Крестьянин Ягафар
«Он был самым старым человеком в районе, а может быть, и во всей Башкирии, и его звали всего чаще не по имени – Ягафар, а по старости – бабаем, что означает побашкирски дедушка, старик.
От старости лет с бабая сошли все волосы – и с головы, и с лица, и он стал голым, мягким и нежным на вид, как млад
Никодим Максимов
«Максимов шел с поста на отдых. Их часть отвели во второй эшелон, и теперь бойцы расположились на временное жительство в людной деревне.
В одной избе плакали дети сразу в три голоса, и матькрестьянка, измученная своим многодетством, шумела на них:
– А ну, замолчите, а то сейчас всех в Германию отпра
Офицер и солдат
«Гордей Силин, донской казак 1895 года рождения, разговаривал со своим другом, Никифором Поливановым, убитым немцами в 1916 году. Гордей Силин держал перед собой на столе поеденную временем, смутную фотографию покойного и глядел на лицо, от которого не могло отвыкнуть его сердце…»
Сын народа
«Я поехал в полк Ивана Простых. Подполковник жил в избушке на краю деревни у многодетной вдовы. У подполковника была та обычная и все же редкая наружность, которая напоминает вам, что вы гдето уже видели это лицо, и вам чемто близок и дорог этот человек, хотя ничего вспомнить о нем невозможно. Может
Седьмой человек
«Через фронт к нам пришел человек. Сначала он заплакал, потом осмотрелся, покушал пищи и успокоился.
Человек был одет худо – в черные тряпки, привязанные к туловищу веревками, и обут в солому. Мягкого тела у него осталось мало, не больше, чем на трупе давно умершего человека, – сохранились лишь кост
Полотняная рубаха
«Дело было во время войны. Я лежал в госпитале, в просторной горнице деревенского дома, а дом тот стоял на берегу озера, недалеко от Минска. Рядом со мною лежал раненый танкист, старшина Иван Фирсович Силин. Он был ранен в грудь навылет; наружный воздух, как ему казалось, проникал в него через рану
На Горынь-реке
«Идет дорога на запад, река Горынь течет. Река течет утомленным потоком, она почти не замерзала в нынешнюю зиму и не отдохнула подо льдом. По дороге вперед идут люди инженерносаперного батальона гвардии инженеркапитана Климента Кузьмича Еремеева. Эти люди редко отдыхают: они либо работают, либо движ
Житейское дело
«Шла ночь в деревенской избе. Темно и тихо было за окном, лишь голая ветвь вербы изредка еле слышно постукивала в окно, склоняясь от слабого ветра. Верба зябла в прохладной сырости весенней ночи и словно просилась к людям, в теплую избу. А изба была нетопленная, в избе на печи лежала без сна хозяйка
Хлеб и чтение
«Организовать чтение для трудящихся путем проводки электричества вполне мыслимо. Для сего потребуется двести тысяч тонн меди. Организовать же хлеб, как выражается товарищ Чуняев, нельзя, – для устройства электрической пахоты нужны уже миллионы тонн той же меди, не считая стали для тросов и плугов, с
Потомки солнца
«Он был когдато нежным, печальным ребенком, любящим мать, и родные плетни, и поле, и небо над всеми ими. По вечерам в слободе звонили колокола родными жалостными голосами, и ревел гудок, и приходил отец с работы, брал его на руки и целовал в большие синие глаза…»
Ещё мама
«– А я, когда вырасту, я в школу ходить не буду! – сказал Артём своей матери, Евдокии Алексеевне. – Правда, мама?
– Правда, правда, – ответила мать. – Чего тебе ходить!
– Чего мне ходить? Нечего! А то я пойду, а ты заскучаешь по мне. Не надо лучше!
– Не надо, – сказала мать, – не надо!..»
Голубая глубина. Книга стихов
Сборник стихотворений Андрея Платонова – одного из наиболее самобытных по стилю и языку русских литераторов первой половины XX века.
Душа человека – неприличное животное
«Фельетон – это, в сущности, маленький манифест только что рожденного не по своей воле бандита, а по воле своих свах и бабушек: «исторической необходимости», «естественного хода вещей», «действительности» и прочих старых блудниц и гоморрщиц…»
Рассказ не состоящего больше во жлобах
«Звездов много, молонья сверкует – сколь неизречимы чудеса натуры! В городах – машины, сияющие ночью улицы, умные вразумительные люди, вкусные вещества, и прочее. А в полях – география, звездный свет, тихий ход рек, дыхание почвы, речь пахаря с встающим солнцем…»