Обидно было, что ему за 1953 год в футбольном «Спартаке» золотую медаль не дали, поскольку он половины матчей не провел. Ладно у меня такая же ситуация начинающий, еще успею. А вот что обделили его, внесшего лепту в победу Сейчас даже тех, кто не провел ни одной игры, медалью награждают. По такому принципу я должен был получить золотые медали за 1953-й, а также за 1962-й. А ведь тогда я, несмотря на присутствие Нетто, был выбран капитаном и провел пять или шесть матчей
Бобров был потрясающей личностью. Вообще не пижон при такой-то славе! Умница, он к любому человеку относился так же, как Симонян: и того, и другого какой-нибудь забулдыга мог подозвать, и они останавливались, полчаса с ним говорили.
Зачем тебе это нужно? спрашивал я Симоняна.
Ты не понимаешь, объяснял Никита. Сейчас он за «Динамо» больше переживает, а завтра скажет, что вот с Симоняном по душам поговорил и теперь он за «Спартак»!
Никита и меня приучал общаться с людьми так же.
И Бобер такой же был. Когда мы выиграли чемпионат в 1969-м, пригласили его на банкет в узком кругу и замечательно посидели. Но когда он выпивал, иногда выходил из-под контроля и так чудил! Однажды мы с ним и с Симоняном сидели в отдельном кабинете ресторана «Арарат». Он, уже под градусом, решил прогуляться по залу. Я за ним, чтобы он не сотворил чего-нибудь.
Бобров увидел открытую кабинку, в которой сидели две девушки и два парня. И вдруг он подтянулся и с ногами к ним за стол прыгнул! Они как выскочили на него! Слава богу, Симонян все уладил, иначе началась бы заварушка. Я его схватил и потащил обратно в кабинет, чтобы больше ничего не натворил.
И Стрельцов таким же по молодости был: сто грамм выпьет и попер. Кого хочешь поколотит! Я абсолютно уверен, что никого он не насиловал, потому что не был на это способен, а вот побить и вправду мог. За ту жуткую историю с ним, Огоньковым и Татушиным я немного свою вину чувствую. Мы дружили с Татушиным. И получилось так, что в 1958 году весной у меня была порвана мышца задней поверхности бедра. А когда вылечился, сборная СССР проводила последнюю контрольную встречу перед отъездом в Швецию против спартаковского дубля в Тарасовке. Дубль выиграл 3:1, а я в его составе два мяча забил!
И меня захотели оставить на сборах. Но я сказал:
Если поеду в Швецию останусь. А так что буду здесь сидеть?
Не надо было мне торопиться, дураком быть, промолчал бы, мог и на чемпионат мира попасть. Сам не сообразил, что говорю. Тренеры пошли совещаться и, вернувшись, сказали:
Ты мало тренировался, поэтому в Швецию не поедешь.
«Как это: мало тренировался а два гола им забил?» думаю. Короче, уехал на три дня за город отдыхать. Возвращаюсь, а мне рассказывают об этой истории. Я обалдел. И понял, что, если бы остался, ничего бы не произошло. За это себя и корю. Ни за что не допустил бы, чтобы в компании с Татушиным оказались Стрельцов и Огоньков.
* * *
Еще до ВВС я был учеником токаря на том самом карбюраторном заводе, где работали родители. Хотел как-то помочь матери. Но меня, маленького, никуда не брали. А в нашем доме жил мастер инструментального цеха, душевный человек, любил меня как сына. К нему и устроился.
Я даже через крыши убегал с завода смотреть игры «Спартака». Игру посмотрел, опять через крышу прибежал и в цех.
Где был? спрашивал начальник цеха.
Курил.
Сколько ж ты мог курить? хмурил он брови.
А директором карбюраторного завода был Василий Поляков, бывший правый защитник «Торпедо». Крупный дядечка, на Карасика из фильма «Вратарь» похож. И вдруг он в наш цех приходит и меня спрашивает. Я испугался: директор завода, за ним свита Подошел и вдруг интересуется, где игра в следующее воскресенье. Говорю, что на «Шерстянике» (сейчас там стадион «Труд»). Он сказал, что обязательно приедет посмотреть. А его друзьями были Анатолий Акимов, а также Николай Петрович Морозов, будущий главный тренер сборной СССР.
Я видел их на заводе, они приезжали к нему то ли карбюратор какой-то получить, то ли поддать. Для меня тот же Акимов, до войны в «Спартаке» игравший, легендой был. Ну примерно как Олег Тимаков, который два года подряд в финалах Кубка за красно-белых голы головой забивал. Я, тогда еще совсем маленький, на этих людей смотрел как на каких-то богов.
Директор завода Поляков хотел видеть меня в «Торпедо». Но я в ВВС оказался, а на них повлиять было невозможно. В 1952-м после Олимпиады в Хельсинки разогнали «команду лейтенантов», ЦДСА. А в 1953-м умер Сталин. Я услышал об этом по радио, будучи с ВВС на сборах в Сочи. Плакать не плакал, но сразу мурашки по коже побежали. Что дальше будет? Вскоре возникла мысль, что это и по команде ударит.
Месяц еще просуществовали, тренировались в Лефортово, и все. Обидно было команду-то Всеволод Михайлович на моих глазах делал. Потом непродолжительное время была команда Московского военного округа, где объединились футболисты разогнанных ЦДСА и ВВС. Но и она просуществовала совсем недолго.
Когда разгоняли ВВС, мою мать начали агитировать на заводе, чтобы я в «Торпедо» перешел. Отвечал, что не могу, потому что за «Спартак» болею.
Специальная комиссия управления футбола распределяла игроков ЦДСА и ВВС по другим клубам. Мне дали альтернативу «Торпедо» или «Спартак». И мой спартаковский выбор приняли.
* * *
А незадолго до того за мной в Лефортово из «Спартака» приезжали главный тренер Соколов Василий Николаевич и Морозов, администратор. Я пообещал перейти. Соколов уточнял:
Не обманешь?
Но какой тут обман, тем более что появился шанс попасть в любимую команду?
Соколов был неоднозначный человек. Приходит к тебе хвалит тебя и «поливает» меня, приходит ко мне все наоборот. Вот поэтому он надолго в «Спартаке» и не задержался. А вот кто порядочный был так это Николай Алексеевич Гуляев.
Занудный до безобразия, это правда. Зато очень трудолюбивый. Даже с перебором. Скажем, выигрываем 5:0 у «Шахтера» в гостях. Проходит неделя, если не больше и вдруг Гуляев от нечего делать подробный разбор той игры устраивает. Мы, глядя на него, смеемся. Педагог он должен все видеть, но не обо всем вслух говорить. Ну какой смысл разбирать матч, в котором мы соперника разгромили?
Говорит, скажем, о Нетто:
Игорь мало поддерживал атаку
А тому палец в рот не клади:
Вы что дурак? Ребята пять мячей забили! Что я их буду поддерживать?
Тот опять за свое. И нарывается на неттовское:
Я вам повторяю: вы что дурак?
Тут уже, как всегда в таких случаях, подключился Старостин. Но от разгоряченного Игоря достается и ему:
А вы вообще пешка в футболе!
Могу себе представить, как руководитель другого типа отреагировал бы, а Николай Петрович только руками развел:
Ну, знаешь, Игорь
Авторитет у Нетто был сумасшедший, и Старостин его уважал.
Но был и случай, когда даже Серега Сальников, любимец Николая Петровича, «водил» в квадрате, и на едкую реплику Старостина, запыхавшись, сказал:
Николай Петрович, да идите на х!
Дед обалдел, а Серега упал на траву и начал хохотать аж ногами дрыгал. Потом, конечно, извинялся:
Николай Петрович, вы подходите в такой момент, когда дышать нечем и начинаете
Но какой молодец Старостин! Мог ведь из этого эпизода устроить мало не показалось бы, а виду не подал, и через две минуты все забыли[1].
Гуляева ребята прозвали Мулом за упрямство. Как он сказал, так и будет надо это или не надо. Но повторяю: сверхпорядочный, честный, работящий, любящий свое дело. Мы его еще звали Писателем он очень много записывал, статистику вел.
И, видимо, ночами недосыпал. Однажды днем Старостин приходит к нему после тренировки. Гуляев сидит за столом, в одной руке ручка, в другой блокнот. А сам спит. Николай Петрович прошелся по кабинету ноль внимания. Написал записку: «Проснешься зайди».
Ваша оценка очень важна
Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке
- ВКонтакте
- РћРТвЂВВВВВВВВнокласснРСвЂВВВВВВВВРєРСвЂВВВВВВВВ
- РњРѕР№ Р В Р’В Р РЋРЎв„ўР В Р’В Р РЋРІР‚ВВВВВВВВРЎР‚
- Viber
- Telegram