– Хорошо получилось, – резюмировала Настя, как только я закончила. – В конце, как настоящая гречка, заговорила. Или грековка?
– Гречанка, – поправила я.
– Да-да. Я так же на арабском заговорила. Значит, сработало. Гляди, задергался.
Тело начало потихоньку шевелиться, вырезанные мной символы затянулись, оставив лишь следы крови. Примеченная мной во время работы маленькая дырочка во лбу также пропала. Грудь стала ровно вздыматься, глаза открылись, и оживший мужчина стал оглядываться, вертя головой. При этом он был невозмутим, как камень. Скорей, просто любопытен.
– В каком-то смысле хорошо, что ты под сахаром. Обычно человек бы закричал, увидев такое.
– Ничего хорошего, – произнесла я, не в силе передать своей обиды тоном неизменно безмятежного голоса. – Ты уже такое видела?
– Не-а, для меня это тоже впервые. Только я много другого повидала. Это я бы поставила на восьмое место в топе стремных вещей, которые мне довелось увидеть.
Настя поднялась с дивана, пошла ко мне и заглянула в альбом.
– Видишь эту фразу? – она указала на надпись внизу листа.
– Да, я ее прочитала в конце.
– Необязательно было. Теперь начни ее повторять снова и снова. Она ускоряет рост духов. Не будем же мы ждать, пока грибок начнет действовать. Лучше сразу узнать, передался он или нет.
Я сделала, как сказано, и начала читать ее, словно мантру. При этом мое идеальное произношение пропало и вновь появилось лишь повторений через десять. Зазубрив ее, я оторвала взгляд от альбома и посмотрела на воскресшего. Он приподнял голову, и его глаза смотрели точно на меня. В них не было каких-либо эмоций, будто он просто заскучал и уставился на первый попавшийся выделяющийся объект.
Его руки начали ерзать и извиваться, за ними последовали ноги, а затем и спина. Он начал напоминать червя, когда тот пытается вырваться из рук. Через монотонное гудение своего голоса я стала различать мычание, переходящее в сдавленный крик. Мужчина пытался выть, но кляп заглушал звук. Как только Настя сказала, что я буду делать зомби, меня начало беспокоить то, что он может нас укусить. Поэтому, когда она запихнула ему в рот тряпку и примотала ее скотчем, я решила, что это было как раз для того, чтобы обезопасить нас от его зубов. На деле оказалось, что цель кляпа была более мрачной и практичной.
– Хватит уже, и так все понятно, – скомандовала Настя, потрепав меня за плечо.
Только в тот момент я поняла, в каком состоянии находилась в последние несколько секунд. Звуки пропали, звук моего голоса ощущался лишь вибрацией костей черепа. Мой взгляд был направлен не на извивающегося зомби, а будто куда-то дальше, квартира стала лишь грязью на линзах очков, но сцену за ней мне то ли не удалось разглядеть, то ли она исчезла из моей памяти, как только девушка прикоснулась ко мне.
– Не думала, что увижу у тебя такое выражение, – сказала она, бросив на меня удивленный взгляд.
Я опустила альбом в своей левой руке и попробовала ощупать лицо правой. Я на секунду забыла о том, что до сих пор сжимала грязный нож, его рукоятка была покрыта потом, но я так сильно ее сжимала, что аж пальцы побелели. Отпустить ее не получилось, кисть будто заклинило, и вместо нее я прошлась по своему лицу запястьем. Обе поверхности кожи были онемевшие, ощущалось легкое покалывание. Мое выражение, которое удивило Настю сильней, чем оживший труп, осталось для меня загадкой. На каком месте в топе оно находится? Уж точно выше восьмого.
– На этом все, похоже, – сказала я, наблюдая за страданиями мужчины.
– Ага. Я уже написала Стасу, что мы закончили. Он зайдет, как только мы выйдем из подъезда, и приберется за нами.
– А это… существо мы так и оставим?
– Не знаю, предпочел бы Стас забрать его живым или мертвым… Но оживлять трудней, чем убить, так что давай просто уйдем. Хоть от личности заказчика в зомби ничего не осталось, но все равно, глядя на его скорченное от боли лицо, не могу не думать: «Поделом».
Я не заметила в Насте каких-либо сильных чувств, кроме неясной смеси усталости, смирения и щепотки тревоги.
– Давай инструменты, – повернулась она ко мне и потянулась к ножу.
Я протянула свою руку в ответ, но пальцы отказались меня слушаться и продолжили сжимать рукоятку. Зыркнув исподлобья мне в глаза, Настя начала один за другим разгибать пальцы, и контроль над ними постепенно вернулся. Она обернула нож в какую-то тряпку и положила в рюкзак. После она потянулась к альбому в моей левой руке, причем с заметно большим рвением, но та неожиданно дернулась в другом направлении. Нет, это был весь мой торс. Все мое тело будто защищало альбом. При этом не было ни капли ощущения неестественности, и если бы мой разум не задавался вопросами о причинах такого поведения, я бы даже решила, что сама пожадничала.
Бунтарство мышц напугало меня, и, воспользовавшись секундой замешательства, Настя сделала шаг вперед, прижавшись ко мне, схватилась за альбом и вырвала его у меня из рук.
– Я планировала отдать его тебе, – сказала она осторожно, как будто пыталась меня успокоить. – На всякий случай. Похоже, все-таки не стоит.
Она была выше меня, и при такой близости мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть ее лицо. При этом по непонятной причине она оставляла впечатление кого-то, кто был загнан в угол. Бродячая собака, которая была так напугана, что могла укусить в любой момент, но все же хотела, чтобы нападающий просто тихо ушел. Что она думала обо мне в тот момент? И главное, почему? Ее я видела отлично, но себя даже ощущать сложно было благодаря сахару, потому не могла даже предположить, как выглядела в ее глазах и о чем говорила моя улыбка. Даже самой страшно стало.
Обойдя меня, Настя направилась к входной двери. Она не произнесла ни слова, и я лишь тихонько поволочила ноги вслед за ней. Если раньше моему разуму было трудно воспринимать происходящее как реальность, теперь последние события стали настолько реальными, что появилась жажда разобраться в каждой мелкой несостыковке и избавиться от всех пробелов. Но вопросы не пришли сами по себе, и все, что мне досталось – это фрустрация и путаница.
Ненужные мысли улетучились, как только мы открыли двери подъезда. Вместо них пришло беспокойство. Хоть и с кляпом во рту, зомби все же заметно шумел. Не вызовут ли соседи полицию? Неожиданно теплый ветер под темным городским небом вызвал ощущение тошноты более успешно, чем расплывавшийся в моих глазах двор. В одной из припаркованных машин, какой-то отечественной легковушке, я заметила силуэт. Подтвердить это с такого расстояния для меня было невозможным, но я предположила, что это был Станислав. Может, он мне даже помахал. Я инстинктивно залезла в карман, чтобы убедиться, что визитка еще со мной.
Мертвый суккуб
1
Время опоздания Вадима достигло получаса, и я уже никак не мог отлипнуть от окна. Нога выбивала нервный ритм, губа была искусана.
– Ну че там? – спросила Настя, зайдя в мою комнату, из которой открывался вид на двор.
– Нету его. Навигатор сбоит, может? У тебя как?
– Не отвечает.
Она звонила уже два раза, но все без толку.
Вадим, наш водитель «газельки», каждый рабочий день перед сменой подбирал уборщиков у дома и вез их прямо к заказчику. Чтобы не тратить время, он даже загружал инвентарь, но вечером сдавали его все-таки мы. В первый раз с тех пор, как я устроился в эту компанию, он не приехал. По словам Насти, мужик был пунктуален, как немец, потому его отсутствие трепало мне нервы. Что-то случилось, и это была не неожиданная пробка по пути.
Мягкое и ритмичное потаптывание моей ноги перебил стандартный рингтон моего телефона. На экране был номер директора.
– Доброе утро, Марк. Я не могу дозвониться до Вадима. Телефон что ли дома оставил? Будь добр, передай ему трубку.