Дуняша
Дуняша плакала. Ей было ужасно жаль испорченной, столь красивой и дорогой, Ольгиной юбки. Наконец, приняв какое-то решение, Дуняша успокоилась, вытерла слёзы, домыла полы и спустилась на первый этаж к своей подруге гардеробщице Зине.
– Зин, дай тысячу рублей до получки, – тихо попросила подругу Дуняша.
– Тебе куда такие деньги то? – удивилась Зина.
– Надо. Я верну.
Зине жалко было расставаться с деньгами – до получки ещё далеко, придется ужаться. Вздохнув, она с трагическим видом протянула подруге деньги. Дуняша аккуратно свернула денежку, положила в карман и пошла к выходу.
Выйдя из университета, она направилась в сверкающий огнями магазин с загадочным названием «Бутик». Переступив порог магазина, Дуняша зажмурилась от света, отражавшегося от зеркальных стен и потолков. Играла приятная музыка и пахло фиалками. Женщины-продавщицы с нескрываемой брезгливостью посмотрели на вошедшую посетительницу, и, несмотря на то, что в магазине не было больше ни души, проигнорировали Дуняшу. Та подошла к полке с юбками. Одна юбка была чудесна. Дуняша поднесла к глазам ценник. От количества цифр у неё слегка закружилась голова. Она положила на место юбку и, опустив голову, быстрым шагом вышла из магазина. Продавщицы проводили её презрительными взглядами, криво усмехаясь.
Дуняша решила поехать на рынок. Возвращалась с него она успокоенная и даже довольная – юбка была куплена, нисколько не хуже, чем та в магазине, и от Зининых денег ещё оставалось триста рублей. Дуняша решила купить на них тортик и вечером зазвать Зину к себе на чай. Они с Зиной жили в университетском общежитии в соседних комнатах. Недавно прошёл неприятный слух, что работников будут выселять из общежития, освобождая комнаты для студентов, но количество студентов не увеличивалось, и работников пока не трогали. Был ещё один страшный слух, что скоро сократят всех уборщиц, а убираться за них будет какой-то непонятный «аутсорсин». Кто был этот ужасный многоголовый «аутсорсин», Дуняша боялась думать.
Дуняша приехала из деревни – за неё похлопотала в университете её землячка Зина, которая работала там уже несколько лет. За такую маленькую зарплату желающих работать было мало, и Дуняшу взяли, выделив ей и комнату в общежитии. Ещё она мыла полы в соседнем с общежитием кафе, в общем, денег на жизнь хватало, при скромных её запросах. Правда, приходилось ещё кормить трёх кошек – Дуняша была кошатницей. Комендантша кричала за это на Дуняшу и гоняла её кошек веником, но Дуняша молчала, вжав голову в плечи и выкатив на комендантшу свои базедовы глазищи.
Вот и в этот раз, Дуняша, подходя к университету, увидела прелестного котёнка, который сидел на обочине дороги. Несмышлёныш вытягивал мордочку, нюхая запахи улицы. Вдруг, он качающейся походкой вышел на проезжую часть. Дуняша рванулась за ним на дорогу, краем глаза увидев отъезжающую от университета машину Ольги – тёмно-синий БМВ. Раздался визг тормозящих шин, звук удара и разбившихся стёкол.
Ольга
Ольга пришла в себя. В голове плавал туман. Она посмотрела на своё отражение в зеркале заднего вида – на лбу была приличная ссадина. Кроме того, подушка безопасности прижала её к креслу. Впереди мигал аварийной сигнализацией мерседес с дипломатическими номерами. Кто-то открыл с её стороны дверь. Взволнованный голос спросил:
– Madame, êtes-vous d'accord?[2]
– Oui, je vous remercie, tout va bien,[3] – на автомате ответила она и посмотрела на того, кто спрашивал.
На неё смотрело взволнованное лицо мужчины лет сорока. Ольга отметила, что он элегантен и красив какой-то породистой красотою. «Прямо как о каком-то жеребце подумала… породистый…» – пронеслось у неё в голове.
Мужчина помог ей высвободиться из плена подушки безопасности и, аккуратно поддерживая за талию, отвёл в сторонку. Рядом стояла, всхлипывая, и сжимая в руках котёнка, Дуняша.
– Ольга Олеговна, это всё из-за меня… я хотела котёнка… – глотала слёзы Дуняша.
– Успокойся, Дуняша, все живы, это самое главное, – потирая голову, сказала Ольга.
– Vous encore intact, madame?[4] – снова осведомился «породистый», махнув молодому человеку, видимо, переводчику, что в его услугах нет необходимости.
– Tout semble intact[5] – ответила Ольга, оглядывая француза.
– Qui va choisir un médecin de notre ambassade. Laissez-le vous examiner?[6]
– Il est inutile.[7]
– Je tiens, Madame.[8]
– Eh bien, à l'enfer avec vous,[9] – Ольга всё с большим интересом всматривалась в мужчину, – Vous êtes un diplomate?[10]
– Oui, voici ma carte de visite,[11] – протянул француз визитку.
«Вот он, мой заморский фрукт – немного перезрелый, но от этого, очевидно, очень сладкий…» – замерло у Ольги сердце, пока она рассматривала визитную карточку.
Подъехала ещё одна дипломатическая машина, из неё вышел врач, осмотрел Ольгу и сообщил, что всё в порядке – повреждений и сотрясения нет.
– Это я во всём виновата! – донеслось до Ольги – Дуняша рассказывала подъехавшим дэпээсникам, как всё произошло. Полицейские составили протокол и уехали.
– Permettez-moi de vous inviter à dîner, madame. Il est nécessaire de faire amende honorable pour la peine,[12] – галантно склонил голову дипломат.
– Je suis d'accord – que vous ne vous sentez pas coupable.[13]
– Mon nom que vous savez maintenant, et je votre nom – pas.[14]
– Olga.[15]
– Un nom magique.[16]
– Magie – ceci est mon passe-temps,[17] – загадочно улыбнувшись, сказала Ольга.
– Moi, bien sûr, pas un magicien, mais votre voiture le matin sera comme neuf, si vous me donnez les clés de son,[18] – усмехнувшись, протянул он руку к Ольге.
Ключи от машины были переданы работнику посольства, дипломат галантно усадил Ольгу в дипломатическую машину.
– Vous avez entendu parler de la théorie du hasard Nassim Taleb?[19] – внимательно разглядывая Ольгу, спросил француз.
– Ceci est mon auteur préféré…[20]
Дипломатическая машина поехала.
Дуняша
– Ольга Олеговна! Я Вам юбку купила! – махала пакетом с юбкой Дуняша, но её уже никто не слышал.
Она осталась одна среди битого стекла и кусков бампера. Котёнок жалобно мяукал. Дуняша вздохнула, прижала к себе котёнка, пакет с юбкой и пошла за тортом.
Утро Дон-Кихота
Я ни в коей мере не хочу обидеть высокочтимого мною Мастера Мигеля де Сервантеса. То, что я дерзновенно покушаюсь на героев, столь любимых многими и так гениально придуманных великим писателем, продиктовано лишь желанием, если получится, повеселить публику, против чего, я думаю, не был бы против сеньор Мигель. Развязывает мне руки ещё и сознание того, что создатель этих замечательных персонажей давно уже наблюдает с небес за всеми безобразиями, что происходят у нас, занятый, я полагаю, размышлениями о чём-то более вечном, чем чьи-то писательские хулиганства или даже судьба его heroes literarios[21]. Итак…
Дон Квизада (назовём его, для начала, первым именем, под которым он «родился») проснулся в воскресное утро с обычным для него, в последнее время, стоном – ломота в суставах не отпускала. Всю ночь он бился во сне с великаном Каракумамброй, наносившим рыцарю удары огромной палицей такой чудовищной мощи, что любой другой смертный, находивщийся на месте Дон-Кихота, давно испустил бы дух, но только не наш рыцарь Печального Образа. Великан, в итоге, был побеждён, но суставы победителя ужасно ныли – как он полагал, из-за смертоносных ударов великана.
Стон рыцаря разбудил лежащего рядом на соломенном тюфяке толстяка.
– Вы снова всю ночь сражались, Ваша Милость? И каков итог – опять победа?
Рыцарь повернул в сторону вопрошающего бледное истощённое лицо, покрытое бисеринами пота.
– Разумеется, иначе бы меня не было рядом с тобой, Санчо.
– Утомили эти ночные битвы и Вас, и меня, сеньор… – вздохнул Санчо Панса, – Если бы Вы пили на ночь отвар из валерианы, пустырника, лаванды и ромашки, который я Вам готовлю, то ночных сражений стало б меньше, да и я хочу отдохнуть.