Кружилась голова, охватывало необъяснимое стремление. И все еще не хотелось признаваться самому себе, что его душит жажда крови. Евгений шел, глотая холодную вязкую слюну.
Между тем начало смеркаться. Ослепляющее солнце, отражавшееся от темных стекол очков, закатывалось за горизонт. Евгений весь день бродил по городу, не испытывая потребности в отдыхе.
Ноги не уставали, точно совсем не касались земли. Он шел и шел, втягивая воздух – охотники не бродили рядом. Информатор говорил, что они, объявившие войну детям тьмы, сами не люди. И Евгений чувствовал, как от них исходил отдаленный особенный запах. Он точно очутился в мире диких зверей, где чуткие носы определяют границы территории.
Здесь же врагов не ощущалось. Евгений бродил по окраинам у кольцевой дороги, а его, похоже, все еще разыскивали в родном районе. Он вырвался на ход вперед, или ему просто дали фору, загоняя в мышеловку. Ночь обещала дать ответы на незаданные вопросы.
Розовато-оранжевые тени перечерчивали весеннее небо, солнце отражалось в окнах домов. В вышине нечеткой каймой проступил серп полумесяца. Евгений продолжал путь без пункта назначения, просто ожидая, что случится с ним дальше. Или же его кто-то вел, потому что с каждым мигом в голове нарастал жуткий бессловесный вой, отпечатанный туманными образами: «Это безумие… Безумие! Безумие!!!»
Кто-то звал. Хозяин. И так по кругу, то громче, то тише в переливах скрежещущей мелодии. Сизая кожа покрывалась фиолетовыми прожилками, которые отчетливо проступали на дрожащих руках. Становилось тяжело дышать, ноги подкашивались, а перед глазами плыли круги, отчего Евгений все шире открывал их, ощущая приступы тошноты. Сердце жадно рвалось из груди, стуча, словно таран, силящийся проломить ворота. Лопнуть бы ему и застыть навечно, чтобы живой мертвец утратил последнюю связь с миром людей.
«Приди! Приди ко мне! Царь чудовищ, вечный царь, зовет тебя! Безумие!» – мелодия сменялась гулким пением, переходившим в рык. Нечто пугающе придвинулось и ударило в спину незримой рукой, прорезав разум ослепляющим ярким светом. Черным светом, поглощением звуков и теней.
Мир потерял цвета и контуры, остались лишь черно-белые очертания. Страх сковал тело, но Евгений чудом устоял на ногах, видя в сужавшемся туннеле своего разума печально застывшего мальчика в окружении пластмассовых динозавров. Малыш поднял глаза и с отвращением поглядел на то существо, в которое обратился спустя годы. Потом дверь призрачной комнаты с треском захлопнулась, лишь динозавры обрели реальность, скалясь из тьмы белыми клыками опаснейших монстров.
Вскоре наваждение будто бы отпустило. Евгений бессильно упал на колени, с наслаждением вдыхая наполненный бензиновым смрадом воздух возле скоростной магистрали. Еще через миг его стошнило, словно организм исторгал из себя остатки человеческой пищи, которая комком лежала в желудке со вчерашнего дня.
Прохожие не обращали никакого внимания на скрюченного подростка с белыми волосами. Некоторые шарахались с недоверием и страхом от «неформала», видимо, считая его пьяным.
О да, ему требовалось напиться, но не дешевой бормотухой из ларька. Все его существо выкристаллизовало в мозгу единственную мысль: «Мне нужна кровь». И после этого признания самому себе глаза выхватывали встречных уже не как людей, а как огромные бурдюки с кровью.
– Нет! Какой… какой… кошмар, – шептал Евгений.
Кошмар, хотя он всегда ненавидел людей. Ненавидел как подросток, не знающий, где найти свое место в этом огромном непонятном мире. Мире взрослых, которые бьют своих женщин или же возят их на курорты, не умея иначе проявить хоть каплю теплоты. Взрослых, которых он теперь мечтал уничтожить, съесть. Да и не только их. Для зверя, сидящем в нем, подошел бы кто угодно: такой же тщедушный подросток, или маленький ребенок в песочнице, или вообще младенец в коляске – все равно. Просто в высоких грузных мужчинах плескалось больше желанной алой субстанции. Возможно, стоило тайком ограбить донорскую станцию по забору крови. И все бы прекратилось, улеглось, отпустил бы нестерпимый голод. Этот вариант мелькнул последним отголоском разумности.
«Кровь, отданная добровольно, не подойдет. Убей и стань моим», – убивая надежду, нашептывал голос, сливавшийся в диафильм страшных картинок.
Пусть Евгений и ненавидел людей, но не мог бездумно накинуться на любого встречного. Впервые за годы своей старательной мизантропии он понял, что никогда не хотел никого убивать. Он боялся! Но слабая воля едва боролась с пробуждавшимся зверем.
Евгений с трудом поднялся на ноги, перешел улицу, но понял, что готов снова упасть, поэтому прислонился к шершавой стене продуктового магазина, царапнув ногтями по стеклу безликой витрины. Ногтями… Или уже когтями? Пластины на концах пальцев изменялись, удлинялись и уплотнялись. Превращение вступало в заключающую стадию. А Евгений просто стоял и ждал чего-то.
Постепенно дыхание выровнялось, он огляделся по сторонам: нет, вроде бы люди больше не виделись баками с кровью. Только что это меняло? Он был вампиром! Он хотел есть.
«Дождусь ночи, тогда поглядим. Кровь! Мне нужна кровь, иначе я погибну, – прошептал некий утробный голос внутри его затуманенного сознания, а человеческая часть личности возопила: – Какой ужас! Нет! Не-е-ет!».
Лицо исказила гримаса глубочайшего страдания, горечи, неизбежности. Тяжелое ожидание разъедало разум, страхом резанула мысль об «охотниках». Но чем плотнее сгущались сумерки, тем яснее ощущались желания кровопийцы. Угрызения совести меркли, стирались, как неправильно решенные уравнения со школьной доски. Все решилось неправильно, все тождества и аксиомы потеряли значение два месяца назад.
Вскоре спустилась ночь. Нет, не ночь – темнота. Она окутала бархатным плащом и оказалась невероятно теплой и успокаивающе чудесной. Усталость исчезла, сердце наполняла всепоглощающая алчность. Вампир торжествующе улыбнулся, первый раз за много дней не опасаясь показать острые клыки. Он не собирался убивать, пока был не готов, но разве это запрещало немного утолить голод? Напиться вволю крови – до чего заманчиво звучала эта фраза.
Различая лишь черно-белые силуэты с пульсирующими красными жилками, хищник двинулся вперед по обезлюдевшим улицам. В ушах гремели барабаны и визжала электрогитара. Становилось необычайно весело, пальцы сгибались и разгибались от жадности.
– Кровь… Есть… Царь чудовищ… Зовет меня… Кровь, есть, еда! Найти! Найти и съесть!
В домах вокруг зажигались огни, подобные мерцанию светлячков, прилипших к поверхности воды, в которой ночью отражался мрак. Люди боялись его. Они всегда отгораживались плотными шторами от тех, кто бродил во тьме. С древних времен они боялись мрака и того, что в нем обитало. Зато вампир ликовал.
Страх исчез, Евгений ощущал небывалую мощь, вместе с которой приходили бесстрашие и наслаждение свободой. Не оставалось законов и запретов. Отныне он жил на другой стороне мира, на другом полюсе времени суток. Темнота все плотнее охватывала мир, часы перевалили за полночь. Пустыня города расстилалась пред злобным взглядом.
Случайно взбаламутив ногой стылую гладь мутной лужицы на асфальте, Евгений – нет, вампир – обнаружил, что перестал отражаться в воде. И, вероятно, в зеркалах.
– По всем законам жанра, – рассмеялся он, испытывая все нарастающее веселье. В голове необъяснимо громыхнули куски ржавого железа, визжащим стуком перетирая друг друга. Все мысли и сомнения сметал неподдельный всепоглощающий голод. Губы дрожали жадным вопросом: «Где? Где моя жертва?»