По дороге домой они немного поговорили. Всё Борино любопытство сконцентрировалось в вопросе тётиного автомобиля. Она объяснила ему, что для города это нормально, никакой роскоши, каждый, кто имеет голову на плечах и силы, чтобы трудиться, заработает себе на такую. Но Борису было сложно себе такое представить. Он, похоже, ещё не созрел для понимания того, что значит двигаться к цели. В его мире машина появлялась у человека сразу, как только он этого пожелает. Или не появлялась. Поэтому Марина казалась ему существом какого-то волшебного – или воровского, может, – свойства. В его голосе слышались и обида, и недоверие. Почему его мама совсем другая, почему у неё нет не то что такого автомобиля, а даже хорошей швейной машинки? Почему эта женщина вызывает в нём уважением и зависть, пусть он от этого и злится, а его мама – только пренебрежение? И если уж бывают такие разные люди, то точно ли они могут быть родственниками, родными сёстрами? Может быть, произошла ужасная ошибка и за его тётю себя выдаёт совсем другая женщина? А если даже всё верно, то стоит ли это родство тех неприятных чувств, которые он переживает? Не лучше ли им поскорее забыть друг о друге?
– Вот скажи лучше, – решила переменить тему Марина, – ты в какой институт надумал поступать?
– Мне эти институты нахрен не сдались. – отрезал Боря. – Мама хочет, чтобы я шёл в транспортный.
– А ты почему не хочешь?
– Я почему не хочу? А нахрен нужен транспорт, если у вас тут у каждого по БМВ?
– Ты ведь можешь и другой институт выбрать? – предположила Марина.
– Да, – сказал Боря, – но они мне нахрен не нужны.
– А что тебе нужно? – примирительно уточнила Марина.
– Три «Б». – сказал Боря. – И это не потому, что я Борис. Записывайте: бабы, бабки и бухло.
Марина была довольна, по крайней мере, тем, что за рулём у нее слишком много хлопот, чтобы впасть в отчаяние от склада личности своего будущего соседа. Управляя автомобилем, она обычно чувствовала, что всё под контролем, и любой повод для волнения представал в так любимом в их семействе розовом цвете. Поэтому она лишь ухмыльнулась дерзости Бори и сказала:
– Тут, увы, мы тебе ничем не поможем.
– Я так и знал. – признался Борис.
Микрорайон класса «люкс» и того же уровня апартаменты произвели на мальчика ещё большее впечатление, чем дорогая машина. Он почему-то порывался что-нибудь разрушить, разбить или обгадить вместо того, чтобы восхищаться изыском и красотами. Однако Марина вскоре поняла, что Боря держит себя в руках и все озвучиваемые им угрозы – суть лишь фантазии, смелые, но далёкие от осуществимости. С этой минуты он даже начал вызывать в ней симпатию – эдакий буйный, но в общем-то безобидный малый. Тем более она обрадовалась, что при встрече с Элей он не обратил на девочку никакого внимания. Его умом полностью завладели панорамные окна с видом на набережную, бронзовые люстры, просторные, уставленные дорогой мебелью комнаты и само количество их. Его жадный взгляд блуждал от одной примечательной детали к другой и ни на чём не мог остановиться. Мальчик, казалось, потерялся и утратил дар речи в этом царстве роскоши. Он переходил из комнаты в комнату и в каждой отыскивал диван, чтобы плюхнуться на него, испытав действие пружин, а потом сидел и глазел по сторонам. Марина и Эля с пониманием отнеслись к шоку провинциала. Но настал момент, когда тётя решила привести племянника в чувство.
– Боря, твоя комната – вон там. – сказала она. – Рядом комната Эли. Если тебе что-нибудь будет нужно, обращайся к ней или ко мне.
– Да, Боря, располагайся. – продолжила мысль мамы дочь. – Мы не будем тебе мешать.
Мальчик встал с дивана как ни в чём ни бывало. Эмоция потрясения мигом сошла с его лица. Кажется, Боря решил, что не должен демонстрировать родственникам свою бескрайнюю зависть. Ему тоже есть чем гордиться. Он сильный, смелый, в Кирове он член большой компании. Может быть, они станут бандой.
– Благодарю. – сказал Боря. – Но скажите, чем же мне может помочь Эля? – Его лицо изобразило презрение. – Я уж сам как-нибудь разберусь.
– Да пожалуйста. – бросила Марина. Она не потерпит неблагодарного отношения.
Боря закрылся с чемоданом в выделенной ему – то есть своей – комнате и до вечера не выходил из неё. Марина не знала, как ей себя вести – может ли она доверять этому мальчику и всё-таки отправиться в бассейн или лучше будет дождаться его выхода и поговорить о его планах. На Элю же присутствие гостя, пусть и незримое, не оказало как будто никакого влияния. Она как обычно светилась своей нежной, осторожной улыбкой и чередовала занятия биологией с употреблением яблочного пирога. Марина знала, что дочь не любит обсуждать людей и поэтому не предлагала ей странное поведение Бори как тему для разговора. Но поскольку нервное состояние никак её не отпускало, она зависла в мессенджерах и написала всем своим близким, дальним и даже позабытым подругам. Халат ей пришлось сменить на почти официальные джинсы. Впервые за долгое время Марина решила заняться кулинарией и приготовила суп.
– Мне супов и в Кирове хватало. – отверг предложение тёти Борис, когда под вечер наконец вылез из комнаты. – Я лучше себе пиццу закажу.
– Дружок, – ласково обратилась к нему Марина, – ты так бюджет свой раньше времени не истратишь?
– Эм. – сказал Боря. – Вы думаете, мы совсем нищие? Я пиццу себе не могу заказать?
– Пожалуйста, пожалуйста. – Марина и сама сожалела о сказанном и вышла из кухни.
Когда он ушёл, – и кто бы знал, куда – она выбросила корочки от пиццы, вымыла чашку богемского фарфора и решила по возвращении Бори провести с ним беседу. Она не могла упрекнуть его в очевидно оскорбительном поведении, однако полускрытые, полуявные сигналы раздражения с его стороны портили ей настроение и атмосферу в доме. Она должна попробовать выяснить, что ему не нравится, чем он может быть недоволен. В конце концов он ещё ребёнок, тем более – из неблагополучной семьи. Как бы всё это ни злило саму Марину, ей стоит проявить терпение и дать понять Боре, что здесь его любят. Ей было грустно сознавать, что это неправда, но она не сомневалась, что сможет изобразить благодушие. И если бы Боря тем вечером вернулся в свой новый дом, то он наверняка бы остался доволен обходительностью Марины. Но заявился он только под утро.
Марина как раз спускалась на утреннюю пробежку и находилась в недоумении из-за исчезновения Бори. Он шёл, немного покачиваясь и напевая неизвестную для неё песенку, к соседнему подъезду. Марина проследовала за Борей и пресекла его неудачные попытки воспользоваться ключом.
– Боря, ты чего? – сказала Марина. – Это ведь не тот подъезд.
– А, пардон. – ответил Боря. Его рассеянный, какой-то мутный взгляд не оставлял сомнений: ночь он провёл в питейном заведении.
– Ты где был? – изумилась Марина. – Ты почему в таком состоянии?
– По делам ходил. – объяснил Боря.
– И как?
– Я всё уладил.
– Но ты пьян! – возмутилась Марина. – От Бори неприятно пахло чем-то кислым.
– Извините, – признал неудобство Марины мальчик Борис, – немного отпраздновал свой приезд.
Вскоре она поняла, что говорить с ним о серьёзных вещах бессмысленно. Марина проводила гостя домой, проследила, чтобы он принял душ и улёгся спать. Чтобы сбросить напряжение, она всё-таки вышла на пробежку и проделала немалый путь: калькулятор шагов показывал пятнадцать километров. Утомлённая своим отчаянным бегом, Марина сидела на скамейке в двух дворах от своего дома и не хотела возвращаться в квартиру, где племянник перевернул всё верх дном. Но она знала, что ей придётся, потому что она никогда не пасовала перед трудностями. После того, как её бросил муж, она строила свою жизнь так, чтобы избегать зависимости от непутёвых людей и – вместе с тем – проблем, вызванных нарушенной душевной организацией, а потому нерешаемых. И ей было очень грустно из-за того, что вновь приходится иметь дело с неосознанным человеком.