– Поставщики не идут на уступки! – полным отчаяния голосом говорит он, и швыряет на стол завернутый в газету предмет. – Даже это не смогло ублажить их!
Предмет катится по столу, вдруг сделавшимся необычайно длинны, теряя по пути листы газеты, и когда останавливается на самом краю, Игорь понимает, что это. Пустыми глазницами, с сочащейся из них кровью, на него безмолвно смотрит отрезанная голова его брата Вячеслава…
Игорь тряхнул головой, отгоняя наваждение. Он понимал, что это всего лишь сон. Не умнее и не глупее прочих, а он не толкователь сновидений, чтобы понять смысл кошмара, привидевшегося ему. Да и не верил он в какое-то особое значение снов, ни по Фрейду, ни в толковании бабок-гадалок. Воспоминание о страшном сне улетело в темно-голубую высь вечернего неба, сумев все же оставить после себя горький осадок. Что-то едва уловимое, но тревожно, коснулось грязным крылом его души. Игорь коротко ругнулся и передернул плечами, словно от озноба.
Пес, лежавший у его ног, отрывисто гавкнул и завилял хвостом, стараясь заглянуть в лицо хозяину. В его карих глазах читалось недоумение, словно воспоминание о ночном кошмаре передалось верному псу, вызывая в его голове, непостижимые собачьему разуму ассоциации. Ганс заскулил, затявкал и попятился от Игоря, замершего с отсутствующим взглядом.
В ответ на лай пса, словно пистолетный выстрел, разорвал тишину натужный рев и чихание мотора машины, которая столетним стариком одолевала казавшийся непосильным подъем в гору. Пес и хозяин одновременно вздрогнули, услышав громкий звук, разрезавший ржавым ножом тишину весеннего вечера. И карканье стаи ворон, сорвавшихся с окрестных деревьев и заполнивших крылами почти все небо, показалось логичным отголоском ночных кошмаров.
А в реальном мире звучала музыка…
– Игорь, ты там не пример к крыльцу? – Николай с легким недоумением посмотрел на компаньона, высунувшись до пояса из окна. У него из-под локтя выглядывала белокурая головка Леночки. Ее личико, словно праздничный торт, было перемазано кремом. – О чем задумался?
– Да, так… О своем, о женском… О комбайнах, – Игорь усмехнулся и мотнул головой в сторону улицы. – Длинный едет.
В этот момент, подтверждая правоту его слов, из-за кустов черемухи, заполнившей палисадник, высунулся нос светло-зеленого «Москвича». «Москвичонок» то ли чихнул, то ли кашлянул, и застыл у калитки.
– Господи! – с деланным вздохом проговорил Мошкарев. – Когда вы свои «гробы» в порядок приведете?
– Иди ты, кобель… – Николай сделал неприличный жест рукой, и исчез в окошке.
А дряхлое нутро 412-го «Москвича» уже исторгало из себя прелюбопытную компанию. Оглушительно грохнув задней дверкой, из машины выбрался рослый и широкоплечий брат Игоря – Вячеслав. Студент последнего курса экономической академии, он приезжал в город изредка, в короткие перерывы между занятиями и тренировками в хоккейной команде. Несмотря на кажущуюся заторможенность и флегматичность, Вячеслав иногда просто поражал окружающих взрывами активности и остроумия.
Как можно описать цунами, торнадо, взрыв сверхновой? Какими словами передать невообразимое сочетание красоты и ужаса этих явлений в их безумной привлекательности при страшном разрушающем эффекте? Как описать прелесть прикосновения ветерка к щеке в жаркий, наполненный тяжким угаром полдень, если это преддверие надвигающегося урагана?!.
Женщина, что покинула машину вслед за Славкой, была безумным сочетанием всего этого. Ее красота не поддавалась описанию, а сексуальность – объяснению. Попытка понять секрет ее привлекательности, все равно, ник чему бы не привела, поскольку разумного объяснения у этого явления не существовало. Она была из тех женщин, что заставляют мужчин по своему желанию совершать безумства: проматывать целые состояния, развязывать войны, погружаться в морские бездны, или покорять космос… Наверное, такой была Вавилонская блудница. Наверное, такой была Клеопатра. Она была не просто красива: она могла ослепить. Она была не просто сексуальна – она сводила мужчин с ума!
– Игорюшка, котик! Как я по тебе соскучилась! – закричала Виктория прямо от машины и, опережая всех, устремилась вперед, заключая Мошкарева в свои объятия. Чмокнув его в щеку, она прошептала на ухо: – Я всегда говорила, что ты самый сексуальный мужчина из всей этой компании!..
– Привет, Вика, – с деланной улыбкой проговорил Игорь нарочито громко, отстраняя девушку от себя. – Топай в дом, поможешь девчонкам.
Мошкарев почему-то всегда тяжело переносил встречи с Викой. Ему казалось, что какая-то неведомая сила толкает его навстречу к девушке, пытаясь заставить сделать непоправимую глупость. Каждое ее мимолетное прикосновение бросало Игоря в жар. Каждый взгляд обжигал пламенем, а любое слово вызывало невообразимое желание упасть на колени и припасть к ее ногам.
Это даже не было просто желание обладать ею. Все те чувства, что вызывала Вика у Мошкарева, походили, скорее, на безграничный трепет перед богиней Кали, ослепляющей и смертоносной. Она притягивала его к себе, побуждая класть к ногам кровавые дары…
Вот и сейчас, он все еще смотрел ей вслед, когда к нему подошел Сергей – независимый адвокат, не раз оказывавший помощь компаньонам в решении конфликтных вопросов. Это его «москвич» остановился у ворот Мошкаревых пару минут назад. Сергей не уступал Вячеславу в росте, но, не в пример тому, был худощав и открыт.
– Игорек, смотри, к невесте приревную! – улыбнулся он, пожимая Мошкареву руку.
– Ой, не смешите мои тапки, – глуховато проговорил тот в ответ и улыбнулся, пересилив себя. – Куда ей до моей Ольги? Я свою жену и на десять таких Вик не променяю!
– Ага. Верю, смело, – искренне рассмеялся Сергей. – Я знаю, что вы мне все просто дико завидуете…
Последним к крыльцу подошел Вячеслав. Он увернулся от протянутой Игорем руки со словами: «Да, ну тебя! Надоел уже за сегодняшний день!», и прошел мимо хозяина в дом. Игорь, усмехнувшись, пропустил брата, и направился следом. На пороге он почему-то вновь обернулся в Волге и застыл…
* * *
Утлый рыбачий челн, похожий крутыми бортами на поморский коч, уткнулся просмоленным форштевнем в плотный, слежавшийся песок речного берега. С носовой банки, прямо в воду, спрыгнул высокий парень в вылинявшей сермяге и затащил челн дальше на берег одним рывком.
– Хорош, Васька! – зычным басом крикнул ему с руля бородаты мужик, а затем скомандовал двум другим парням, выглядевшим помоложе первого: – Савка, степка, сеть на распорки несите!
Парни подхватили тяжелую, разбухшую от воды сеть, и понесли ее на нос, стараясь не поскользнуться на устилавшей дно челна рыбе. А сделать это было нелегко! Первый, большой паводок уже пошел на убыль, и отнерестившаяся рыба большими косяками уходила с отмелей в глубину, чтобы отдохнуть от суетного процесса продолжения рода. Там, на сломе глубин, она и становилась добычей рыбаков.
Сеть Струевых сегодня зацепила такой большой косяк, что чел едва не черпал бортами воду от великого улова. Лещи, густера, язи сверкали в лучах заходящего солнца серебром и золотом. Рыбья масса беспрерывно шевелилась, пытаясь из последних сил добраться до животворной воды. Изредка это шевеление взрывалось бурным фонтаном, когда случайно попавшая в косяк, и теперь заваленная искрящимися спинами лещей темно-зеленая щука мощным броском вырывалась на самый верх.
Младший – Степка – почти под мачтой все же поскользнулся на серебристой чешуе, облепившей среднюю банку, и грохнулся в шевелящуюся массу, потянув за собой сеть. Савка тоже не удержался на ногах, и упал следом, сильно ударившись виском о край бота. Охнув от боли, он тут же вскочил на ноги и в одну секунду оказался рядом с поднимающимся на колени Степкой. Не сказав ни слова, он с плеча залепил младшему брату в нос, вновь повалив его на кучу рыбы.