Выражать соболезнование погибшим я не стал. Почему? Ну, потому что я понятия не имел, кто в этой давней заварушке был прав, а кто виноват. Лучше оставаться нейтральным. И жадным. Мягко шагнув вперед, я осторожно вытащил из скрюченных костистых пальцев большую винтовку. Ствол длинный и погнутый. Приклад расщеплен. Но то, что посередке – все механизмы и прочее – выглядит целым. Сама винтовка настолько большая, что на штурмовую никак не тянет. И две сошки в наличии – ведь вроде так называются подпорки, позволяющие ставить оружие на землю?
– Туффи!
– Да, начальник? – отозвался тот, стряхивая пыль со старого брезентового рюкзака защитного цвета. – Ух! Эту сумку я возьму себе! Ох ты! Обалдеть! Двух мужиков в отбивную превратило! Черт!
– Погоди. Не части, Туффи. Кликни-ка сюда Милу. Если не пойдет, то ты ей просто скажи: Жирдяй нашел большую винтовку!
Пока деловитый мужичонка отсутствовал, я перегрузил в свои закрома все остальное имевшееся у скелетов. Кроме боевых наград. Я забрал себе армейский ремень с большой мощной пряжкой. Кобуру с каким-то пистолетом – еще не рассмотрел. Горсть разнокалиберных патронов. Разбитую штурмовую винтовку довольно странной формы и конструкции – два ствола расположены горизонтально, как у двустволки. Но при этом тут точно не дробовик. Автоматическое оружие. Однако один ствол квадратного сечения, а второй обычный – круглый нарезной. Бардак какой-то…. Нашел одну записную книжку, сразу же убрал ее в карман. Информация всегда в цене. Карманные часы, серебряный браслет мужской, один складной нож. Вещички забрал без малейших колебаний – если не я, то хапнет кто-нибудь другой. А у нас бартер начинает вовсю раскручиваться, так что серебряный браслет и карманные часы я запросто смогу выменять на те же продукты у зарождающейся касты Охотников.
– Что там? Что там? – Мила влетела внутрь как распрямившаяся пружина боевого оружия.
– Сама гляди, – пожал я плечами и указал на лежащую поверх обрывка материи сломанную винтовку.
– Ох… – девушка-снайпер пала на колени, сцапала оружие.
– Что это вообще?
– Не знаю…. Никогда не видела таких, – призналась Мила. – А патроны к ней? Патроны?
– Так ствол погнутый! Приклад разбит!
– Отдай патроны!
– Какие тебе подходят? – вздохнул я, протягивая в пригоршнях все найденные боеприпасы. Кроме того патрона с игловидной пулей.
Мила – правильная девушка, живущая в жестоком цифровом мире. Поэтому выбирать она не стала, попросту забрав у меня все патроны.
– Эй! – возмутился я.
– Я на крыше! Наблюдаю! – сообщила мне снайперша и спустя мгновение испарилась. Вот черт!
– Надеюсь, что наблюдаешь, – вздохнул я. – Туффи, шерстим казарму дальше. Потом переключаемся на следующее здание.
– Да, начальник.
– А охотники наши что там?
– Охотятся. По мелочи вещички в карманы тырят, конечно. Патроны там, гильзы – я сам видел. Но и про съестное не забывают. Уже штук сорок яиц набрали, трех куропаток забили. Если ты против – я им скажу, чтобы патроны и вещи не трогали, это ведь наша работа, наш хлеб.
– Нет, – качнул я головой. – Все, что они наберут и унесут в своих заплечных мешках и карманах – их по праву. А вот если попросят увезти на прицепе разбитый холодильник – тут уже совсем другой разговор.
– Понял. Тогда гребем дальше. Местечко здесь ягодное. Пару лукошек патронов наберем.
– И Миле больше не отдаем. А то назад пустыми вернемся.
– Это ты верно заметил, начальник, – дробно захихикал Туффи. – Хех! Она девка до патронов жадная! И в гневе страшна. Ох… родятся же девки…. Ну что… пошел я дальше в грязи благодатной копаться. Начальник, я тут статуэтку нашел одну минут двадцать назад. Себе оставить можно? Больно уж приглянулась мне эта Венера Ковчежная….
– Оставь, – фыркнул я, брякаясь на колени и засовывая ладони в ворох тряпья.
– От спасибо! Люблю я красоту женскую… – пропыхтел Туффи, подгребая к себе кучу мусора и начиная в нем с ражем копаться, безошибочно выуживая полезные предметы.
На последующие раскопки мы потратили еще около часа. Почти закончили осматривать офицерскую казарму. Я уже начинал планировать следующий свой ход ферзем – небольшой перекусон, но мои гастрономические мечтания прервали самым бесцеремонным способом – сухим щелчком винтовочного выстрела.
Я подпрыгнул, ударившись плечом об одну из кроватей и превратив ее в облачко медленно оседающей ржавчины.
– Тук-тук, – прошептал вскочивший Туффи. – Кто там? Начальник….
– Монстр какой-нибудь подкрался, вот Мила его и грохнула, – успокаивающе улыбнулся я, опуская ладонь на приклад дробовика.
Дах! Дах!
Сразу два выстрела!
Какого черта?! Чересчур живучий монстр?
– Жирдяй! – голос Милы прогремел сверху, с занимаемой ей позиции на крыше офицерской казармы. – Ищите позиции для защиты!
– Что там? – рявкнул я, устремляясь к двери.
– Люди! И прочие двуногие! Заходят с северо-запада! – четко доложила Мила.
Дах! Дах!
– Троих я положила, одному разбила оружие, – снова раздался голос девушки, наполненный напряжением. – Осторожней стреляйте! К нам бежит женщина. У нее на руках ребенок!
– Дерьмо! – прорвало меня. – Туффи, вот пистолет. Но осторожней – он может и в руках рвануть. Хрен его знает, сколько он в этой пыли пролежал. И смотри не высовывайся!
– Понял!
Дах! Дах! Двойной выстрел ударил по ушам как бичом. Добавил адреналина.
– Мила! Где Арт и остальные?!
– В соседней казарме. Уже занимают позиции у северных окон. Жирик, у одного из нападающих магический щит!
– Как-как?
– Магический щит! Или силовое поле! Перед ним мерцает что-то вроде вертикальной полусферы. Блокировала мои выстрелы.
– Черт! – выругался я еще раз, испытывая странное наслаждения от изрыгания ругательств. Легче на душе. – Я к тебе!
– Давай! Слева от двери дыры в бетоне. Взбирайся по ним, как по лестнице. Пошел!
И я пошел. Неуклюже вылетел из двери, успев крикнуть «Туффи, оставайся внутри!» – развернулся, как бульдозер, вцепился в указанные «ступеньки» и начал взбираться вверх, отчетливо понимая, что выгляжу как жирный таракан, пытающийся взобраться по оконному стеклу. Спина напряглась, все казалось, что сейчас мне продырявят лопатку или хребет парой стрел или пуль.
Обошлось. Даже выстрелов не раздалось. Забросив руку на крышу, я с пыхтением забрался, перекатился как тюлень по галечному пляжу, нащупал взглядом прижавшуюся к бетону фигурку девушки и пополз к ней. Едва добравшись, выпалил:
– Ну?!
Вместо Милы ответил чужой женский голос, преисполненный страха:
– Помоги-и-ите!
– Сюда беги! – завопил снизу Туффи.
Приподнявшись, я успел заметить промелькнувшую обнаженную женщину, прижимающую к груди захлебывающегося плачем ребенка.
– Ну? – повторил я, краем уха прислушиваясь к успокаивающему бубнежу мужичонки снизу, пытающегося привести беглянку в чувство.
– Видишь те развалины на двенадцать часов? – Мила буквально срослась с винтовкой, ее кибернетический глаз горел зловещим огнем.
– Вижу, – ответил я, переводя взор на крупные бетонные обломки метрах в тридцати от нас.
Там, похоже, когда-то был дзот, блиндаж или хрен его знает что, но очень капитальное, из железобетона. Потом внутрь положили мно-о-о-ого взрывчатки, и военная постройка превратилась в подобие раскрывшегося уродливого цветка с тычинками из арматурных прутьев и «нектаром» из насаженных на железки черепов и костей. Видать, когда взрывали, блиндаж был не пустой.
– Они за ними. Шесть вояк. Все мужчины. Одеты в черную кожу, джинсы, почти у всех мотоциклетные очки, из оружия ножи, копья, пистолеты и револьверы.
– Мля! – выдохнул я. – Шестеро! Черт! Машина наша!
– Она за казармами стоит, – напомнила Мила.
Я облегченно выдохнул. Точно. Ведь я настоял, чтобы ее загнали в промежуток между казармами. Дабы не светиться.
– Уф…. Ты молодец, многое увидела.
– Я снайпер, – коротко пояснила она. – Жирик, наши действия?