– Замолчи, – сказал Рома. Он поправил ее воротник, затем застыл, когда его рука коснулась цепочки у нее на шее. Это было украшение их матери, которое она привезла из Москвы. Последний раз он видел его на ее мертвом теле после того, как ее убила Алая банда. Блестящая серебряная цепочка резко выделялась на фоне запекшейся крови, вытекшей из ее перерезанного горла.
Госпожа Монтекова заболела вскоре после рождения Алисы. Рома навещал ее раз в месяц, когда отец возил его в тайное безопасное убежище, где ее скрывали, неприметный дом в укромном уголке Шанхая. Она была худой и землисто-бледной, но разум ее оставался ясным, и она всегда улыбалась, когда Рома подходил к ее кровати.
Поскольку это убежище считалось безопасным, у госпожи Монтековой не было охраны. Но четыре года назад Алая банда все-таки отыскала ее и перерезала ей горло в отместку за нападение, произошедшее несколькими днями раньше, оставив в ее руках увядшую красную розу. Когда они хоронили ее, из ее ладоней все еще торчали застрявшие в них шипы.
Роме следовало бы возненавидеть Алую банду еще задолго до того, как они убили его мать, а после этого возненавидеть их еще больше. Но он не питал к ним ненависти. Ведь суть кровной вражды – это око за око, зуб за зуб. Если бы он не устроил нападение первым, они бы не отплатили Монтековым, убив его мать. В такой вражде вина лежит на обеих сторонах. Если ему и следует кого-то винить в гибели своей матери, то себя самого.
Алиса помахала рукой перед его лицом.
– Я вижу перед собой глаза, но не вижу мозгов.
Рома тотчас вернулся в реальность. И одним пальцем приподнял подбородок сестры.
– Откуда это у тебя? – мягко спросил он.
– Я нашла его на чердаке, – ответила Алиса. Ее глаза загорелись. – Красивый кулон, правда?
Когда погибла их мать, ей было всего восемь лет. Ей не рассказали об убийстве, и она думала, что ее мать сгубила болезнь, от которой та страдала давно.
– Да, очень красивый, – ответил Рома, и голос его звучал хрипло. Он поднял глаза, услышав шаги на втором этаже. Их отец был в своем кабинете. – Ну, беги, Я тебя позову, когда придет время ужина.
Алиса, тряхнув головой с растрепанными светлыми волосами, выбежала из кухни и побежала к лестнице. Услышав, как на четвертом этаже закрылась дверь ее спальни, Рома тоже начал подниматься, направляясь в кабинет их отца. И, помотав головой, чтобы привести мысли в порядок, постучал в дверь.
– Входи.
Рома сделал глубокий вдох и открыл дверь.
– Ну? – вместо приветствия сказал господин Монтеков, не поднимая глаз. Его внимание было приковано к письму, которое он держал в руке и быстро читал, затем он отложил листок в сторону и взял следующее из груды корреспонденции на столе. – Надеюсь, ты что-то нашел.
Рома осторожно зашел и поставил сумку на пол. Потом наклонился, секунду помешкал и, достав башмак, положил его на стол. Затем затаил дыхание, сжав руки за спиной. Господин Монтеков уставился на башмак с таким видом, будто Рома взгромоздил на его стол бешеного пса. У него часто бывало такое выражение лица, когда он смотрел на своего сына.
– Что это?
– Я нашел этот башмак на месте гибели первых семерых человек, – объяснил Рома, – но он принадлежал тому, который умер в кабаре Алых. Думаю, он присутствовал на месте первого преступления, а если так, то речь идет о заразе…
Господин Монтеков с силой хлопнул ладонями по столу. Рома вздрогнул всем телом, но заставил себя не закрывать глаз и продолжил смотреть перед собой.
– Зараза! Помешательство! Чудовища! Что случилось с этим городом? – взревел господин Монтеков. – Я прошу тебя найти ответы, а ты приносишь мне вот это?
– Я нашел именно то, что ты просил, – чуть слышно ответил Рома. В последние четыре года он всегда исполнял то, чего от него требовали, будь то какое-то мелкое поручение или нечто неприятное. Откажись он, ему пришлось бы расхлебывать последствия, и, хотя ему не хотелось быть Белым цветком, мысль о том, что он перестанет быть им, была еще более невыносима. Его звание наследника банды Белых цветов обеспечивало ему безопасность, держало тех, кто ему угрожал, на расстоянии, позволяло ему оберегать Алису и его друзей.
– Убери это, – приказал господин Монтеков, взмахом руки показав на башмак.
Рома плотно сжал губы, но убрал башмак и, сунув его обратно в сумку, встряхнул ее, чтобы материя скрыла его целиком.
– Факты неоспоримы, папа. Восемь человек сходятся в шанхайском порту, и семеро из них разрывают себе горло, а одному удается спастись. И, если на следующий день этот последний также разрывает себе горло, то не кажется ли тебе, что речь идет о какой-то заразной болезни?
Господин Монтеков не отвечал. Вместо этого он повернулся и уставился в маленькое окошко, выходящее в людный переулок. Его руки сжали подлокотники большого кресла, на бритом черепе выступил едва заметный пот. Казалось, он позабыл о груде писем на своем столе. Роме были знакомы имена, которыми по-китайски были подписаны многие из них: Чэнь Дусю, Ли Дачжао, Чжан Гутао. Коммунисты.
После большевистской революции в России та же приливная волна дошла и сюда, в Шанхай. Новые политические течения, возникшие в Китае несколько лет назад, настойчиво пытались привлечь на свою сторону и Белые цветы, полностью игнорируя тот факт, что они совсем не желали перераспределять богатства. Разумеется: ведь Монтековы так долго копили эти самые богатства, карабкаясь наверх. А большинство рядовых членов их банды оказались в Шанхае, потому что бежали от большевиков.
Даже если коммунисты видели в Белых цветах потенциальных союзников, Белые цветы смотрели на них как на своих врагов.
Наконец, гадливо крякнув, господин Монтеков отвернулся от окна.
– Я не хочу вовлекаться в эту историю с помешательством, – решил он. – Теперь твоя задача состоит в том, чтобы выяснить, что происходит.
Рома кивнул. Почему голос его отца звучит так сдавленно? Может, он считает, что заниматься этой историей о массовом помешательстве ниже его достоинства? Или дело в том, что он боится, как бы такое не приключилось и с ним? Сам Рома не боялся. Он опасался только влияния и власти других людей. Чудовища были сильны, но у них не было влияния и власти. А это серьезное отличие.
– Я выясню все, что смогу, об этом малом, – сказал он, имея в виду последнюю жертву.
Господин Монтеков немного отодвинул свое кресло назад и закинул ноги на стол.
– Поспешишь – людей насмешишь, Рома. Сначала ты должен удостовериться, что этот башмак и вправду принадлежит тому Алому, который умер сегодня ночью.
Рома нахмурил лоб.
– Его тело находится в больнице Алых. Они пристрелят меня, если я там появлюсь.
– Придумай что-нибудь. Когда я приказал тебе добыть сведения об Алых, ты, похоже, проник в их логово без проблем.
Рома напрягся. Его отец послал его на территорию Алых только потому, что встреча глав их банд была немыслима. Если бы господин Цай и его отец встретились лично и мирно разошлись, для каждого из них это означало бы потерю лица. А Рома мог обратиться к Алым, не нанеся урона чести Белых цветов. Он был всего лишь наследником, отправленным к врагу с важной миссией.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он. – Если у меня была причина зайти в их кабаре, это вовсе не значит, что я могу беспрепятственно шататься по их больнице…
– Найди кого-нибудь, кто проведет тебя туда. До меня дошли слухи, что их наследница вернулась.
Рома ощутил стеснение в груди.
– Папа, не смеши меня.
Господин Монтеков небрежно пожал плечами, но в глазах его мелькнуло что-то такое, что совсем не понравилось Роме.
– Это не такая уж абсурдная мысль, – сказал его отец. – Наверняка ты можешь попросить ее об одном одолжении. Ведь некогда она, как-никак, была твоей зазнобой.