Сукалюбовь - Ринат Валиуллин

Ринат Рифович Валиуллин

Сукалюбовь

© Р. Валиуллин, 2022

© ООО Издательство АСТ, 2022

Мы же словно дворовые собаки, сильнее привязываемся к тем, кто нас недолюбливает. Так и живем, пока в один жуткий день не обнаружим, что привязаны за поводок к столбу.

Окружающий мир не настолько мирный, каким кажется на первый взгляд, зачастую он холоден, зол и опасен, особенно, когда нет дома, где можно укрыться от невзгод. Чтобы сохранить доброту, при всей злости обстоятельств, необходимо быть сильным, а чтобы быть сильным, необходимо любить свободу больше, чем все остальное. Ведь любовь к себе это и есть умение выбирать свободу! Когда ты себя любишь, ты точно знаешь, чего хочешь, и идешь или бежишь к собственному будущему, как Шарик, без шума сомнения в голове, принимая себя таким, какой есть. Вся гениальная философия Шарика заключается в том, что он любит не мир вокруг себя, а себя в этом мире. Он наполняет собой этот мир, получая удовольствие от жизни и любит себя в любом своем проявлении.

Жениться или не жениться

 Она тебя любит.

 Да, но странно как-то. То ласковая, то раздраженная, рычит и фыркает абсолютно без повода.

 Оставь человека в покое, женись на ней.

 Жениться? Я думал об этом, но свобода дороже,  взглянул Шарик в осеннее небо, потом на Бобика. Что тот мог знать о настоящей любви? Ничего Значит, и с настоящей свободой он не был знаком, потому что любовь, она нос к носу со свободой. Так и рычат друг на друга, пока кто-нибудь не зарычит, не откусит.

 Не знаю, дом есть дом. Там тепло, там харч, там кровать, там ждут,  посмотрел Бобик сентиментально на Шарика, который казалось не слушал и бежал с гордо поднятой головой, ей не хотелось никаких отношений.

 Ну будь я сейчас женат, разве могли бы мы с тобой вот так сейчас бежать по утру?

 Но я же могу.

 Ты просто кремень. Я даже не знаю, какая дружба смогла бы меня выгнать из теплой семейной постели в такую рань.

 Крепкая.

 Нет, Бобик, ты что-то путаешь, это человек собаке друг, а кобели нет, потому что дружба наша до первой сучки.

Шарик огляделся по сторонам, сучек не было, и можно было дружить дальше. Обычная утренняя разминка подходила к концу. Сделав круг, собаки оказались у выхода из парка.

 Может, заглянешь к нам? Мина тебя давно не видела.

 Нет, Боб, не могу, дел сегодня по горло,  соврал Шарик, едва вспомнил мину подружки Бобика. Мина замедленного действия.

 Ну смотри, тогда до завтра!

 Или до послезавтра.

Разбежались Бобик и Шарик, каждый по своим делам. Хотя по делам это громко сказано, дело у Шарика было одно, максимум два.

Ешь, люби, спи

«Жрать хочется, да и секс был бы не лишним, что же все-таки на первом месте: жратва или размножение? Надо Фрейда перечитать. Блин, где же я вчера кость закопал? Так В этом бачке нашел, потом подрался из-за нее с Тузиком вот здесь. В этом углу я его мутузил! Так, потом побежал в парк, где-то на клумбе у памятника  рассуждал про себя Шарик.  Здесь у нас кто? Пушкин, нет, тот был лысый А, вот он! Узнаю клумбу О-о-о!»  начал рыть землю Шарик. Когда он уже облизывал кость, к нему подбежала еще одна дворняга:

 Здравствуй, Шарик!

 Привет, Карма,  поцеловались.

«Чем от нее так воняет? Опять она зубы не почистила!»  опустил он голову, чтобы не слышать этого запаха и двинул лапой вперед кость.

 Грызть будешь? У меня тут говядина, прошу к столу! Что ты нос воротишь? Кость-то совсем свежая, я ее вчера нашел.

 Ты такой гостеприимный, Шарик.

«Поздно»,  подумал он про себя, понюхав у Кармы под хвостом. «Зря только косточку потратил. Ну, ладно, как-нибудь в другой раз вот бабы, знают же, что продолжения не будет, но от ужина никогда не откажутся». Женщины всегда делились для него на три большие группы, первые, доверчивые, которые жили верой в светлое будущее, вторые, что уже потеряли веру и довольствовались надеждой, в третью группу входили те, что любили, любили его. Входили и выходили. Торча в своем одиночестве, он упорно делил их на группы, не отдавая отчета себе в том, что женщины не умеют делиться. Шарик оставил Карму за столом и побежал дальше, на поиски еды.

«Где бы мне пожрать?»  перебегали впереди него дорогу мысли. «Куда ты прешь, урод, на своем Опеле. Что ты орешь? Я даже слова такого не знаю шелудивый. Нет, не надоело еще. И как бы она мне не надоела, моя жизнь, я сам разберусь с ней, в крайнем случае, терять ее под твоим корытом точно не хотелось бы. Разуй глаза! Не видишь, зеленый мне горит!»  продолжал рычать про себя Шарик.

«Может, к Мухе? У нее всегда была заначка. Так трудно бегать на голодный желудок, старею, что ли? Да нет, показалось»  прибавил он ходу.

 Шарик!  бросилась на грудь ему лохматая рыжая сука.

 Муха, привет! (поцеловались) «И от тебя как от Кармы воняет, вчера в одной помойке рылись что ли?»  промолчал Шарик.  Есть че пожрать, а то я на этой неделе не завтракал Слушай, давай потом эти игры,  отстранился он от мухиной привязанности.  Дай сначала червячка заморить

 Макароны будешь?

 Да, сойдет! А соус есть?  набросился пес на еду.  Кстати, ты не знаешь, что такое шелудивый,  при виде соуса, вспомнил красную морду водителя «Опеля» Шарик.

 Шелудивный? Не, не знаю, мне кажется от слова дивный блеснула филологическая искра в голове Мухи.

 А вот мне так не показалось, хотя я не против,  метал макароны Шарик.

 Мне все время говорят, что я хорошо сохранилась.  умилялась его аппетитом Муха. В душе она все же мечтала, чтобы он так же набросился на нее.  Как ты думаешь, льстят?

 А они как выглядят?  не отрывался от миски Шарик, которая в свою очередь делала его голос еще более проникновенным.

 Тебе честно сказать?

 Нет, честно скажи им. Тогда ты точно узнаешь, льстят или нет.

 А ты где сейчас живешь?  продолжала вертеть перед ним хвостом Муха.

 В бочке из-под коньяка.

 Я смотрю выдержанный стал, помудрел, что ли.

 Ага, как Диоген.

 Кто это?

 Древнегреческий философ, который жил в бочке.

 Значит, ты не одинок.

 Нет, не одинок, там столько ароматов, ведь для коньяка были отобраны лучшие сорта винограда.

 У кого?

 Думай, что говоришь.

 Зачем мне думать, когда хочется просто поговорить.

 С тобой невозможно, Муха. Дай, поесть спокойно,  не отрывая морду от тарелки, повернулся к ней задом Шарик.

 Да ешь, кто тебе не дает.

«Кто мне только не дает»,  про себя пробурчал Шарик.

Муха же ненадолго оставила его в покое и попыталась занять себя чем-нибудь, напевая бархатным голоском: «Как же мне хочется, как же мне хочется вам насолить. Я не злопамятна, это все одиночество, на которое вы меня обрекли».

 Шарик, я давно хотела тебя спросить.

«Черт!  огрызнулся тот про себя.  Сейчас начнет разводить на чувства. Ну что за дурацкая женская привычка, лезть в душу на голодный желудок».

 Ты никогда не хотел быть человеком?

 Хотел, конечно, хотел только расхотел, после того как прочел «Собачье сердце».

 О чем книга?  лениво спросила Муха, всем своим видом демонстрируя равнодушие к литературе.

 О полном распаде иллюзий. После этой книги вижу один и тот же сон.

 И что там?  заинтересовалась Муха.

 Кот.

 Кот?  чихнула Муха.

 Ты не простыла?  сверкнули заботой зрачки Шарика.

 Нет, у меня на кошек аллергия.

 А кот не простой, говорящий,  убрал последнюю макаронину Шарик, облизнулся и положил морду рядом с миской.

 И с кем же он говорит?  еще раз чихнула Муха и виновато зажмурилась.

 Со своим хозяином.

 А-а,  понимающе завыла Муха,  это значит, что ты как всякая собака, в поиске хозяина.

 Да, только у этого хозяина моя душа.

 Черт, как все запутано, дай подумать Значит, в прошлой жизни ты был человеком, а в следующей будешь котом.

 Этого мне только не хватало.

 Да, нежности тебе всегда не хватало.

 Ну, по крайней мере будет повод жить долго,  не слушал ее Шарик. Он закрыл глаза и задремал.

«Какая из жизней сработает на этот раз?  думал про себя Шарик.  Если политика ушла в бизнес, старики требуют реставрации, средний класс обнищал, молодежь подсела на алкоголь, наркота, изолирует их от подлинных переживаний души и тела. Артисты художники писатели фуфел, культивирующие стеб и цинизм. При низком уровне жизни, низок и уровень духа, хотя цинизм это не плохо, в нем гораздо больше правдивого, чем в демократии, чем в либералах, ставших консерваторами, удерживая власть. Только хочется спросить у них: а что в консервах?  тушеное мясо рабочей силы, из него можно приготовить любое блюдо, лишь бы хватило водки, люди будут бухать и пахать, на то они и созданы. Уважение, где оно? Хотя бы к себе самому, люди готовы отдаться за несколько сотен, за несколько макаронин.  Посмотрел на пустую миску Шарик.  Фигурально, а некоторые даже на полном серьезе готовы. Что же сделало нас скотом, таких чувствительных и разумных? Что?»