Он остановился на крохотной полянке, которую могучие деревянные истуканы, еще не успели занять. Установив незамысловатую ловушку рядом с небольшим кустиком, Йоахим спрятался за деревом и принялся ждать. Делать этого, в принципе, не стоило. Намного логичнее было бы просто запомнить это место и навестить его завтра утром, но Йоахим все же решил попытать удачу. Он сидел бесшумно и бездвижно, словно находясь в летаргическом сне. Слух его был особенно напряжен, он прислушивался ко всему вокруг к пролетающим птицам, к поющим свои брачные серенады цикадам, даже к кроткому дуновению ветра. В уединении с природой был свой некий экстаз, и Йоахим мог его находить. Отпустив все свои думы и воспоминания, он, наконец, стал свободен. В мире не было больше ничего. Почудился тычок в спину, потом еще один, и еще. Йоахим приоткрыл глаза и обернулся. За ним с рассерженной миной стоял норжец.
Чего ты? Тихо спросил Йоахим.
Устал бродить тут и искать тебя! Поднимайся!
Йоахим не послушался и снова прикрыл глаза.
О чем ты? На кой черт ты меня искал? Я же только что ушел
Оглянись, болван! Лавдос замахнулся рукой, чтобы дать бледноликому смачного подзатыльника, но вовремя остановился. Темень уже самая настоящая! Ты грибов нажрался что ли?!
Йоахим сердито вздохнул и снова раскрыл глаза. Рассерженный взгляд быстро сменился удивленным. Вокруг и вправду было темно. Он посмотрел на ловушку. В ней застыл удушенный русак.
Прикорнул немного, прости. Йоахим, закряхтев, поднялся на ноги. Видимо, еще не вывелся до конца из меня токсин от эликсира.
Норжца такое вялое объяснение мало устраивало. Схватив пушистую тушку зайца, он с озлобленным лицом двинулся обратно к их палатке. Йоахим поплелся следом за ним.
Из котелка, под которым уже почти догорел костер, валил пар и манящий сознание запах сытного ужина. Лавдос, усевшись на бревно, сразу принялся есть горячую кашу. Йоахим же в знак извинения сел немного поодаль от него, чтобы не испортить тому аппетит, и начал разделывать пойманного зайца.
И часто с тобой такое бывает? Спросил Лавдос, облизнув ложку.
Не знаю. Йоахим пожал плечами. В последнее время я один странствую, а самому за собой следить не доводилось. Хотя один раз вот еду на коне, потом р-раз и свалился наземь ни с того, ни с сего
Лавдос уже выпучил глаза и раскрыл рот, как Йоахим звучно рассмеялся.
Да шучу я! Это эликсир все. Вампирья кровь наркотическим действием обладает. Но в эликсире она не в той концентрации, да и смешивается с другими ингредиентами, вот и эффект от нее ослабляется и на долгое время растягивается. Я, дурак, весь пузырек выхлестал. Думал, что окочурюсь, вот и мелочиться не стал.
Ха! Ну ладно только я все равно за тобой поглядывать буду. Хрен знает, выветрился из тебя этот эликсир до конца или нет.
Твое право.
Йоахим вскоре закончил свежевать русака. К этому времени норжец уже вновь раздул костер и, когда пламя, наконец, взяло свою силу, они через вертел навесили над ним целую тушку зайца. Сочное мясо шипело и брызгалось соком. Лавдос и Йоахим жадно поглядывали на жарящееся мясо.
Слюнки аж набегают. Сказал Лавдос, утерев рот.
Йоахим молча кивнул.
Слухай, а ты вот бестию порешил в деревне
Ну и? Нетерпеливо спросил Йоахим.
А много их вообще в мире? Вот на нас тварь ночью не нападет никакая?
Если только под тварью не иметь в виду разбойника прожженного. Чудовища просто так по белу свету не ходят, иначе бы люди выжить не смогли. Та бестия, которую, как ты выразился, я порешил недавно, далеко не самая опасная. Бывают и такие, которых обычной грубой силой никак не взять, а бывают и еще похлеще. Но каждая магическая бестия именно что магическая. Йоахим взял с охапки хвороста маленький прутик и начертил им на земли какой-то странный символ. Видишь, не загорелся значит, нет здесь магии. Она ведь, словно родник, только из некоторых мест ключом бить может. Потому колдуны холеные, которые по своей сути только проводниками являются, в обычной жизни из себя ничего выдающегося и не представляют. Сидят в своих башенках, ну и в древних городах, построенных на местах выхода магии, ошиваются. В обычной же жизни человеку только человека бояться и надо
Красиво последнее сказал, на тост бы это запомнить, ха-ха!
Йоахим поднял голову и посмотрел на звездное небо.
Хотя сейчас все сложно. Чем, по-твоему, человек от зверя отличается?
Много чем. Пожал плечами Лавдос.
Ну, тоже верно. Но главная вещь, которая есть у человека, и отсутствует у животных это чувства. Корова не может испытать гнева и ярости. А именно они в своей самой сильной форме могут прорвать земную корку, высвобождая потоки дикой непокорной магии. Так и получаются все эти проклятия, из которых чудовища потом выходят. Смекаешь к чему я? На этой земле была война, долгая и муторная, породившая множество страданий. И после нее у меня здесь прибавилось много работенки.
А охотники как же? Лавдос широко улыбнулся и повернулся к Йоахиму. Конкуренцию не составляют?
Охотники венанди больше по городам работу ищут, поэтому здесь в деревнях мне никто не мешает зарабатывать на корку хлеба и бутылку крепкой.
В моем деле это зовется занять свою нишу!
Можно и так сказать
Сочное мясо вертелось над пламенем. Лавдос то и дело пытался оторвать от него кусочек, чтобы, раскусив его, проверить на готовность, Йоахим же уставился единственным зрячим глазом на танцующее пламя и особых телодвижений не делал. Яркий свет не обжигал роговицу, наоборот давал ложное чувство тепла, за которым Йоахим гонялся всю свою жизнь.
Еще немного погодя, Лавдос объявил, что мясо готово. Двое крупных мужчин быстро управились с целой половиной жареного зайца, оставив другую часть себе на утро. После чересчур сытного ужина Лавдос кое-как добрался до палатки и, завалившись в нее, сразу уснул. Йоахим остался сидеть на стреме. Он затушил их костерок, справив на него свою нужду, и сел поближе к дороге. Пели птицы, жужжали комары. Наступила ночь во всем своем натуральном естестве. Йоахим взглянул на свою руку, на предплечье осталась лишь тонкая полоска шрама от укуса. Еще один в коллекцию подумал Йоахим. К его счастью, сонное состояние, наконец, отступило.
Время до утра тянулось долго. Просидев около часа, Йоахим встал, чтобы прогуляться и размять затекшие ноги. Он походил вокруг палатки, прогулялся немного вперед по дороге, и напоследок решил проведать подвязанных у дерева лошадей
* * *
Сука. Проговорил Йоахим вполголоса.
Заглянуть к лошадям, оказалось весьма неплохой затеей. Те вели себя, мягко сказать, странно. Сейчас два жеребца, коих Лавдос перед сном решил подвязать к дереву, встали мордой к лесу, натянув свои веревки до упора. И лишь конь Йоахима вел себя, как и всегда. Встав поодаль от остальных, он продолжал жевать зеленую траву под своими копытами.
Видимо работают защитные печати, да? Бросил Йоахим, посмотрев на своего коня-альбиноса.
Он подошел к пораженным лошадям и постарался осмотреть их со всех сторон. Пенящиеся слюни стекали с их морд и капали на колоски высокой травы, дыхание же их отдавало странной хрипотцой. В голове у Йоахима сразу же родилось несколько догадок, но чтобы доказать их или же опровергнуть, ему пришлось вернуться к телеге за своим посохом. Вызвав тусклое не обжигающее пламя, он еще раз окинул коней мимолетным взглядом. Кроме каменного ступора Йоахим заметил еще одну странность, в глазах их полопались все капилляры, они сильно покраснели, а еще через несколько секунд из них покапали кровавые слезы. Оправдалась самая скверная догадка Йоахима дело было в проклятии. Вздохнув, он оставил лошадей и отправился в ту же сторону, куда сейчас смотрели лошади.