И?
Мой муж умер. У него есть младший брат.
Рука с занесенной ко рту чашкой застывает у моих губ. Выходит, она свободна? мелькает в голове и сразу за этим: а что, собственно, это меняет? Конкретно для меня? Ничего? Да, пожалуй
Он вознамерился на тебе жениться? усмехаюсь я, демонстративно ощупывая взглядом ее фигуру.
Представь себе. И я не могу отказаться, потому что, в противном случае, он обещает отнять у меня сына.
Ни один суд не встанет на сторону дяди ребенка. Так что, не переживай.
Он не планирует действовать через суд! Он собирается его выкрасть! Олеся отталкивается от подоконника и, отчаянно заломив руки, подходит ко мне. Почти вплотную. Слишком рискованно. Слишком неосмотрительно. Послушай, вчера его люди уже пытались тайком увести Дамира из детского сада. В моей квартире тоже был кто-то посторонний. Я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда моего сына похитят. Помоги мне! Пожалуйста Их семья слишком влиятельна, Тимур. Ты не представляешь, в каком страхе я живу все это время. Иногда мне кажется, я схожу с ума. Я не знаю, куда мне идти, к кому обратиться, если не к тебе. Пожалуйста Я заплачу! Продам квартиру, сразу, как это станет возможно, и заплачу столько, сколько потребуется
Она еще что-то говорит, но я не слышу. Смотрю в ее наполненные тревогой глаза и кайфую, как конченый сторчавшийся в хлам наркоман. Потому что я, наконец, ей нужен. Это унизительно. Но в этот момент мне даже похрен на то, что ею движет. Впервые в жизни она сама приходит ко мне
Ты не понимаешь, говорю мягко, как для умственно отсталой. Я владелец лучшего в стране охранного предприятия. Наши клиенты президенты, арабские шейхи и члены королевских фамилий. Даже если ты продашь квартиру, этих денег хватит я, конечно, не знаю точно, стоит уточнить в бухгалтерии, но определенно их не хватит надолго.
Улыбаюсь и, скованный ее взглядом, склоняю к плечу голову. Ну же, детка, попроси меня. Еще раз. Попроси
Ничего больше у меня нет.
Ой ли? Она даже бровью не ведет, глядя в мои глаза. Не догадывается, что ее самой вполне достаточно? Что ж Это хорошо. Не хочу, чтобы она поняла, насколько я жалок. Мне бы самому привыкнуть к этой мысли.
Тогда я ничем не могу тебе помочь. Извини.
Олеся поворачивается к выходу из комнаты. Нерешительно комкает в руках полотенце.
Сын все, что у меня осталось, Тимур. Ради него я готова на все, что угодно.
На все ли?
Олеся смотрит на меня. Растягиваю губы в улыбке съезжаю ниже по дивану, на самый край, и широко расставляю ноги. Мягкая ткань обтягивает мой впечатляющий по всем меркам стояк. Не знаю, зачем это делаю. Просто нащупываю пределы. И когда она, будто обмякнув, шагает в очерченный ногами треугольник и опускается на колени, они становятся очевидными. Будто кто-то нацарапал их ржавым гвоздем прямо на моей плоти. И от этого тошно втройне.
Иди к ребенку, Олеся, отталкиваю ее руки. Я не беру натурой.
Хотя, черт возьми, хочется. Да, я идиот. Она не торопится подниматься с колен. И тогда я сам, перекинув ноги, встаю с дивана. Находиться рядом с ней нет сил. Олеся тяжело опирается на руку и вслед за мной поднимается с пола.
Ты позволишь остаться до утра? За окном метель, а у меня не осталось денег даже на гостиницу. Дома нас тут же найдут.
Киваю. Чеканя шаг, выхожу из комнаты. Зачем-то иду в ванную. Спотыкаюсь о так и валяющиеся там брюки. Лезу в карман, достаю деньги и возвращаюсь в кухню.
Вот. На первое время.
Мне от тебя не деньги нужны.
Ухожу, ничего не ответив. Достаю постельное и еще одно одеяло. Оставляю в ногах у спящего пацана. А потом набираю номер, по которому мне ответят в любое время дня или ночи.
Олег? Добрый вечер. Кто у нас на завтра свободен? Нужно присмотреть за одной женщиной. Нет, это для меня Да, сейчас скину информацию
Сбрасываю вызов, а лучше бы ее бросил И пусть сама свои проблемы решает. Дерьмо.
Глава 2
Олеся
Черт! Разве время не должно было изменить хоть что-то? В нем самом или в моем к нему отношении. Добавить Тимуру седых волос, лишних килограммов да чего угодно добавить, лишь бы только я не испытывала того, что почувствовала, заглянув в его темно-синие, так что чаще кажутся черными, знакомые до боли глаза?
Я очень надеялась на то, что бушующее в крови пламя поутихло, а та тоска, что сжимает мне сердце каждый раз, когда я о нем вспоминаю это так, ничего серьезного, лишь отголосок творившегося между нами безумия. Но ведь нет Нет. Кого я обманываю? Залипаю на его губах, искривленных насмешливой белозубой улыбкой, а слов не слышу. Шею будто удавкой сжимает страшное понимание не отболело, не отгорело и не прошло. Ноги слабеют от сладкой беспомощности, телом бегут мурашки, и страх, что он не простит, что мне с ним ничего больше не светит сковывает затылок. На несколько секунд я забываю даже о том, зачем вообще пришла. А ведь решение обратиться к Тимуру за помощью далось мне так трудно! Несмотря на все, что сделала с нами, я, в общем-то, неглупая. И хорошо понимаю, что будет, когда такой мужчина, как он, узнает об обмане.
Дурацкий день. Все вообще идет не по плану. Кажется, я просчиталась. Совершенно по-идиотски переоценила свою для него значимость.
Ты не понимаешь. Я владелец лучшего в стране охранного предприятия. Наши клиенты президенты, арабские шейхи и члены королевских фамилий. Даже если ты продашь квартиру
Бла-бла-бла. Опускаю голову ниже. Похоже, все еще хуже, чем я думала. У него же этих баб, наверное, не один десяток. Не всех же ему выручать? Вот, кто я ему по факту? Бывшая любовница? У нас и отношений-то толком не было. И быть не могло, если честно. Но, с другой стороны, пусть он этого и не знает, нас связывает намного-намного большее. Собственно, я именно поэтому здесь.
Ничего сверху у меня нет. Унизительная правда, которую мне приходится озвучить, не добавляет мне баллов в его глазах, но какое это имеет значение, если на кону жизнь нашего сы Дамира. И моя жизнь?
Я готова просить, умолять, если понадобится. Я готова на все, что угодно, лишь бы только Тимур помог. Ведь если в этом мире существует человек, способный нас защитить, то это он Тимур Белый. Мужчина, которого я использовала, обманула, и которого не сумела забыть. В общем, сама себя загнала в тупик.
Тогда я ничем не могу тебе помочь. Извини.
Киваю, иду к выходу. Ноги подгибаются, в голове звучит досадное «скажи ему!», но я не могу. Не нахожу в себе сил озвучить правду. Может быть, потом утром, или я не знаю
Сын все, что у меня осталось, Тимур. Ради него я готова на что угодно.
На все ли?
Поверить не могу! Он действительно намекает на это? Секс? Выходит зря я волновалась? Он помнит. И хочет мне что? Отомстить? Указать на место? И закрыть для себя этот вопрос раз и навсегда? Глаза обжигают слезы. Но правда в том, что злиться я могу лишь на себя. Поэтому, не давая себе раскиснуть, подхожу к Тимуру и опускаюсь перед ним на колени. Лица касается его горячее дыхание. Легкое алкогольное амбре туманит голову. Или это от того, что я впервые к нему так близко. За долгие-долгие годы. Руки, как и прежде, дрожат, так что мне приходится их встряхнуть, прежде чем приступить к
Иди к ребенку, Олеся, отталкивает мои ладони. Я не беру натурой.
Опускаю голову. Стискиваю кулаки.
Скажи ему, Олеся! Признайся!
Нет, не могу! Все, на что меня хватает так это попросить Тимура не выгонять нас с сыном до утра. Идти мне и впрямь некуда. К счастью, он позволяет остаться. И даже, смешно, выделяет мне щедрую материальную помощь, прежде чем оставить одну в неуютной стерильной, будто операционная, кухне.
Смотрю на зажатые в кулаке купюры и чувствую себя просто хуже некуда. Жизнь дерьмовая штука. И почему-то именно хорошим людям в ней живется сложнее всего. Но, наверное, надо обо всем по порядку
Плетусь в гостиную, осторожно укладываюсь к сынишке под бок и, накрыв нас одеялом, отматываю назад ленту воспоминаний.