Помнишь, как я попал в больницу, а ты за мной ухаживала? сказал я, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Помню. Ты только устроился в строительную фирму.
Приехал на объект, а там полным ходом стройка. Напоролся на железяку, кровищи было
А я тебя лечила. Я была твоей персональной сиделкой, лепетала Лера, а руки ее шарили по моему телу. В воздухе запахло изнасилованием. После вечернего марафона с Анечкой я уже ничего не хочу.
Сейчас приду. Аккуратно освободился из объятий и позорно бежал на кухню. На нижней полке за соленьями-вареньями у меня спрятана чекушка. Одно движение и она в кармане.
Дорогая, у нас есть виноград? невинно осведомился я.
Да, в холодильнике.
Не могу найти, посмотри сама.
В овощнике.
Не может быть, я там два раза смотрел.
Нетвердой походкой Лера подошла к холодильнику и, не глядя, достала спелую гроздь.
Спасибо, любимая. Что-то я выпил лишнего. Помоешь виноград?
Лера безропотно стала к раковине. А я направился обратно и щедро плеснул водки Лере в бокал. Сей напиток даже здорового мужика свалит с ног, не то что мою благоверную.
Лера принесла виноград. Кормлю ее как маленькую и всовываю в руку свой чудо-коктейль.
За мою дорогую жену!
Она делает глоток и морщится.
Так дело не пойдет! За мою любимую женщину полагается пить до дна.
Я улыбаюсь. Я нежен и великодушен. Еще какое-то время выслушиваю пьяные откровения, а потом отношу Лерочку в спальню и заботливо укрываю одеялом. Сладких снов, милая.
Настроение скачет на запредельной отметке. Какой я все-таки молодец, сколько непростых ситуаций разрулил. Немного жаль Аню, молодая, глупенькая, она еще не научилась вести себя с мужчинами. Напишу потом сообщение. Банальное люблю, скучаю. Все же не стоило столь резко разговаривать. Впрочем, сама виновата, я не сопливый мальчик, чтобы манипулировать мной!
Москва, на горизонте маячит наша дорогая столица. А вдруг именно меня назначат руководителем московского филиала? Надо показать себя с наилучшей стороны
* * *
Михаил (Кактус)
Давай выпьем за то, что мы сейчас пьем! Мы с Антонио чокнулись коньяком и налегли на нехитрую закуску. У нас традиция раз в месяц устраивать посиделки в его берлоге. Антонио принципиально не ходит в ресторан, и дело тут не в деньгах. Он терпеть не может человеческое общество, делая исключение лишь для пары-тройки человек. Мы с ним врачи-травматологи, чиним руки-ноги, возвращаем пациентам их привычный облик.
Смотри, последняя шикарная модель, что я себе подарил! Он сует мне под нос коробку, не больше обувной.
Что это?
МК IV, танк времен Первой мировой, гордо ответил Антонио. Одна из первых русских моделей. Обрати внимание на гусеницы. Нет, ты только взгляни! Специально в Китае заказывал. Полтора месяца посылку ждал.
Антон собирает модели военной техники, это самая главная его страсть. Этих моделей у него штук восемьдесят, и останавливаться на достигнутом он, похоже, не собирается. Постоянно сидит на форумах, где ему пишут такие же фанаты и коллекционеры. Также он оформляет выставки ко Дню Победы и пару раз выступал со своей коллекцией перед школьниками.
Вдоль стены через всю комнату тянется стеллаж, доверху забитый моделями. Стеллаж тоже дело рук моего друга. Проектировать и собирать мебель его второе увлечение. Мебель получается громоздкой и, на мой взгляд, неудобной, съедает добрую половину комнаты, однако Антонио с упоением будет рассказывать, как прибивал очередную полочку.
Наверно, это прекрасно, когда у человека есть увлечение, когда он готов месяцами переписываться с другими городами и странами в поисках самой лучшей гусеницы для своей коллекции.
Антонио убежденный холостяк и мизантроп, хотя наши медсестры считают его обаятельным и всячески пытаются познакомиться поближе.
Что я, больной, что ли? Еще бабу на шею вешать. Оно мне надо? всякий раз отвечает он, едва на горизонте появляется мало-мальски симпатичная девчонка, оказывающая Антону знаки внимания.
Будет тебе обед готовить и за порядком следить.
Уж она-то проследит. Первым делом выкинет все мои танки и водрузит на полках свой хлам. В пору, когда я был молод и кудряв, привел я как-то подружку в дом. Она мне такой порядок навела, половины деталей недосчитался. А что до обедов, то у меня мультиварка есть. Продукты забросил, кнопочку нажал и никаких проблем. Самое главное мультиварка помалкивает. Не пилит, мозг не выносит. А то у нас, бывает, идешь мимо сестринской, оттуда визг, гвалт. Никаких нервов не хватит!
Я по-доброму посмеиваюсь над его манерой выражать мысли. Антону тридцать лет, и он мой лучший друг. Выглядеть старается лет на десять старше, отрастил огромную бородищу и демонстративно надевает пиджак на голое пузо. Мы пьем коньяк в его холостяцкой квартире и разглагольствуем о вечном.
Сдается мне, практиканткам ты очень нравишься. Особенно той, голенастой. Неспроста она каждую минуту за советом бегает. Михаил то, Михаил се. Глазом не успеешь моргнуть, уведут и окольцуют.
Что я, козел, чтобы уводиться?
Это я так, предупреждаю на всякий случай. Сколько лучших из нас теряло мозги при виде смазливой мордашки.
Ты о чем сейчас? сухо спросил я, чувствуя, как у меня каменеет лицо. Больше года прошло, а до сих пор эту стерву забыть не могу. Элеонора! Моя боль, мой зубовный скрежет, мой ночной вой, мой парафренный бред. Я, как сопливый пацан, робел и терялся в ее присутствии.
У нее были длинные черные волосы и смуглая кожа, родимое пятно на предплечье, которое я с упоением целовал. Пахло от нее земляникой и утренней свежестью. Она была красива какой-то дикой, неземной красотой, которая сводила меня с ума.
Она курила тонкие сигареты и пила пина-коладу, забавно оттопырив мизинец. Она была дерзкая и насмешливая, она была со мной, потому что так захотела.
Ни о чем. Размышления вслух. Антон разлил коньяк по стаканам в виде футбольных мячей подарок благодарного пациента и подвинул ближе тарелку с сыром.
За Михаила нам выпить пора, ура-ура-ура! Он одним глотком осушил коньяк и принялся разглагольствовать об особенностях бензобаков и прочих преимуществах легендарных танков. Но я почти ничего не слушал.
Я вспоминал Лену, или, как она предпочитала себя называть, Элеонору, снежинки на ее волосах, когда мы ловили машину; моя тогда находилась в ремонте. Она доверчиво прижималась ко мне и вслух мечтала о красивой жизни. Где-то далеко остался провинциальный городок, мать-алкоголичка и целая вереница кандидатов в отцы. Элеонора со смехом вспоминала, как наведывалась к подружкам, надеясь поесть досыта, и воровала одежду на рынке. А еще как наврала с три короба проводнице и зайцем ехала в Петербург, потому как на билет не хватало денег. Я готов был бросить весь мир к ее ногам, но мира оказалось мало.
Мы познакомились холодным сырым вечером, я пожалел девчонку в короткой юбке, замерзавшую на автобусной остановке, подвез до дома. Рассвет мы встретили вместе, а назавтра она переехала ко мне. Каждый день я благодарил Господа, что надоумил меня ехать другой дорогой, что Элеонора выбрала не бизнесмена, а меня обычного врача.
Она любила провоцировать и смеялась, запрокинув голову, когда я сердился.
Больше года прошло с тех пор, как я выгнал Элеонору и вынес вещи на помойку. Легко пришла, легко ушла. По слухам, она встретила богатого папика и укатила в Германию. Не знаю, все может быть. Я вижу Элеонору только во сне. Теперь реже, раньше каждую ночь. Алкоголь не помогал забыться. Ноги отказывали, а голова оставалась ясной. Я до одури таращился в потолок и глухо стонал от нестерпимой боли, а однажды до дыр прогрыз подушку. До сих пор удивляюсь, почему я не сошел с ума. Устроился на полторы ставки, благо в больнице всегда напряг с персоналом; пахал сутки через сутки, чтобы не оставалось времени на воспоминания. Смотрел на разбитых, переломанных людей и говорил себе, что больно это ноги на вытяжке, что плохо это по шею в гипсе, а мои проблемы не так страшны.