Морщусь, громко кашляя. Они смотрят на меня, мол, уйди, и продолжают заниматься своими делами.
Весело. Иду в комнату, Серёга сидит в обнимку с какой-то бабой, на что мне всё равно. Незаметно для всех выхожу на улицу и иду не знаю куда. Просто шагаю вперед. Домой раньше часа возвращаться бессмысленно. Время одиннадцать, и как его скоротать?
Шатаюсь по городу, так и оказываюсь на смотровой площадке, перед глазами Воробьёвы горы, Лужники. Я помню, в детстве мы с мамой ходили туда на концерт какой-то очень известной тогда иностранной певицы. Певицу я не помню, но мамино счастливое лицо до сих пор. Забираюсь на перилину, свешивая ноги в направлении стадиона. Сижу, смотрю, вокруг люди, смех. Воскресенье.
Потом галдёж усиливается, начинаются какие-то весёлые крики, поворачиваю голову, видя несколько иномарок, парней, девок. Они орут, бегают друг за другом, поливают тачки шампанским. От их визга закладывает уши.
Отворачиваюсь, упираясь ладонями в холодный камень, на котором сижу.
Девочкам на холодном сидеть нельзя, над самым ухом.
Меня ведёт от неожиданности, и я понимаю, что сейчас слечу туда, вниз.
Страх парализует тело, но, на удивление, я не падаю. Только спустя несколько секунд чувствую, что кто-то держит меня за талию.
Оборачиваюсь, хлопая глазами.
Привет.
Киваю. Это же он. Этот Никита. Он-то здесь как? Взгляд сам обращается к машинам, и теперь я понимаю, что он, видимо, был с той толпой.
Ты онемела внезапно?
Нет, убираю его руки, чего тебе надо?
Поздороваться подошёл.
Поздоровался? Можешь идти, тебя там ждут.
Киваю по направлению его дружков.
Никита-а-а-а-а, орёт какая-то девка, махая ему рукой, Ден, верни его на-а-а-м!!!
Продолжает визжать, заливая в себя шампанское, когда этот самый Ден идёт к нам.
Шелест! Чё ты тут завис?
Жорин подходит к нам и, конечно, сразу меня узнаёт. Что странно, потому что вчера он был в стельку.
Это же она! со злобой. Ты чё здесь делаешь? в его голосе столько отвращения. Сучка, дёргается, видимо, хочет меня ударить или скинуть с перил.
Никита выставляет руку, преграждая путь своему дружку.
Брат, ты чё? Она же ты посмотри на неё. Воровка, пошла отсюда.
Ден, Никита в упор смотрит на этого клоуна, и тот ретируется.
Ладно, решай сам. На хрен она тебе сдалась, жалкое зрелище. Змею пригреешь. Она потом тебя какой-нибудь дрянью накачает и обует.
Я разберусь сам, тебя там ждут, говорит вкрадчиво, но твёрдо.
Ден делает недовольное лицо и уходит.
Не обращай внимания. Он нормальный.
Оно и видно. Мажор придурошный.
Какая искренняя ненависть.
И ты такой же. Все вы одинаковые. Ты думаешь, я дура и не понимаю? Ты зачем хорошего разыгрываешь? Поржать с друзьями надо мной хотите. Ты на меня как на червяка смотришь, поэтому не поведусь, даже не надейся, перекидываю ноги на другую сторону и спрыгиваю на землю.
Чего он на меня уставился? Стоит тут такой, весь из себя благодетель, тошно даже.
Натягиваю капюшон и ухожу. Он не останавливает, а когда я немного оборачиваюсь, понимаю, что он тоже уходит. Туда, к своим этим друзьям. Вот и хорошо. Пусть катится, а то приклеился.
Я ещё час блуждаю по городу, слушая музыку в наушниках, и лишь к двенадцати подхожу к своему двору. Выглядываю из-за угла, замечая Серёгину тачку. Ну а этому-то чего?
Расстёгиваю воротник на куртке и иду к ним. Из машины на весь район орёт музыка. Серёга с парочкой своих дружков крутятся рядом, устроив на капоте банкетный стол.
Конфетка моя, ты чего ушла-то? Хорошо ж сидели, идёт ко мне.
Шагаю ему навстречу и убираю руки в карманы куртки.
Проветриться.
Так не делается, дёргает змейку на моей куртке на себя, вырывая замок, прости, сдавливает пальцами собачку, покачиваясь.
Ты дебил? толкаю его в грудь. Придурок, куртку провал.
Слышь ты, до боли сжимает моё плечо, охренела!
Пусти, совсем допился?
А что? Сколько можно? Бегаю вокруг тебя тут, а ты всё целку из себя строишь, давай уже расчехляйся.
Руки от меня убери. Убери, сказала, ору, но он не реагирует.
Только начинает тащить в темноту, за угол. Там мусорные баки, а дальше небольшая посадка деревьев. Никто даже нас не увидит. Паника и дикий страх. Ору, пытаясь отбиться, где-то поблизости воет ментовская сирена, и этот урод, толкнув меня в кусты, бежит к дружкам.
Рёв мотора их машины слышится ещё долго, кажется, что всё то время, что я сижу на улице, на краю клумбы, выбравшись из грязи и шиповника, я слышу этот рёв.
Поднимаюсь в квартиру. Дома тишина. Никого нет, хоть в чём-то повезло. Скидываю сапоги и волочусь в комнату. Меня тошнит. Голова раскалывается, а пальцы подрагивают.
Я испугалась. Я так испугалась. Если бы он действительно это со мной сделал? Не могу даже думать. Нет!
Засыпаю в одежде поверх покрывала. Мне так плохо, до ужаса плохо.
Ник
По-быстрому уложив волосы в беспорядок, нахерачив побольше геля, чтоб не париться, застёгиваю пуговицы на чёрной рубашке, поправляя ремень на джинсах. Сунув телефон в карман, спускаюсь вниз, заглядывая на кухню. Мама как раз там.
Я уехал, не ждите, у себя останусь.
Хорошо, поправляет ворот на моей рубашке, к Лере?
Ага.
Куда едете? Ресторан?
Выставка.
Как все серьёзно.
Не говори. Лучше б в ресторан, хоть поели бы. А то не уверен, что то место, куда мы идём, можно назвать выставкой. Вряд ли её подружка талант или хотя бы делает что-то годное.
Как у вас всё сложно.
Не, мам. У нас всё просто. Ты больше не обижаешься?
Я ещё раздумываю над этим.
Не обижайся, целую в щёку, слушай, может, мы с тобой завтра на нормальную выставку сходим? Тейку возьмём, давно никуда не выбирались.
Мой сын приглашает меня на культурное мероприятие? Тогда можно мама выберет театр?
Мама может выбирать всё, что её душа пожелает.
У мамы самый лучший сын.
Не стал бы утверждать на сто процентов, но доля правды присутствует.
До завтра, милый.
Созвонимся.
Целую маму и шагаю в гараж. Пристёгиваю ремень безопасности и выезжаю во двор, охрана уже открыла ворота, и мне остаётся только втопить по газам. К Валеронке добираюсь минут за двадцать, она тут недалеко, у родителей гостит. Лерка модель, сотрудничает со многими брендами, мечтая уже наконец стать амбасадором чего-нибудь люксового, но не приглашают. И отчасти я понимаю почему, с таким характером, как у неё, вряд ли кто-то побежит к ней с распростёртыми объятиями. В её случае оптимальный вариант проплатить, но её батя такое не приемлет, а Лерка от этого ещё больше бесится.
В доме меня сразу встречает Марьяна Алексеевна, Леркина мать, они похожи внешне, обе высокие, статные блондинки. Увидев их вместе, никогда не подумаешь, что это мать и дочь. На лице старшей Польских столько пластики, Франкенштейн обзавидуется.
Никита, улыбается, протягивая ко мне руки, как я тебе рада, Лерочка уже спускается.
Здравствуйте, Марьяна Алексеевна. Как ваши дела?
Просто чудесно. Как твои? Лерочка сказала, ты подписал контракт с английской командой?
Подписал.
Ну я тебя поздравляю. Может, чай?
Мы торопимся, кладу ладонь на перила лестницы, я её потороплю.
Польских присаживается на диванчик, закидывая ногу на ногу.
Быстро поднимаюсь к Лере, она ещё копается. Стоит посреди комнаты, всматриваясь в кучу тряпок на кровати.
Ты ещё в трусах?!
Прости, в самый последний момент Светка написала, и представляешь, Лагунова припёрлась в платье, которое хотела надеть я. Что за наглость?! Она прекрасно знала, в чём я пойду. Теперь вот думаю.
Может, тогда не пойдём?
Света обидится.
Ладно, заваливаюсь на кровать по другую сторону от её барахла.
А ты совсем не хочешь, да? вздыхает, присаживаясь рядом и сжимая в ладонях какую-то юбку.
Ну, явно не горю желанием.
Блин, поджимает губы, может, ты прав, пошло оно всё
Лерка колеблется от силы пять секунд и вновь возвращает себе свою уверенность.
Нет, мы не можем пропустить мероприятие, выход в свет это важно. Завтра, кстати, идём на премьеру фильма.