Я кричала во сне? спросила Лана.
Это сложно назвать криком. Скорее скулила. Но сила, с которой ты пытаешься ломать больничную кровать, внушительная, сказала молодая женщина.
Это была Ирочка. Ночная сиделка, медсестра. Не большого роста, довольно кругленькая и из-за этого слегка неуклюжая. Зато чувство юмора, харизма и неиссякаемый оптимизм компенсировали все с лихвой и помогали находить общий язык с пациентами. Сдавались даже самые вредные и несносные. Ирину любили все и Лана в том числе.
И кто меня будет будить, когда выпишусь? Этот кошмар не дает мне покоя. Один и тот же сон. Раз за разом, Лана мотнула головой.
Уфф жуть какая. Может это из-за комы? Может, вернешься домой, поменяешь обстановку и все пройдет? беззаботно говорила Ира. Еще денечка три и Эдуард Андреевич тебя выставит из нашей богадельни. Только это секрет. Так что тссссс.
Угу отозвалась Лана. Выбраться ей отсюда хотелось очень сильно, но было и страшно. Она не видела полностью свой мир почти два месяца. Работа, друзья, быт неужели можно так просто все вернуть на круги своя?
А сон может, расскажешь? Я слышала, что если проговорить сон вслух, то он не будет иметь над тобой власть. Ведь сон это скорее чувство, а не картинка. А когда начнешь описывать картинку, то удивишься, насколько ничтожны страхи. Ну что? Ира села на стул и приняла стандартную «слушательную» позу, подперев подбородок руками.
Ну там все так туманно и смысла почти нет Ты права одно чувство, на самом деле Лане не особо хотелось делиться сокровенным. Даже перспектива избавиться от кошмара не прельщала откровенничать. Возможно, это не было до конца кошмаром?
Ну не хочешь говорить не надо, театрально обидевшись, сказала Ирочка, потом подмигнув, продолжила. Может быть, Владу все выложишь? Кстати, давно его не видела. Он будто испарился, когда ты очнулась. Вы поругались?
Кто есть Влад? спросила Лана. Из близких людей, кто мог навещать ее в больнице, никого с таким именем не было.
Вроде твой парень. Влад часто навещал тебя со своим братом. Виктором, кажется. Ты их не знаешь? интерес зажегся в глазах Ирины. Кажется, Виктор привез тебя в больницу. А Влад ухаживал за тобой. Цветы, кстати, тоже от него.
Медсестра пальцем указала на, уже увядающий, букет на тумбе. Лана впитывала информацию. Видимо вид у нее был удивленный, поэтому Ира продолжила рассказывать.
Влад не отходил от твоей кровати до приезда родителей и так смотрел Виктор рассказал Эдуарду Андреевичу, как связаться с Кирой Николаевной. И как тебя зовут, какая группа крови и про аллергию на кетопрофен. В семейных парах и то меньше знают друг о друге. Поэтому сомнений, что вы почти родственники ни у кого не было. Не припоминаешь?
Н-ннет. Я и сама не в курсе, что у меня аллергия на кетопрофен. Никогда его не принимала.
Слушай, мне надо сообщить об этом Эдуарду Андреевичу. Прости детка, но это похоже на провал в памяти, что довольно серьезно, сказала медсестра и направилась к двери.
Лана задумалась. Нет. Ни один знакомый Влад не мог за ней так ухаживать. Да и Виктора она не знала, только Витька из далекого студенчества. Может Ник? Ну конечно! Ира просто перепутала имя. Все сходится. К тому же они встречались в тот вечер. Разговор вышел нервным и Каменников мог чувствовать за собой вину. А подарить цветы, вполне, в стиле Ника. Правда, это должны быть розы, а не ромашки
Ира! громко крикнула Лана в надежде ее остановить, но звук не прошел сквозь закрытую дверь. Сейчас опять консилиум врачей соберется. И каждый будет высказывать, что не так с моей головой.
Лана встала с кровати и подошла к окну. За окном уже царила поздняя весна. Все вокруг было зелено, воздух наполняла солнечная теплота, птицы вовсю обсуждали планы на лето. Они говорили, о том, что жизнь началась, и скажем ей «ура!».
Было около семи вечера. Время, когда ночь еще борется с днем за место под небом. Когда было еще тепло и светло, но сумерки незаметно и настойчиво наступали. Это был тот момент, когда дети возвращались домой после второй смены в школе. Когда взрослые шли с работы. Когда у овощных лавочек образовывались мини-очереди. И когда начинали включать яркие вывески магазины и кафе.
Именно за этими движениями вечера наблюдала Лана. Окно палаты выходило как раз на улицу, а не во внутренний двор больницы. За тротуаром и полоской деревьев располагалась проезжая часть, а за ней тесным строем шли магазинчики, лавочки и ресторанчики.
Люди курсировали по обеим сторонам дороги.
Солнце зашло, и сумерки заняли свое законное место. Люди, как всегда споря с природой, включали свет то здесь, то там, желая продлить уходящий день. Вереницей зажглись уличные фонари. На темном фоне они выглядели, словно парящие шары света, как будто маленькие звездочки.
Вывеска местного кафе, вспыхнула уютным названием «Монпансье». Очень скоро станет совсем тепло и перед кафе выставят несколько столиков, в качестве летней веранды. Ведь так приятно наслаждаться ароматным кофе, и горячей выпечкой прямо на свежем воздухе, на зависть прохожим, не правда ли?
«Какое хорошее место! Несмотря на то, что здесь больница, жизнь бежит довольно здоровым ручьем Ой!» Лана почувствовала укол в области сердца, и засосало под ложечкой. Ощущение было, как будто она только что солгала, а ее раскусили и пристыдили. Борясь с этим чувством, девушка продолжила смотреть в окно.
Взгляд приковал поток оранжевых шариков, катившихся по тротуару. Откуда они взялись? Приглядевшись внимательнее, Лана поняла, что это были не шарики, а апельсины, которые рассыпал продавец из овощной лавки. Мужчина был явно раздосадован. Ворча о несправедливости мира и размахивая руками, он стал собирать продукт обратно в ящик. Неравнодушные прохожие стали помогать. Особенно забавно было наблюдать, как это делает мальчик лет шести. Несколько фруктов сразу он брать не мог, поэтому носил апельсины по одному, и очень важно и бережно клал каждый в коробку. В награду от торговца маленький помощник получил самый большой, спелый и самый оранжевый апельсин.
Мама взяла ребенка за руку, и они продолжили путь. Остановились только у пешеходного перехода. Горел красный. Женщина отпустила руку сына и полезла за чем-то в сумку. Может, звонил телефон?
Сердце Ланы сжалось. Отчего? Ничего же плохого не происходит! Вот загорелся зеленый, и опасность полностью исчезла.
Мальчик уверенными шагами стал переходить дорогу. В руках он сжимал апельсин и смотрел на него, предвкушая, как съест свой заслуженный трофей.
Дальше вся картинка, которую видела Лана была, как в рапиде. По дороге с бешеной скоростью летел красный внедорожник. Одна секунда, две, три
Лана подалась вперед в безмолвном крике «Осторожно!», но потом отстранилась назад, схватившись за голову. Последнее, что она видела это ярко-оранжевый апельсин, преспокойно катившийся по серому асфальту. Не в силах сдержать эмоции Лана закричала. Слезы градом покатились по щекам.
На крик девушки в палату прибежал Эдуард Андреевич, а следом за ним и Ирочка. Истерика Ланы испугала обоих. Они наперебой спрашивали, в чем же дело. Лана несколько минут не могла ничего толком объяснить и лишь указывала на окно и очень сбивчиво говорила о каком-то мальчике и апельсинах. Все казалось бредом сумасшедшей, учитывая, что когда доктор посмотрел на улицу, он увидел лишь сгущающиеся сумерки и суету обычного буднего дня.
Ланочка, деточка, подойди, пожалуйста, к окну, сказал Эдуард Андреевич тоном, как будто успокаивал психованного ребенка.
Нет. Не хочу! пациентка вжалась в противоположную стену и закрыла руками глаза.
Ну же
Лана сдалась и маленькими шажками подошла к подоконнику. Где-то в подкорке мозга она понимала, что такая авария это не совсем стандартная ситуация, чтобы реагировать так холодно. Тем более заставлять смотреть на трагедию пациента.