Да она просто невероятная красавица
Арай в ответ вздрагивает и резко огрызается:
Я буду учиться и работать, вы обещали!
Да пожалуйста, теряется Исар. Мне-то что. Я только успел обрадоваться, что видеть могу, а оказывается, о том, что вижу, и сказать нельзя?
Арай тушуется, но не сдаётся.
Просто эти разговоры о красоте, они всегда к одному сводятся.
Рубчий пожимает плечами и переводит взгляд на меня, но от комментариев воздерживается: то ли боится, что я тоже не одобрю комплимента, то ли находит мою внешность слишком необычной, чтобы однозначно оценить.
Как бы там ни было, продолжить этот разговор нам бы не удалось: из приёмной доносится какой-то грохот, а затем раскатистый рык:
Где вы тут прячете мою дочь?!
Арай втягивает голову в плечи и вжимается в стену. Исар качает головой.
Н-да, я начинаю понимать, в чём дело.
Я делаю глубокий вдох, мысленно надеваю на себя броню пофигизма и отправляюсь давить авторитетом.
С первого взгляда папаня производит впечатление человека, которому никто не указ. Ростом он примерно с Исара, но намного более в теле, а ещё в трёх пёстрых, шитых золотом дилях, один поверх другого на востоке так носят, но в более холодном сезоне, как мне казалось. На выдающемся брюшке разложена массивная золотая цепь, а поверх неё расчёсанная надвое борода. Венчает всё это обилие копна смоляных волос, вероятно, сдобренных каким-то средством для придания объёма. Этим самым средством от него, похоже, и разит, во всяком случае, я не могу себе представить, чтобы духи или одеколон пахли чем-то насколько химическим.
Соблюдайте, пожалуйста, тишину, холоднейшим тоном, на какой способна, требую я. Вы пришли в Дом Целителей, а не в трактир.
Пошла прочь, девка, просто и даже спокойно отвечает этот приятный человек. Я за своим пришёл.
Вообще-то, вы разговариваете с Хотон-хон, подаёт голос из-за стойки регистрации дежурный стажёр. Он совсем мальчишка и воинственно настроенного мужика побаивается и небезосновательно, но смолчать не смог. Зато, к счастью, смог нажать на кнопку вызова охраны она у нас не пасётся в приёмной всё время, а сидит в своей каморке в ожидании вызова, потому что проблемы обычно возникают не на входе, а в смотровых. Охранники выскакивают из каморки и наставляют на пришельца вырубалки, встав чуть впереди и по обе стороны от меня.
К счастью, мужик оказывается способен оценить, на чьей стороне перевес, и меняет подход.
Ох, ну откуда ж я знал, басит он. На вас же не написано Я, это, дурного ничего не задумал, мне бы только дочь забрать, похитили её у меня и, говорят, тут держат. Это мне в полиции сказали, добавляет он веско.
Скажите для начала, кто вы такой и кто ваша дочь, предлагаю я условно миролюбиво, сделав вид, что простила хамство.
Меня Медведем кличут, а дочка моя Веточка, охотно сообщает мужик.
Вот, значит, как, даже настоящего имени не удостоил. Ну ладно, моего уж тем более не получит, а что Арай Ветка, это я знаю.
В таком случае, говорю, дочь вашу никто не похищал. Она сама явилась и выразила желание участвовать в государственной образовательной программе. Мы её успешно приняли.
Ещё чего! снова расходится Медведь. Чему вы её тут учить собрались?!
Он, кажется, хочет что-то добавить, но осекается, вспомнив, с кем говорит.
Как вы думаете, чему могут учить в Доме Целителей? не удерживаюсь я. Вероятно, целительскому делу!
Вот ещё мы всяким уродам болячки не лечили! фыркает мужик. Нет уж, это никуда не годится, нечего ей тут делать!
А это, уважаемый, определяете не вы, раздаётся сзади от меня голос Рубчего.
Я оборачиваюсь: он стоит, свободно прислонившись к углу стены, где коридор примыкает к приёмной, а за спиной виднеется хрупкая фигурка Арай.
А кто же?! гаркает Медведь, разворачиваясь всем телом. Я вообще-то её отец!
А я её муж, спокойно сообщает Рубчий.
Повисает напряжённая пауза, слышно только тяжёлое дыхание Медведя.
Это с какой же стати? наконец вопрошает он. Я на брак согласия не давал!
Рубчий пожимает одним плечом.
По законам нашей страны взрослой женщине не требуется разрешение родни.
Я сдерживаю смешок. В кои-то веки приятно слышать муданжское пренебрежительное слово хматан применительно к родителю.
Медведь краснеет и принимается пыхтеть громче.
Ну знаешь, уважаемый, законы законами, а и среди людей обычай имеется. Люди дочерей растят, вкладываются уж не для того, чтобы потом за так отдать первому встречному, а если у тебя на выкуп не нашлось, так брал бы сироту.
Рубчий качает головой, видимо, поражаясь глубине неприятности этого человека.
А я что, по-вашему, должен был всё бросить и к вам к Ирлик-хону на задворки ехать выкуп отдавать? Я человек занятой, на лечение-то вот еле нашёл время, у меня, вообще-то, крупная фирма. Вы лучше скажите, у вас банковский счёт есть или по старинке повезёте монеты в мешочке по большой дороге?
Есть у меня всё, нахохливается Медведь. У меня тоже бизнес немаленький, с кошелём не набегаешься. Могли бы позвонить да спросить, фирма-то и в Сети представлена
Ну вот что, господа, свои финансовые дела идите решать в переговорной, потребовала я.
Арай тут же скользнула к лифту, и Исар переместился вслед за ней, держась так, чтобы Медведь сквозь него её не видел. Тот, впрочем, был больше озабочен самим лифтом скорее всего, он никогда ничем таким не пользовался и опасался, но и лицо терять не желал. Я только вздохнула с облегчением, когда за ними закрылись двери, а ещё припомнила, как я заказывала кровать нам во дворец. Вот такие же дельцы тогда со мной разговаривали. Бррр.
3. Арай
Лифт был просторный, рассчитанный на каталки с пациентами, но всё же по сравнению с холлом это было маленькое пространство, и расстояние между мужчинами было коротким до дискомфорта. Арай понимала, что Исар её нарочно загораживает собой, и стыдилась того, что стала обузой постороннему хорошему человеку, которому ещё и отплатить за доброту толком не могла. Конечно, она знала, что теоретически женатое положение должно вернуть ему статус серьёзного, преуспевающего и надёжного партнёра, но это была разовая польза, значение которой скоро стёрлось бы и забылось, а чем ещё Арай могла его порадовать, не поступаясь собственной свободой, она не представляла.
Она проводила мужчин в переговорную, где напротив друг друга стояли два дивана, разделённые чайным столиком.
Ты это, начал отец с порога. Сумму надо бы обсудить. А то кто вас знает, во сколько у вас тут принято невест оценивать.
Арай покраснела. Этого вопроса она боялась с самого начала аферы.
Понятия не имею, пожал плечами Исар, усаживаясь на диван. У нас в семьях с певчими именами выкупов не платят, так что назначайте сами.
Медведь скрипнул зубами имени своего он не называл, но выдал себя тем, что затребовал выкуп. Пройдя ко второму дивану, он присел, подался вперёд, сощурился и назвал сумму:
Пятьдесят мингей.
Арай ахнула.
Ты что!
Цыц, девчонка! рыкнул Медведь. Мне за тебя и больше предлагали. Сама подумай, если он даже выкуп не потянет, как он тебя-то будет содержать?
Моё содержание столько не стоит, огрызнулась Арай, оставшаяся стоять за спинкой дивана. Рубчий, вы ему не верьте, он врёт всё, никто ему за меня больше двадцати пяти не давал!
Это всего или за год жизни? уточнил Исар, переводя взгляд с отца на дочку и обратно.
Медведь беззвучно открыл рот, но не успел собраться с мыслями.
Всего, конечно! выпалила Арай, пунцовая от стыда. И то много, он на меня больше мингя в год никогда не тратил, наоборот, украшения, что мне дарили, закладывал!
А что они лежат без дела, заоправдывался Медведь. Ценности надо в оборот пускать!
Ну, открывайте приём, предложил Исар.
Что значит «открыть приём», Арай не знала, но у отца с этим возникли проблемы. Исар внимательно смотрел на его манипуляции с телефоном, потом стал подсказывать, а там и вовсе диктовать, что и как делать. Отец пыхтел, хмурился, но слушался. Наконец загадочный приём был открыт, и Исар в два движения перевёл деньги.