Не мог же я предполагать, что произойдёт дальше. А произошло следующее. Корпус “Атланта” получил такой удар снизу, что был сорван со своего места. Вероятно, корабль подбросило на несколько метров вверх. Во время броска он перевернулся, с огромной силой ударился обо что‑то и покатился вниз.
Меня закружило, как в гигантской центрифуге. Сильнейшие удары следовали один за другим. Вероятно, корпус корабля катился с уступа на уступ вместе с лавиной камнепада. Пол и потолок кабины быстро менялись местами, незакреплённые предметы носились вокруг. Меня било о стены, о пол и потолок и в конце концов вышвырнуло в коридор. Там я ухитрился поймать руками одно из креплений, но в этот момент последний ужасающий удар обрушился на останки “Атланта”, послышался скрежещущий треск, свет погас, и наступила тишина. “Атлант” лежал теперь на боку, пол и потолок кабины стали стенами.
Я был уверен, что случилось непоправимое, что сейчас услышу угрожающий свист воздуха, покидающего внутренние помещения ракеты через проломы в корпусе. Однако вокруг царила тишина. Я попытался встать на ноги. Тело ныло от ударов, которые я только что испытал. Если бы не шестикратно меньшая сила тяжести, едва ли я отделался бы так легко…
Прислонившись к стене, я ждал новых сейсмических ударов. Но их не было. Тогда, в полной тьме, нащупывая уцелевшие поручни, я отправился искать фонарь. Нашёл его, включил… Снова повсюду царил хаос. Приёмник и сейсмограф разбило вдребезги. Стрелка аппарата воздухообмена отскочила на несколько делений к красной черте: то ли – результат ударов, испытанных “Атлантом”, то ли – началась утечка воздуха… Однако аппарат воздухообмена продолжал работать, и аварийные аккумуляторы уцелели. Это давало кое‑какие шансы.
Голова у меня кружилась, ноги и руки дрожали. Я включил освещение и торопливо закончил осмотр. Корпус “Атланта”, по‑видимому, выдержал удары. Оставалось осмотреть наружный люк. Дверь, ведущую в тамбур, удалось отодвинуть без труда. Меня чуть не сбило с ног. Воздух со свистом устремился из внутренних помещений корабля. Очевидно, утечка через выходной люк резко усилилась. Я поспешно отступил назад в коридор. Надел лёгкий скафандр и шлем и снова вернулся к тамбуру. Плита металлической двери бесшумно скользнула в сторону и задвинулась за моей спиной. Я нагнулся к выходному люку. Теперь он находился почти в полу тамбура. Узкий луч необычайно яркого света скользнул по рукаву скафандра. Меня словно пронизало электрическим током. Сомнений не было: крышка выходного люка отошла, и снаружи в тамбур проникал солнечный свет.
Я приподнял шлем и сделал осторожный вдох. Воздух в тамбуре был разрежен как на вершине Эвереста и обжигающе холоден. Отчётливо слышался свист. Воздух рвался наружу в пустоту окружающего пространства. Поспешно опустив шлем и проверив, плотно ли закрыта дверь во внутренние помещения “Атланта”, я повернулся к выходному люку. Беглый осмотр сразу объяснил, что произошло. Третья задвижка, которую мне так и не удалось открыть, лопнула при ударах, испытанных “Атлантом”. Выход наружу был открыт. Лёгкий скафандр давал возможность пробыть в холоде безвоздушного пространства около трех минут. Правда, он не был надёжной защитой от радиации, но я не стал терять времени и налёг на ручной рычаг выходного люка. Крышка медленно отошла в сторону. Воздух, устремившийся из тамбура, чуть не вытолкнул меня наружу. Я едва успел ухватиться за края люка. Опустившись на колени, просунул голову в люк.
Яркий фиолетово‑белый свет ослепил. Пришлось зажмурить глаза и опустить защитный светофильтр шлема. Потом я осторожно приоткрыл глаза…
Черно‑белые уступы каменистых плато, за ними – зубчатый серебристо‑синий хребет. Нестерпимо сияющий диск в тёмном усыпанном звёздами небе. Глубокие трещины чернели на блестящей поверхности гигантских каменных ступеней. Из трещин поднимались к звёздам клубы перламутрово‑зеленоватых паров… Картина была так фантастична, что мелькнула мысль о галлюцинации… В то же время я отлично понимал, что должен спешить.