В предварительном отсеке включилась автоматическая дезинфекция, и Миголь снова пискнула, когда по голым тонким ногам ударили горячие струи пара. Ситцевая юбка в кремовую полоску взметнулась, на секунду показав плавочки, но полицай даже не повёл бровью. Он протащил свою находку дальше, и вот, наконец, они оказались в подсобке. Здесь уже смотрели маленький плоский телевизор несколько сослуживцев. Однако больше заняты были смакованием последних новостей.
- …И клюшками своими просто выпотрошили к чёртовой матери, правда, сожрать не успели - их другая команда спугнула, побольше… - рассказывал один из полицаев, подкрепляя рассказ жестами и богатой мимикой. Потом он и его собеседник обратили внимание на вошедших.
- Ой, это кто тут у нас? - улыбнулся рассказчик.
- Сейчас выясним, - буркнул тот, кто обнаружил Миголь, и она вздрогнула, попытавшись снова сыграть беспамятную дурочку.
- Да чего тут выяснять? - снова усмехнулся разговорчивый полицай, - Очередная несчастная любовь, да, детка? Но самоубийство - не самый лучший выход. Тем более, за счёт наших нервов. Ты думаешь, нас начальство по головке гладит, когда мы рапортуем о количестве найденных задохнувшихся?
Миголь не дослушала и снова расплакалась.
- Ну не реви, - оборвал её первый полицай, не слишком-то бережно дёрнув за плечо, - Ты главное вспомни свой адрес, отвезём тебя к мужу, и пусть он тебе мозги вправляет.
- Я не помню, - упрямо твердила Миголь, - Я ничего не помню.
- Ну ладно, ладно, ложись поспи. Утром разбудим, может чего и вспомнишь. Чаю хочешь?
Миголь растерянно кивнула, забираясь на низенький потёртый диванчик.
Ей протянули большую керамическую кружку с дымящимся горячим напитком. Слишком крепкий и горький. Она любит со сливками и с сахаром. Но пришлось пить. Миголь вела себя тише воды, ниже травы, и мужчины постепенно утратили к ней всяческий интерес. Но потом Миголь обратила на себя внимание.
- А у вас у всех есть жёны? Может быть, кому-то нужна?
Полицаи усмехнулись, поглядев на неё.
- Нет, правда, я же могла бы…
- Вот ещё! Нелегалку брать! - угрюмо буркнул тот самый полицай, что первым обнаружил её, - Ещё не известно, чья ты. Не оберёшься проблем потом с твоим муженьком!
О да, подумала Миголь, вы уж точно проблем не оберетесь! Но лучше уж к какому-нибудь из этих мужланов, чем домой к мужу-убийце.
- В общем так, - продолжил полицай, - Завтра же пробьём по базе. Выясним, кто ты да откуда. Ох, и влетит же тебе от мужа! Ха, суицидница…
Миголь поникла. Конечно же, выяснят. Конечно же, влетит. Самое ужасное то, что муж приставит к ней этих своих маленьких мерзких созданий, отбракованных в лаборатории - андрогинов. Генетические уродцы. То ли лилипуты - пропорциональные тоненькие куколки с детскими личиками, то ли вечные подростки, с ложно-взрослым телом, но не созревшие физиологически. Созревание и гормональный разлад убивает их. Они умирают, зачастую едва достигнув возраста пятнадцати лет. Но это вовсе не мешает "детям" справляться с сильными противниками, превосходящими их в массе и силе. От таких "нянек" уж точно никуда не скроешься. Лишнего шага в сторону не сделаешь. Маленькие, юркие, гибкие, вкрадчивые, как кошки, они будут следовать по пятам. Всегда.
Миголь поёжилась.
Через несколько часов откроются полицейские участки, и её данные немедленно обнаружат в базе любого компьютера. И отвезут мужу…
План возник в голове внезапно и сразу в полной мере. Надо попросту сбежать. Сейчас.
Ночь? Да, поговаривают разное про ночной город. Да больше врут! Сказки всё это - про хоккеистов и про крыс размером с собаку. Придумали, чтобы молодые жёны к любовникам и любовницам не бегали.
- Мне нужно в туалет, - соврала Миголь.
- Ох уж горе-то луковое на наши головы! - вздохнул один из полицаев, тот самый, который больше всех любил поболтать, - Ну ладно, потерпи немного - скоро газ перестанет подаваться, и тогда свожу, покажу, где туалет.
Миголь стала ждать. Время тянулось мучительно долго. Ночь становилась темнее и глуше. Миголь даже показалось, что она слышит попискивание мутировавших крыс и размеренное "вжжжжих-вжжжжих" коньков хоккеиста по асфальту. И отвратительное пошкрябывание ужасной наточенной клюшки…И по этой ночи надо будет идти. Куда идти? Сколько идти? И к кому?
Но вот полицай протянул руку:
- Ну что, суицидница беспамятная, пошли что ль?
Он повёл юную женщину за собой. Через некоторое время они подошли к ряду однотипных узких дверей из белого пластика с соответствующим значком. Миголь быстро юркнула внутрь и закрылась.
Деловито осмотрела потолок, стены, пол, ища люк, отдушины и вообще хоть что-нибудь, что могло бы привести к свободе. Как раз под потолком - большая труба, ведущая в вентиляционную шахту. Через неё можно выбраться наверх, из метро. Миголь несколько раз безуспешно подпрыгнула, потом догадалась влезть на унитаз и отодвинула люк в сторону. Уставилась в квадрат абсолютной черноты. Туда? Туда придётся лезть? Миголь поёжилась. Есть два варианта - вернуть люк на место, спрыгнуть с унитаза и вернуться к полицаю, а утром в любом случае оказаться в лапах муженька. Либо лезть в темноту. Миголь решительно вцепилась пальцами в край люка и подтянулась. Хорошая физическая подготовка сослужила отличную службу в этих акробатических упражнениях - не зря жена Советника проводила так много времени в спортзалах и бассейнах.
Миголь споро ползла на четвереньках по трубе, пока не почувствовала затылком сквознячок. Задрала голову. Высоко над ней - ночное чёрное небо в сеточку. Вертикальный подъём оказался достаточно узким, чтобы можно было упереться в одну стенку спиной, а в другую ногами, согнутыми в коленях, и руками, и так ползти вверх. Миголь продвигалась всё выше, чувствуя прилив сил и энтузиазма. Оказалось не так-то сложно сбежать. Почему-то совсем не возвращаются мысли о самоубийстве. Прошёл пик накала эмоций, и теперь глаза не застилает пелена горя. Отомстить мужу можно не только своей смертью, но и своей жизнью. Можно выйти замуж за его главного соперника по Совету, а можно, повзрослев и став мужчиной, пробиться в Совет и встать на сторону этого самого соперника. Миголь усмехнулась.
И вдруг услышала шорох. Короткий топот. Шкряб-шкряб-шкряб. Тихо и быстро. И приближается. Миголь вся похолодела и глянула вниз. Мелькнули два крохотных алых огонька. Пыхтение и фырканье. Цоки-цоки-цоки-цоки-цоки-цок… Коготки по металлу. Оно тоже лезет вверх.
Миголь взвизгнула. Крыса! Конечно же, крыса!
Да их же там несколько!
Судорожно и сипло дыша, юная женщина с утроенной силой стала карабкаться вверх и вскоре пёрлась в решётку. Проклятье! Заело!
- Фух-фух-фух-фух-пииииип-пииии-пи-пиип! - слышалось всё ближе.
Отвратительные твари! Как мерзко! Хныкая и глотая слёзы, Миголь остервенело трясла решётку, пока та не поддалась. Лодыжку щекотнули длинные тонкие усы. Миголь со всей силы пнула тварь по морде и буквально вылетела наружу. Плотные бурые тела, продолговатые и гибкие, метнулись было следом, но Миголь, прорычав, со всей силы швырнула решётку вниз. Крысы зашипели и запищали, не удержавшись острыми когтями, и покатившись вниз. Одна ещё некоторое время цеплялась за решётку голыми когтистыми пальцами, до тошноты похожими на человечьи, грызла железные прутья, но не могла пробиться к ускользнувшей добыче. Миголь стояла и смотрела вниз на извивающуюся тварь и приводила дыхание в порядок. В конце концов, крыса поняла, что полакомиться свежим мясом не удастся, сверкнула злобными умными глазками и отцепилась от решётки, зацокав коготками вниз по отвесной стене.
Миголь глубоко вздохнула и огляделась. Ночь в городе тиха. Громады высоток высятся, словно причудливый каменный лес. Широкие пустынные магистрали освещаются только высокими фонарями. Ни одно окно не горит - все закрыты ставнями и металлопластиковыми жалюзи. Тихо. Очень тихо. Жутко и холодно. Миголь потёрла плечи руками, переступила с ноги на ногу, не решаясь тронуться с места в какую-либо сторону. Ведь тогда придётся сделать и второй шаг. И третий. И идти. Куда? Сколько идти? И зачем? Пожалуй, вся эта выходка была с её стороны большой глупостью. Надо вернуться домой. Да, надо. А потом развестись. Конечно, придётся вернуться в Интернат и ждать следующих смотрин аж до самого Равноденствия. И, хоть она и была женой самого Советника, но развод здорово портит репутацию, и теперь не так легко удастся выйти замуж за кого-то достойного. И как знать, может быть, её не захотят обучать, а заставят принимать гормоны, а затем и вовсе пройти процедуру коррекции. Миголь передёрнула плечами. Она не намерена была оставаться женщиной вечно.
Как бы то ни было, надо идти. Домой? Да. Пожалуй, всё-таки домой…
Город торчал вокруг изломанными квадратами, прямоугольниками и порой странными причудливыми силуэтами домов разных эпох и архитектурных стилей. Миголь начала даже находить особую прелесть в незапланированной ночной прогулке. Ночь она видела разве что на картинах, в кино и видео-играх. И ещё читала о ней в книгах. В настоящих книгах, сделанных из настоящей бумаги, а не в плоских электронных мониторчиках или в печатных изданиях, изготовленных из полимеров. Муж знал толк в антиквариате. У него имелась обширная коллекция классики довоенной литературы. Настоящие книги вкусно пахли жизнью и покоем тёплых шершавых страниц и чернил. А ещё в них были картинки. Не голографические, а простые рисунки. Самые настоящие рисунки, выполненные человеческими руками, а не компьютерной программой.
Миголь иногда мечтала жить в ту эпоху. Правда, там было слишком мало понятного. Классики покрывшегося пылью прошлого подчас восклицали на страницах своих книг, надолго переживших создателей: "Этот мир сошёл с ума!" И Миголь приходила к выводу, что они не ошибались.