Чаше.
И там, и там.
Но я не могу во всём полагаться только на тебя! Мне нужно научиться и другому.
Опять глупости.
Но это мои глупости, Квасунт! И пока ты со мной, тебе придётся принимать мои правила.
Квасунт зашелестел страницами.
Что ты делаешь?
Вы называете это хлопать. Впечатляющая речь.
Спасибо, немного стесняясь, резко закончил Искор.
Раз не собираешься делать что-то интересное, поставь меня на подоконник, понаблюдаю за тем, что происходит на улице.
Искор выполнил желание своей капризной книги и сам решил прилечь вздремнуть до вечера.
Вернувшись в комнату Скупа, Гакка увидела, что её хозяин тоже прилёг отдохнуть и, как и в другой комнате, сдвинул две кровати. После удобств Пасти бегемота сын Легендона не привык спать на узких койках, что стояли в большинстве постоялых дворов Чаши.
Гакка огляделась и, убедившись, что в этой комнате третьей койки не было, вздохнула и пошла патрулировать город.
Когда солнце полностью скрылось за стеногорами, она вернулась в таверну У Адара хорошо и застала своего господина за подготовкой.
Ты хочешь провести вечер с Искором?
Очень, но, к сожалению, не смогу.
В тот же миг в дверь постучали. Гакка, так и стоявшая у двери, открыла гостю. За дверью, поправляя балахон, стоял Искор.
Славный вечер! Вы ещё настроены на прогулку?
Конечно, добрый друг! Скуп встретил его с улыбкой. К сожалению, я неважно себя чувствую и должен буду провести этот вечер, как и твой герой, в кровати, восстанавливая силы, но Гакка с удовольствием составит тебе компанию. Она мне как раз говорила, что засиделась в четырёх стенах.
А я думал, она только что вернулась. Слышал звук её шагов, потому и постучался к вам.
Я образно. Так или иначе, насладитесь этим вечером за меня и твоего Кузнеца!
Закончив, Скуп уселся в кресло и накинул на себя плед. Он достал свой журнал из сумки и хотел вести какие-то записи.
Чего же вы ждёте? он оглянулся на стоявших в дверях Искора и Гакку. Пора, бубы не ждут!
После неожиданного для Гакки хода её хозяина она вышла из комнаты и закрыла дверь. Перед ней стоял улыбающийся Искор и покачивал руками.
Хочешь посидеть, выпить браги? спросила она.
Я с брагой не очень. Может, нам лучше прогуляться? Я не успел ознакомиться с городом.
Ты же гулял ночью перед битвой? Я видела тебя.
Мне кажется, когда город не ждёт войны на рассвете, он должен быть совсем другой.
Гакка ухмыльнулась и согласилась с Искором. Двое покинули таверну и направились к главной улице. Город и вправду вёл себя иначе. Отмечали успешное завершение войны, уже с меньшим количеством браги и больше полагаясь на танцы и песни. Вдоль улочек, расходящихся от центральной площади, зажигались свечи, факелы и фонари. По звукам музыки и огням было легко понять, где праздник уже в разгаре, а где только начинается. Все местные переоделись в свои обычные одежды ремесленников и мирных горожан, стражники поскидывали свои доспехи и оружие, и лишь герои оставались в своём обычном наряде. Они и на поле битвы выделялись из общих рядов войск. Внешний вид героев и их обмундирование не всегда поддаётся логике, инстинкту самосохранения и здравому смыслу, но именно этот облик считается геройским. Мирные жители видят их издалека и могут поскорее смыться под свою крышу или, наоборот, подскочить, предлагая услуги. Носы гильдии героев легко обнаруживают виновников подвигов в толпе зевак и могут вести подсчёт очков на поле битвы, если в наличии имеется утёс, гора или высокое дерево, на котором можно расположиться с журналом и счётами. А сами герои без труда могут замечать конкурентов.
На взгляд Искора, Кузнец отличался от героев своим внешним видом. У него не было рельефных мышц, он не носил странные кожаные одежды, довольно сомнительные средства защиты и аксессуары. Даже походка и манера двигаться у него, скорее, походила на мирного жителя. И тогда мальчишка задумался, изменила ли его героя мирная жизнь, или он всегда был таким. А может, и все герои того времени так выглядели? Как однажды сказал Кузнец ловцы недоли или варвары хаоса, как его назвал нос при первой их встрече в Полупорте. Он начал яснее видеть ту разницу между героями сегодня и Кузнецом, который так противится этому современному устою. Видеть, но не понимать.
Потом Искор обратил внимание на пекаря, который вынес свежий хлеб и угостил всех собравшихся на узкой улочке. Он не сразу узнал его, но этот пекарь стоял через одного рядом с ним этим утром. Он был в кожаных доспехах и нелепом шлеме, но сомнений не было, это точно был он.
Люди так быстро вернулись к своей обычной жизни, сказал он вслух.
Как ты сам заметил, войны как таковой и не получилось. Так что толку отвлекаться от привычных дел?
Ты права. Я не привык к тому, как живут города и большие деревни. Тут всё время что-то происходит. За эту четверть года мы не были ни в одном городе, где не случилось бы какого-то происшествия.
Ты сам ответил на свой вопрос.
А я разве задал вопрос? его наивные глаза уставились на Гакку.
Я хотела сказать, что когда к тебе в дверь раз за разом стучит недоля, это становится твоей обыденностью, и такой день ничуть не отличается от многих других. Как смена погоды или обуви. Ты просто подстраиваешься.
И поэтому ты не можешь придавать много значения таким событиям, иначе придётся только и делать, что переживать да причитать, так?
Всё верно, Искор, она кивнула и, учуяв улыбку на своём лице, тут же сбросила её.
Они вышли на очередной перекрёсток, где один довольный человек с яркими щеками и горящими радостью глазами играл на мехах, к которым было прицеплено довольно много флейт, дудок и прочих духовых. Инструмент издавал неописуемые звуки. Они и скрежетали, и свистели, и при этом звучали, как группа замёрзших дудочников с неровным дыханием. Музыка получилась очень озорная и весёлая. Как только двое вышли на перекрёсток, их тут же подхватили под руки и затащили в хоровод.
А тем временем Квасунт стоял на подоконнике и смотрел в окно. На улице у трактира У Адара хорошо было довольно тихо. Возможно, потому что жители этой улицы не были любителями громких пиров. Возможно, потому что они были против того, чтобы другие пировали, и окатывали каждого весельчака ведром воды. Ещё до заката они забрасывали шумных прохожих мусором, но на всю ночь помоев не наберёшься.
Знаешь, старик, размышляла книга, я многое успел повидать за свою жизнь. И можешь мне поверить, эта жизнь не сравнится с обрывками мгновения, что вы называете своим веком. Конечно, виной всему мои собственные поступки, но, когда всё вмиг изменилось, я поверил в недолю. Я ведь не всегда был таким. Даже пацану этого не рассказывал. Да и вообще никому. Тебе бы тоже не говорил, будь ты в сознании. Так на чём я остановился? Ах, да. Значит, до того, как я
Квасунт услышал, как скрипнула дверь, и увидел, как свет из главного зала таверны проник в комнату. Как бы он ни косился, без посторонней помощи у него не получалось развернуться или пошевелиться. Книга могла только шелестеть страницами.
Искор, это ты? всеми силами косясь вправо, спросил он у гостя.
Дверь тут же закрылась. И теперь, навострившись, Квасунт прислушался к шагам за дверью и скрипу досок. Позади и немного справа. Ещё немного правее. Правее. Дверь. Справа!
Это что
Скуп зашёл в комнату и закрыл за собой дверь. Он старался не издавать слишком много звуков. Неосознанно измерив помещение шагами, он наконец остановился у окна, прильнул к стене, которая разделяла его комнату и комнату, где отдыхал Кузнец, и стал прислушиваться, но, видимо, воин снова заснул. Тогда Скуп заприметил кувшин на столике у кровати, взял его, подсвечник и вышел из комнаты.