Этого следовало ожидать, это чудовище легло со мной. Ожидать то следовало, но все равно неожиданно. И, наверное, не стоит интересоваться почему Ломоносов без трусов.
Я почему то замираю, рассматривая его спину, увитую тугими мышцами. Приятно на него смотреть. Так приятно, что сердце застывает, а горло перехватывает. Я не могу не смотреть на татуировку белого ревущего медведя. Странный выбор. Вот тигр или змея. Ему бы подошло. Но медведь?
И еще он странный какой то. Приглядываюсь и замечаю, что он в броне. Медведь в броне. Мне это что то прям напоминает. Где то я видела это. «Совсем очумела?» Ругаю себя. Похититель спит, голый, а ты сидишь спину его, рассматриваешь?
Еще на задницу посмотри. Блин, посмотрела. Ну зад как зад. Тугой, светлее, чем основная часть спины. И эта полоска, разделяющая светлое и темное, тянет прикоснуться к ней. Дура!
Так. Где его джинсы?
Он точно держит там ключи. И если не там, то где. Не в заднице же.
Я тихонько сползаю с кровати, не забыв про свои простыни, и начинаю в темноте рыскать. Мне улыбается удача, и я с замершим сердцем начинаю шарить по карманам. Нахожу презервативы, сигареты, карточку какую то. Но ключей нет! Ничего не найдя, в бессильной злобе кидаю джинсы в сторону.
Заворачиваюсь в простыни и иду к двери, мельком взглянув на неподвижный зад. Пытаюсь в темноте нащупать хоть что то. Где то должен быть ключ. Ну хоть где то. Ну пожалуйста. Я щупаю каждую трещину, каждый выступ над дверью в том числе. Спускаюсь на пол, чтобы посмотреть, может он традиционно положил ключ под коврик. Но и здесь его нет. Быстро ползу к компьютеру, но и на столе ничего нет.
Как же ты заебала, вырывает меня из раздумий голос, и я бьюсь головой об стол. Даже там нет. Оборачиваюсь и вижу сидящего на кровати Ломоносова. В неярком свете видно, что он раздражен, но не зол. Но самое главное не то, что я вижу его торс, кубики, что сейчас он выглядит сонным и расслабленным, настолько что хочется к нему под бочок, поспать, а не ключи искать. Самое главное это ключи, который он держит чуть поднятой рукой.
Засада.
Поиграем?
В смысле? напрягаюсь я, держа взгляд строго на ключе, что болтается на пальце. Ниже лучше не опускать. Я точно помню, что он был голый, а значит Как поиграть?
Забери у меня ключ, и я выпущу тебя.
И ты думаешь я тебе поверю? он поднимается во весь рост, и я отворачиваюсь, снова дурная бьюсь головой снова.
Не проверишь, не узнаешь. Схватишься за ключ, я тебя выпущу.
А если нет?
Перестанешь будить меня посреди ночи бесполезными попытками что то найти и сбежать и будешь просто ждать когда я договорюсь с твоим папашкой. Он глаза трет. Нормально же спали.
Ты храпишь, бешусь я, совершенно не зная, есть ли смысл пытаться. Он выглядит таким крупным и опасным, почти пауком, плетущим сети, а я муха, легко в них залетевшая.
С другой стороны, а какой у меня выбор.
А ты во сне слюни пускаешь, я же молчу.
Ладно! Только надень трусы.
У себя я люблю ходить без них. Или ты боишься случайно упасть на мой член ртом?
Да Боже мой! Кому твой ломик сдался, вылезаю из-под стола и немного подумав отбрасываю простынь. Она будет мешать. И есть шанс, что мое «некрасивое» «плоское» тело отвлечет его внимание.
Глава 13. Аня
Посмотрим, как ты отвечаешь за свои слова, перевожу на него взгляд, замечая замешательство, когда он мне на грудь смотрит. И я бы сделала все, чтобы мои соски предатели не стояли так упорно, словно иглами впиваясь в мое благоразумие.
Меня еще колотит, а Ломоносов уже пришел в себя и теперь ключом меня манит.
Ты забери, а я отвечу.
Я смело делаю шаг, а он не двигается. Я ищу способ напасть неожиданно, поэтому не спешу.
Подкрадываюсь как змея. Нужно отвлечь его.
Чем то помимо моей груди, на которую он смотреть словно боится, да и я ниже его лица, высвеченного словно рампой на сцене взгляд, не опускаю. Зато немного грудь выпячиваю, чего не делала никогда. Странное чувство, ходить обнаженной. Даже в такой абсурдной ситуации. Но я не чувствую стыда, наоборот смесь неуправляемого адреналина с запрещенным веществом возбуждения.
Почему медведь?
А, ты уже заценила?
Откуда этот медведь? подкрадываюсь все ближе, а он на месте так и стоит. Упорно в глаза мне смотрит.
Скажи, что ты возбудилась, я может и расскажу откуда медведь. Хотя уж ты сама должна знать.
Откуда?
Даже обидно, стоит он на месте, когда я резко хватаю второе покрывало с кровати и на него набрасываю, а затем прыгаю сверху сама.
Делаю захват шеи одной рукой, роняя всю его тяжелую тушу на пол, а второй начинаю шарить внизу и вроде даже что то нахожу. Торжествующе кричу!
Нашла! сжимаю его крепче и тут понимаю, что это не ключ. Далеко не ключ. И даже не брелок.
В одеяле ржет Ломоносов, а я резко руку убираю, прекрасно понимая, что трогала.
Ну, это тоже может стать ключом. ржет этот придурок, сбивая с себя простынь, и держа ключ уже другой рукой. Я же совершенно случайно натыкаюсь взглядом на его гордо стоящий член, которого случайно коснулась. Совершенно случайно.
Я поднимаю взгляд на ключ, делаю резкий бросок рукой, но все мои попытки Ломоносов блокирует со спокойной, можно даже сказать ехидной улыбкой.
Даже стыдно, папа ведь тебя учил самообороняться. А ты только сиськами трясешь, смеется он, зля меня сильнее. И я больше не церемонюсь, резко и звонко даю ему пощечину, заезжаю другой рукой по уху и хочу уже вцепится в ключ, но Богдан совершенно неожиданно группируется и делая резкое движение валит меня на пол. И я тут же начинаю яростно сопротивляться, пока не чувствую бедром его стояк, пугающий своим размером.
Я застываю, а он застывает надо мной и мы черт возьми оба голые. Пиз*ец. Почему мне не хочется двигаться, почему хочется, чтобы он выбросил этот ключ и поцеловал меня?
Это неправильно. Я не должна даже думать о таком!
Слезь с меня, требую, а он ключом надо моим лицом размахивает.
Сдаешься?
Никогда! отпихиваю его и резко даю новую пощечину, делая себе очень больно.
Помнишь, я говорил, что будет, если ты еще раз меня ударишь? и я уже не думая, бью его снова. Хочу спровоцировать его, хочу чтобы нега, которая растекается внутри живота прошла, чтобы я перестала думать о том, как это чувствовать столь больше в себе.
Ну давай! Давай! Ответь мне! даю новую оплеуху, замечая, как расползается по его щеке пятно. Покажи какое ты дерьмо, ударь меня! Хватит полудурка играть, ты же такое же животное как твой папаша!
Рот закрой! блокирует он один удар, второй, толкает меня, но я тут же вскакиваю. Мне мало, меня уже трясет не на шутку! Я больше здесь и минуты не останусь.
Я не хочу его хотеть! Не так! Не его!
Не закрою! Или тебе правду слышать не хочется? Не хочется знать, как твой папаша избивал твою мать! Поэтому она сбежала!
Я же сказал, закрой рот! Она нас бросила! он толкает меня к стене и горло пальцами сжимает, но я царапаю его руку и в лицо смеюсь.
Любая бы бросила ублюдка, который вешает ее к потолку и плеткой избивает! Ну скажи, ты такой же извращенец?
Аня, сука, я же предупредил! Нахуй ты сейчас врешь, чего добиваешься?
Правду хочу донести до тебя, чтобы ты знал, каким уродом был твой отец и что ради такого не стоит совершать преступления! он сильнее горло мое сжимает, воздух перекрывает, а я даже не двигаюсь уже, чувствуя, как проваливаюсь в омут его мерцающего взгляда, ощущая, как огненные плети желания бьют по телу. И он это видит и злиться точно так же, как и я!
Больная! отталкивает меня с ревом.
Ублюдок! кричу, чувствуя, как от ярости и готовности его убить все внутри холодеет. Отпусти меня, не будь идиотом! Мой отец убьет тебя и никакие деньги не помогут тебе скрыться потом.
Ну конечно, твой папа, карающий хуй этой страны. Ты, наверное, думаешь он герой, раз убил моего злобного папашу.
Да, именно так! Он самый лучший, в отличие от твоего садиста, он резко приближается. Замахивается, и я торжествующе кричу.