Да нет, мне уже хуже быть не может, взял он из пачки несколько сигарет, спрятал их в карман и с видимым наслаждением затянулся.
Теперь мне стали хорошо понятны его беспокойство и безнадёжность в голосе.
Вот уже почти целое десятилетие страна и общество ведут с нашим братом-курильщиком непримиримую борьбу, лишая нас законного права удовлетворять свои потребности тогда, когда нам захочется и где нам захочется. Было ясно, что бедняга изголодался здесь по табачному дыму и, по всей вероятности, не курил целых несколько дней, пока не встретил меня единственного, возможно, курильщика, в этом заведении кроме него самого.
Выкурив целую сигарету, незнакомец вытащил из кармана и другую и, попросив у меня зажигалку, снова закурил.
Вашему сердцу это не повредит? вежливо поинтересовался я.
Незнакомец махнул рукой.
У меня совершенно здоровое сердце.
Я счёл не совсем тактичным спрашивать у него, с чем же он лежит в больнице и замолчал, делая вид, что безумно заинтересовался газетной статьёй.
Утолив никотиновый голод, незнакомец вновь взял в руки газету, рассеянно повертел ею и, не разворачивая, бросил обратно. Затем, не обращая внимания на моё занятие чтением, он бесцеремонно спросил, как меня зовут. Было очевидно, что этот человек что-то держит в себе, что ему хочется о чём-то поговорить со мной. Что ж, я был не против. К тому же, этот неизвестный заинтересовал меня с первой же секунды его появления на поляне. Заинтересовал какими-то непонятными загадочностью и странностью, исходящими от него. Поэтому я с готовностью отложил газету в сторону, перестав делать вид, что внимательно изучаю её, и назвал своё имя. Незнакомец огляделся по сторонам, словно хотел убедиться, не подслушивает ли нас кто-нибудь, снова прислушался и, взяв с меня обещание никому не рассказывать о нашем знакомстве, назвал своё имя.
Так как я всегда стараюсь сдерживать свои обещания, тем более твёрдые обещания и не касающиеся моих взаимоотношений с тёщей, то я обязательно его выполню и в дальнейшем буду называть моего нового знакомого господином С.
Итак, открыв тайну своего имени, господин С. немного помолчал, вероятно, давая мне прочувствовать всю значимость этого нерядового события, и задал мне вопрос, звучавший после всех этих таинственных приготовлений несколько нелепо.
Ну, и как вам здесь нравится? осведомился он с такой учтивостью, что я невольно почувствовал себя на светском рауте в окружении субъектов вроде моей тёщи.
Я немного подумал и осторожно ответил:
Конечно, это не семизвёздочная гостиница с апартаментами для купцов первой гильдии, но для больницы уездного масштаба вполне приемлемо.
Да я не о том совсем, раздражённо прихлопнул он рукой по газетам. Я спрашиваю, как вам вообще здесь живётся.
Вообще? не понял я, к чему он клонит. Вы имеете в виду, как мне живётся в этом городке? Вообще-то, я не местный
Да нет же! перебил он меня. Я имею в виду эту страну, эту планету, чёрт бы её побрал!
Признаться, такой постановки вопроса я никак не ожидал. Конечно, иногда, как и всякий мыслящий индивидуум, я задумываюсь над глобальными проблемами не без этого, но всё же, всё же
Если вы имеете в виду то, как мне живётся в этой стране, то, как бы вам сказать, не знал я с чего начать. В общем и целом, разумеется, до полного благоденствия ещё далековато. В обществе существуют, к сожалению, ещё определённые проблемы
Какие проблемы? снова бесцеремонно перебил меня господин С.
Я с изумлением посмотрел на него. Откуда этот бедолага свалился? С Марса, что ли?
Ну, например, осторожно начал я. Например, налоги у нас, я считаю, да и не только я, слишком завышены. В результате, профессор в университете получает жалованье чуть большее, чем лаборант, ну и молодёжь, разумеется, не желает учиться. Зачем становиться врачом, если на медсестру нужно учиться меньше, ответственности тоже меньше, а жалованье почти такое же, как у хирурга. Да и вообще, зачем идти куда-то работать, если пособие по безработице позволяет неплохо жить, и каждый год ездить непонятно отчего отдыхать на море? А пособие это, между прочим, платится из моего кармана, начал я распаляться. Всю чёрную работу в стране выполняют иностранцы, и они уже начинают заявлять о своих правах и со всем этим тоже надо что-то делать, потому что в столицах, да и в других крупных городах есть кварталы, словно перенесённые к нам откуда-нибудь из Африки или Азии. Да и европейцы, приезжая сюда на заработки, ведут зачастую себя по-свински. Опять же итальянская и немецкая преступность, а после распада коммунистической Америки ещё и американская мафия. Да и другие проблемы тоже есть. Вечная проблема отцов и детей. Молодёжь, как я уже говорил, учиться не желает. Для них бесплатные университеты, да ещё и стипендии платят только учись, а они предпочитают проматывать родительские состояния, вспомнил я тёщу и племянников своей супруги. В общем, проблем в обществе полным-полно.
Господин С. достал из кармана своего халата мятую сигарету, нетерпеливым жестом потребовал у меня зажигалку и, прикурив, нервно засмеялся и спросил:
И вы называете это проблемами?
Конечно, снова удивился я. А вы разве не считаете всё мною перечисленное проблемами?
Мой новый знакомый засмеялся хриплым голосом и вдруг, резко прервав смех, совершенно серьёзным голосом ответил:
Да вы тут даже не подозреваете, что такое настоящие проблемы.
Он снова замолчал. Я посмотрел, как он быстрыми, нервными движениями стряхивает пепел прямо на траву, несмотря на то, что рядом со столом стояла урна и, не выдержав, задал вопрос, подозревая, что молчание может затянуться надолго.
Ну, и что же такое, по-вашему, настоящие проблемы?
Господин С. посмотрел на меня так, словно ему известно что-то такое, что никак недоступно простым смертным вроде меня, и, голосом, полным превосходства, ответил:
Настоящие проблемы, это когда всю страну бросает то в жар, то в холод, а простого человека какой-нибудь идиот горе-изобретатель забрасывает неизвестно куда, вот это настоящие проблемы.
Господин С. опять замолчал, а я изо всех сил старался хоть что-нибудь понять из его не совсем вразумительного ответа.
Пока я силился осмыслить сказанное им, он попросил у меня ещё сигарету и снова заговорил:
Как вы думаете, каково это в один миг вдруг перенестись из весны сразу в осень и оказаться без денег, без родных, знакомых одним-одинёшеньким? Хорошо ещё хоть язык оказался родным, а то бы совсем пропал. Да-а, протянул господин С. и немного подумав, продолжал разговор как бы сам с собой. Язык вроде тот же самый, а говорите вы по-другому, не по-нашенски, улыбнулся он. И сами вы чудные, хоть и до неприличия богатые. А люди вроде такие же. И даже улицы у вас также названы. Я тут узнал, что наша больница находится на улице имени Павлика Морозова, посмотрел он на меня. Честно говоря, я удивился. Как-то это не вяжется с тем, что я о вас узнал и тем, что вы таким именем назвали улицу.
Я в свою очередь сам не на шутку удивился: откуда, чёрт побери, взялся этот чудак, если не знает таких простых вещей?
Да ведь его история известна каждому, ответил я господину С. Разве вы не знаете, что он перевернул всю нашу жизнь? Как вы можете не знать, что именно благодаря ему, наша страна стала самой могущественной державой в мире?
Я кратко рассказал господину С. то, что известно каждому школьнику. Я напомнил ему слова классика о том, как в России раньше воровали. Я рассказал ему о том, как отец Павлика, будучи бедным человеком, украл мешок зерна для того, чтобы купить сыну велосипед, о котором тот так мечтал, а мальчик, не вынеся такого позора, покончил жизнь самоубийством. Я рассказал, как этот случай потряс общество. Рассказал о сотнях, а может быть и тысячах последователях молодого человека таких же юных, как и он сам, которые стали гибнуть каждый день, узнав, что их родители воруют. Рассказал, как вся страна пребывала в шоке после этой волны самоубийств, и как с тех пор в стране исчезло всякое воровство. Я напомнил своему собеседнику, что сейчас на вора смотрят не как на преступника, а как на психически нездорового человека, причём совсем неважно, что он украл: пачку ли сигарет в автомате, кошелёк из сумочки, телевизор из чужой квартиры или зарплату у своих работников.