Теряешь хватку, Витя появляется внезапно, улыбается, но глаза остаются холодными.
Серьезно? подхожу к нему ближе, упираясь пальцем в грудь. Мельников напрягается, его злит, что я трогаю его безумно дорогой дизайнерский пиджак. У него вечно был пунктик на шмотье. Неделя, и он сделает для меня все, что я пожелаю. И вот тогда, обхожу Витю по кругу, мы с тобой будем в расчете.
Мельников не отвечает, лишь ухмыляется. Я же стараюсь как можно спокойнее отойти от него подальше. Настегаю Вяземского и, слегка коснувшись его руки, произношу:
Нужно поговорить, не здесь.
Где? Клим берет меня за руку, не давая возможности ускользнуть.
Не знаю, лучше в гостинице
Я понял. Найди меня, когда этот цирк закончится.
Вяземский разжимает захват и вновь удаляется, только теперь к отчиму. Его вывезли на коляске. Ужасное зрелище. Еще полгода назад он крепко стоял на ногах и никто даже не догадывался, что его пожирает болезнь.
Остаток вечера я слоняюсь по залу, пару раз выхожу на улицу, потому что атмосфера этого дома душит. В голову лезут ненужные воспоминания. Мои родители часто бывали здесь, вот на таких же сборищах. Мама была такой красивой Стираю слезу. Смотрю на осенний сад, вдыхаю холодный ночной воздух, а на плечи ложится приятный коже материал. Не нужно гадать, что это. Все понятно по запаху. Клим накинул на меня свой пиджак.
Поехали, его голос за спиной. Хочется обернуться, но я этого не делаю.
Куда?
В гостиницу.
Ладно, стягиваю черный материал, но Вяземский удерживает мои плечи руками.
Оставь.
Да, бормочу, смотря себе под ноги, и медленно иду за ним.
Глава 10
Вяземский водит сам, с ним нет охраны или водителя. Он внимательно смотрит на дорогу, но машину ведет расслабленно. Я бы сказала, лениво. Локоть левой руки упирается в дверь, а кисть правой покоится на рычаге переключения скоростей.
Я смотрю на него из-под полуопущенных ресниц. Вскинуть голову и взглянуть открыто не решаюсь. Делаю это тайком. В тусклом свете приборной панели я вижу его поблескивающие глаза и трехдневную щетину она добавляет суровости. Он уже успел стянуть галстук, расстегнул верхние пуговицы белоснежной рубашки и даже закатал рукава до локтя. У него крупные руки с выступающими от напряжения венами. Когда он выкручивает руль, это хорошо заметно.
Интересно, о чем он сейчас думает? Почему-то эта мысль никак не выходит из моей головы.
По спине ползет волна мурашек от осенней прохлады из-за того, что Клим приоткрыл окно. По инерции стягиваю полы пиджака крепче. Мое пальто так и осталось в доме Мельниковых, и я не думаю, что вернусь туда, чтобы его забрать.
Передергиваю плечами. Клим скользит по мне взглядом, и стеклоподъемник со стороны водителя резко ползет вверх. Он включает обогрев и все так же, без слов, переключает скорость.
Я не знаю, куда мы едем, а самое главное, даже не спрашиваю. Виски наливаются свинцом завтра меня настигнет жуткая мигрень. Я уже чувствую ее ауру. Растираю пальцами голову, чтобы хоть как-то облегчить эту тянущую боль. Правда, толку от этого никакого.
Теплый воздух равномерно распределяется по салону, и мое тело тяжелеет. Его окутывает легкой дремой. Так и хочется закрыть глаза, но я этого не делаю, только вытягиваю руку, чтобы выключить печку. Нужно взбодриться. Клим тем временем сворачивает на парковку отеля прямо в центре города.
Пошли, тянется к двери и выходит на улицу.
Пару секунд смотрю на его мелькающую за окном фигуру и вылезаю из машины. Ветер подхватывает волосы, и они путаются между собой, загораживают обзор. Приходится приложить усилия, чтобы привести себя в порядок.
В холле просторно и светло. Весь персонал очень приветлив. Вяземскому вручают ключ-карту, и он сразу же направляется к лифтам. Нам на четвертый этаж, и я бы очень хотела преодолеть это расстояние пешком, что и собираюсь сделать. Иду к лестницам.
Вяземский лениво наблюдает за моими поползновениями, вздыхает и подтаскивает к себе. Не церемонится. Просто запихивает в кабину.
Я пешком говорю, стоя одной ногой в лифте.
Не устраивай представлений.
Клим толкает меня внутрь, и двери за его спиной закрываются, захлопываются, погружая меня в ловушку собственного разума. Прилипаю спиной к стене, закрываю глаза. Глубоко и размеренно дышу. Я справлюсь. Всего пара этажей. В такие моменты я рада, что в нашем городе нет небоскребов. Максимум жилые дома этажей в двадцать.
Гул в ушах нарастает, я уже чувствую прикосновение металла к щеке. Чувствую, как тонкая струйка крови стекает по шее. Сглатываю. В голове голоса грубые, громкие. Смех.
Я буду молчать, бормочу, буду молчать, еще теснее прижимаюсь к прохладной поверхности и хочу лишь одного раствориться.
Ты что-то сказала? голос Клима возвращает в реальность. Вырывает из пучины болезненных воспоминаний. Смотрю на него, опаленная страхом, и отрицательно качаю головой.
Когда мы оказываемся в номере, Вяземский сразу идет к мини-бару, будто бы точно знает, где он, хотя, возможно, он уже был здесь. Наливает виски в глубокий квадратный бокал и бросает туда пару кубиков льда. Мне не предлагает.
Пока он занят напитком, я стягиваю с плеч пиджак. Развожу лопатки и чуть вытягиваю шею, чтобы расправить спину. Мышцы закаменели, будто бы на меня надели железный корсет.
Уже можешь рассказывать.
Да, киваю, а сама внимательно наблюдаю за его отточенными движениями. Клим садится напротив меня в кресло. Закидывает ногу на ногу и ведет подбородком, подталкивая таким образом к разговору.
Луиза, у меня мало времени. Если ты передумала, дверь там, кивает в сторону выхода.
Нет, не передумала. Виктор хочет, точнее тереблю пальцами салфетку. Он послал меня тебя соблазнить.
Вяземский с усмешкой на губах ведет бровью и делает еще один глоток янтарной жидкости.
Продолжай, прячет свое веселье за бокалом.
Он хочет, чтобы я вошла к тебе в доверие.
Сомнительный метод входить в доверие через постель. Брат оправдывает мои ожидания. Но дело в другом, задевает меня взглядом, недобрым взглядом карих глаз, с чего ты решила рассказать все это мне?
Просто хочу помочь, ты никогда не делал мне ничего плохого. В отличие
Договорить он не дает, перебивает:
Допустим, я тебе верю. Задумчиво барабанит пальцами по ручке огромного, обтянутого черной кожей кресла, берет паузу в несколько секунд. Ладно, давай, втирайся в доверие, Лу-иза.
Клим ставит стакан на стеклянный столик и подается вперед. Упирается локтями в широко разведенные колени. Между нами расстояние ровно в один шаг, и это не может не напрягать. Сжимаюсь от резкости и сметающего все на своем пути напора. Задерживаю дыхание в ожидании его дальнейших действий. Сейчас я дезориентирована и абсолютно не знаю, что от него ожидать.
Он дергает подол моего платья, и разрез мгновенно ползет выше. Нитки трещат по швам. Я охаю на выдохе, Клим же останавливает раскрытую ладонь на моем голом бедре. У него горячие руки.
Для правдоподобности бурной ночи, проводит пальцами по моей «гусиной коже». Спускается к лодыжке, а потом убирает руки, останешься сегодня здесь. Если все действительно так, как ты говоришь, за тобой следят.
Вяземский отстраняется, поднимается с кресла и достает телефон.
Душ там, кивает на дверь за моей спиной и выходит на балкон.
Глава 11
Все это происходит за какие-то секунды. Вот он так близко, а теперь снова далеко. Чертовы контрасты.
Хорошо, тру затекшую шею и поднимаюсь с диванчика.
Очень долго стою под прохладной водой. Включаю верхний распылитель и упираюсь лбом в стеклянную дверцу кабинки. Все это странно. Зачем я рискую? Не думаю, что в случае опасности Клим меня защитит, я для него такой же расходный материал, как и для Мельникова. Правда, в глубине души трепещет надежда, что это не так. Глупый внутренний голос умоляет сделать все правильно. Хоть раз в жизни поступить по совести по совести, которой у меня почти не осталось.