Но вот для тех кто находится в каком‑то кибере постоянно, оно опасна.
Если любой постоянный житель кибера не будет время от времени вводить в себя восстанавливающие программы, он погибнет. А восстанавливающие программы в обязательном порядке являются одной из составляющих еды и питья. Другими словами, если постоянный обитатель кибера не будет есть и пить – его песенка спета.
Он отбросит копыта от голода, точно так же как это случается там, в большом мире.
Единственное отличие состоит в том, что погибающий от голода здесь, в кибере, не будет худеть или пухнуть, падать в голодные обмороки или уноситься в страну галлюцинаций. Медленно, день за днем, час за часом, он будет распадаться. Сначала это коснется цвета, потом очертаний тела, потом наступит черед мышления, памяти, восприятия информации.
Если процесс заходит слишком далеко, остановить его невозможно. Программа теряет всякую форму, возможность воспринимать информацию, а стало быть и питаться. Мусорщики стирать такие программы не решаются. Кто знает, во что она переродилась? Начнешь стирать, а там, глядишь, можешь и сам поплатиться. Самое простое и разумное решение – это кинуть погибающую программу вот в такую яму, чтобы она не мозолила глаза посетителям. Рано или поздно распад завершится окончательно. Или не завершится. Кто знает, может быть, рано или поздно, из какой‑нибудь ямы наподобие этой вылезет такой монстр…
Кстати, о монстрах. Не пора ли мне перестать терять попусту время? Пока меня не нашли наемники, которых похитители моего тела отправили докончить свое преступное дело, не настало ли время, в свою очередь, попытаться что‑нибудь сделать?
Я наконец‑то сумел оторвать глаза от ямы и быстро огляделся. Ну да, в Багдаде все спокойно. Пока спокойно.
Вытащив из кармана пачку сигарет, я закурил одну и поспешно зашагал прочь от ямы.
Мертвым – мертвое, живым – живое. Я пока еще существую, и тому, кто попытается отправить меня в небытие, придется здорово потрудиться. Уж я постараюсь, чтобы награда за мою голову досталась максимально тяжело. Или совсем не досталась.
А пока надо попасть к воротам, через которые я вошел в кибер. Причем, сделать это надо максимально осторожно, так, чтобы не нарваться на преследователей. Там в большом мире, если мне, конечно, удастся в него вернуться, найдется пара – тройка друзей, способных мне помочь.
А что случится если мне это не удастся? Может ли кто‑нибудь из моих друзей догадаться, что я попал в беду и отправиться на поиски моей скромной особы, да не куда‑нибудь, а именно сюда, в кибер? Другими словами – могу ли я получить помощь от друзей, снаружи, из большого мира?
Я прикинул так и эдак и пришел к выводу что надеяться на это нечего. Нет, кончено, дело совсем не в друзьях. Тот же Лукиан на это вполне способен. А также доктор. Наверняка, он уже обеспокоился, куда это я запропал.
Беда в том, что в кибере они искать меня не будут. А если и сунутся в него, то очень нескоро. Тогда, когда станет совершенно ясно что со мной стряслась какая‑то беда. Пока же, они начнут с того, что обзвонят всех знакомых. Потом им в голову придет что у меня очередное любовное приключение и они попытаются вычислить ту, которая так завладела моим вниманием, что я даже напрочь забыл о друзьях. Безусловно, это им не удастся. Тогда они выждут еще немного и лишь потом сообразят что я влип в серьезную передрягу. К этому времени меня либо убьют, либо же я погибну от голода.
Я зло швырнул окурок на мостовую.
Нет, рассчитывать на помощь извне не имеет смысла. И ведь как хорошо, тот кто похитил мое тело, все рассчитал! Может быть, даже, он, сейчас, преспокойно треплется о разных пустяках с Доктором. А тот и не подозревает что рядом с ним сижу не я, а чужак в моем теле.
Хотя… нет, неправильно. Уж кто‑то, а Доктор или Лукиан подмену заметят. Этот номер у похитителя не пройдет. Стало быть, мое грешное тело, сейчас, либо пустили на запчасти, либо используют так сказать целиком.