Тело все еще дрожит, расслабляется, обмякает в его руках, и Дем это чувствует. Еще несколько отчаянных толчков, и он замирает, прижавшись к мои бедрам. Утыкается лбом мне в затылок и едва дышит.
Трясет не только меня.
Проходят несколько бесконечно долгих секунд, прежде чем он отступает, освобождая меня из своего плена. Сразу становится холодно и пусто, а еще так тошно, что хоть волком вой.
Мы ничего не говорим друг другу. Слова не имеют значения. Как и все остальное.
Я стягиваю вниз подол платья, подбираю с пора разорванные трусы, а Демид неторопливо застегивает брюки, пуговицу на пиджаке, в конце поправляет узел на галстуке и, не глядя на меня, идет к выходу.
Он уже спокоен, уверен в себе. Все тот же равнодушный сукин сын, что и раньше.
На его стук тут же прибегает охранник и открывает дверь.
Визит окончен, на ходу роняет Барханов.
А девушка
А девушка, пускай посидит здесь до завтра. Подумает о своем поведении.
Демид! с возмущенным криком я бросаюсь следом за ним, но дверь захлопывается прямо у меня перед носом, выпусти меня! Ты же обещал!
В ответ только звук удаляющихся шагов. Я бью ладонями по металлической поверхности, кричу, срывая голос, но все бесполезно. Он ушел.
Глава 1
Руль в одну сторону раз, велосипед в другую два-с, громкий скрежет три-с. Я на земле четыре-с.
Дую на сбитую коленку и сердито смотрю на большой черный внедорожник, неровно припаркованный у тротуара. Хозяин этого мастодонта явно не заморачивался мыслями об удобстве других. Как встал, так и встал, а как там будут остальные корячиться его не интересует.
Понапокупают машин, а потом ставят их как попало, так что нормальным людям не пройти, не проехать, Шипя сквозь зубы я поднимаюсь, отряхиваю шорты и осматриваю себя на предмет повреждений.
Ссадина на коленке, красное пятно на бедре, которое завтра превратится в здоровенный синяк, саднящие ладони.
Но это мелочи по сравнению с разбитым передним фонарем на любимом велосипеде. Я его только купила, первый раз выехала, и на тебе!
С некоторой опаской смотрю на задний бампер напавшего на меня автомобиля. Вмятин нет, но царапина имеется. Не глубокая, но заметная. Светлая на темном.
Блин. Я даже боюсь представить, сколько эта тачка стоит.
Не знаю, зачем это делаю, но прячу в сумку разбитый фонарь, потом достаю черный маркер и, воровато оглядываясь, начинаю затирать царапину. Вблизи, конечно, видно, но если не знать и не всматриваться, то вполне можно упустить из внимания такую досадную мелочь.
От усердия высовываю язык:
Во-от, так. Отлично, пыхчу, замазывая улики, превосходно.
Еще раз смотрю на свои художества и удовлетворенно киваю:
Молодец, Лерка. Ох молодец. Не зря на художественном училась.
Ты что там делаешь? раздается мужской голос, и я подпрыгиваю, чуть не выронив из рук фломастер. Едва успеваю засунуть его в носок, чтобы не спалиться.
Шнурки завязываю! действительно начинаю путаться с завязками, при этом руки дрожат, как у старой бабки.
Места другого не нашла?
Что он до меня докопался?
Где хочу, там и вяжу. У тебя забыла спросить, распрямляюсь и нагло смотрю на дядьку в черных, идеально выглаженных брюках и клетчатой жилетке. Ботаник какой-то. твоя что ли машина?
Он не отвечает, только взглядом скользит по велосипеду, к счастью, не замечая повреждений на машине.
Что там у тебя? раздается еще один голос.
Не «кто», а именно «что». Так холодно, спокойно, что у меня вдоль хребта проносится толпа мурашек. Оборачиваюсь растеряно, забыв про наглость и привычку язвить, и как маленькая девочка, с открытым ртом пялюсь на нового персонажа.
Охренеть.
Я таких мужиков только в кино видела. Взрослый, высокий, затянутый в строгий костюм стального цвета. Как ему только не жарко? Я в маечке и шортах сопрела.
Он не лощеный красавец, не с обложки глянцевого журнала, но такойпородистый что ли. Взгляд хмурый, жесткий, прямой. Кажется, он им запросто может сваи забивать. Цвет глаз не могу разобрать. Хочется подойти ближе и взглянуть в них, но вокруг этого мужика стена. Ее не видишь, но ощущаешь каждой клеточкой тела, как и непробиваемую уверенность, от которой подкашиваются ноги.
Харизма, во всем ее великолепии.
Я даже забываю родной язык и ничего не могу сказать. Сейчас бы шутку какую или остроумную реплику, чтобы он обалдел и посмотрел на меня хоть с каким-то интересом. Но вместо этого стою перед ним растрепанная, слегка помятая после падения, со съехавшим на бок хвостом и глупо хлопаю глазами.
Он равнодушно скользит взглядом по разбитой коленке, и обращается к мужчине, который был первым:
Поехали.
Эльвира Андреевна?
Вон идет.
Только сейчас я замечаю, что к нам направляется женщина. Из тех, рядом с кем хочется поправить одежду, пригладить волосы и вообще дать волю комплексам. Потому что она идеальна, как статуэтка в музее. Фигура без единого изъяна, затянута в ярко-красное платье, которое выглядит отнюдь не вульгарным, а наоборот сдержано-лаконичным и стильным. Волосы забраны в высокую прическу, макияж такой, что его будто и нет, но он есть. Порыв ветра доносит до меня аромат дорого парфюма.
В общем, идеальная. Как раз под стать этому мужчине в сером костюме. У них даже взгляды одинаковые по-змеиному холодные, с едва скрываемой ноткой превосходства.
Меня почему-то злит, что они так подходят друг другу. Даже колет куда-то в солнечное сплетение странным чувством, очень похожим на ревность.
Казалось бы, по какому поводу? Но меня жжет, когда она подходит ближе к этому холеному гаду а в том, что он гад, я почему-то не сомневаюсь и по-хозяйски поправляет галстук. Видно, что они давно вместе, и их отношения в спокойном уверенном русле.
Он распахивает перед ней дверцу машины, и эта царевна садится внутрь, элегантно подбирая свои длинные, до блеска проэпилированные ноги.
Мужчина намеревается обойти машину сзади, приближается ко мне, смотрит на свои дорогие часы, которые ему явно интереснее девочки-растрепки в драных джинсовых шортах.
Дрын свой с дороги убирай, поравнявшись со мной, кивает на велосипед, все так же ничком лежащий на асфальте.
Хочется сказать «сам ты дрын», но голос не слушается, потому что он все-таки смотрит. Свысока, без единой эмоции. Я ему не интересна, совсем, и это вызывает глухое раздражение.
Перешагнете, язык не повернулся сказать «перешагнешь». Мы с ним из разных эшелонов, и эта социальная разница бьет по глазам. Я перекусила в бургерной, а он отправится обедать в один из лучших ресторанов. Я хожу в кигуруми Пикачу, а он и дома, наверняка, не вылезает из костюмов.
Он едва поднимает одну бровь, дескать «я не расслышал. Тут кто-то что-то вякнул?»
Ну же, Лерка. Скажи, как ты можешь, чтобы у него уши в трубочку закрутились и отпали!
Эээизвините
Что? Нет не так. Что??? Это я сказала? Пока я офигеваю на саму себя, мужчина проходит мимо со словами:
Не путайся под ногами.
Провожаю потерянным взглядом его широкую, обтянутую костюмом спину и чувствую, как начинают краснеть уши. Что за дура!
Он садится в машину, и я только успеваю утащить в сторону велосипед, как она сдает назад, чтобы вывернуть на дорогу.
Эй! Аккуратнее! Тут люди вообще-то.
Меня никто не слышит. Я даже больше скажу, меня никто не собирается слышать. Пустое место.
Не путайся под ногами
Теперь, когда этот персонаж вышел из моего личного пространства, стало легче дышать, и в мозгах прояснилось. Меня накрыл отходник от странной встречи, даже затрясло.
Какого черта я молчала? Тупица! Подумаешь мужик серьезный на пути попался, что ж теперь с поджатым хвостом ходить и не дышать?
Взгляд сам следовал по пятам за темной машиной. Вот она вывернула во второй ряд, бесцеремонно вклиниваясь в обеденную пробку, проехала десяток метров и застряла в автомобильном потоке.