Света постоянно говорит о зависти, заикалась девочка. Мне тоже завидно. У Гали и платья красивые, и лицо. А я я
Ну и глупо, Галя приобняла подругу и слегка улыбнулась. Моя бабушка всегда говорила: «Всё по воле божьей, лицом никто не обижен, а люди придумывают красоту сами».
Как это? успокоилась Валя, не понимая, что имеет в виду соседка.
Некрасивых не бывает, все одинаковые.
Точно! подхватила Юля. Знаете Таньку из шестого класса? Так вот, все говорят, что она как куколка, а по мне страшная и горбатая. Бесит её родинка на щеке.
Юль, хватит, Галя говорила спокойным, ровным тоном. Девочки, надо сходить к Изольдовне, попросить, чтобы Машу постригла. А ты, Маш, не расстраивайся, волосы вырастут.
Глава 4
Лето.
Ася и Юля суетились, собирая вещи в дорогу. Юля нервничала из-за предстоящей поездки. Сегодня девочки уезжают домой на каникулы.
Никто не видел мою тетрадку в клеточку? рылась в тумбочке Юля, выкладывая книги. Никак не могу найти.
Под подушкой, растяпа, Маша протирала стол. Ты же туда её прячешь.
Подняв подушку, Юля обрадовалась.
А то меня мама ждёт. Надо поторопиться, сунула тетрадь в небольшой чемоданчик. Ась, ты скоро?
Уже всё, Ася надела сандалии. Побежали.
Закончив со столом, Маша принялась за подоконник.
Маш, а ты поедешь домой? сидя на кровати, Галя складывала свои рисунки. А за мной папа скоро приедет. Тётя Кристина сказала, что мы поедем на юг отдыхать.
Везёт же, Мария отодвинула в сторону горшок с алоэ. Вот бы увидеть море
Не переживай, увидишь.
Ближе к вечеру комната опустела. Асю и Юлю забрали родители, Галю вторая жена отца, Валя и Света ушли на улицу, всё-таки они стали подругами. Нина и Люда тоже покинули интернат на время каникул уехали с родственниками: кто в деревню, кто на отдых. Маша сидела у окна и скучала.
В деревне сейчас хорошо: повсюду полевые цветы, кузнечики, пахнет свежей травой и липой. Дети бегут на речку, чтобы искупаться в тёплой воде, позагорать и заглянуть в чужие сети. Ох, сколько раз рыбаки гоняли ребятишек, чтобы те не выпускали рыбу, но мальчишкам всё нипочём. Озорничают и проказничают. Наложат деревяшек в сети да в ловушки, а то и вовсе перетащат в другое место ищи потом, дядя-рыбак, волнуйся. Интересно, а как там Катя, Егорка и Федя? Скучают или нет? Федька маленький ещё, наверное, и не помнит о старшей сестре, а вот Егор должен помнить, ему было почти пять лет, когда Машу отвезли в интернат.
Стёпка-а, прошептала Маша, вспомнив о соседском мальчике. Какой он стал? До сих пор сваливает свою вину на других или уже поумнел? А если на Катю?
Маша встрепенулась, представив, как мать наказывает сестру ни за что. Ой, нет, вряд ли. Стёпка не водится с малышнёй. Они ему не интересны. Он больше с Гришкой Советниковым водился. И что у них общего? Стёпа проказник, каких свет не видывал, а Гриша из богатой семьи. Батька у него председатель, а мамка бухгалтерша. Мать всегда говорила: «Сытый голодному не товарищ». Правда, не совсем понятно, причём здесь голодный и сытый, и кто кому не товарищ? Ох, странные эти взрослые, говорят так, что ребёнку ни в жизнь не разобраться.
Маша, послышалось из коридора. Ты тут?
Мария обернулась и увидела маму, заглянувшую в приоткрытую дверь.
Мама? девочка не ожидала увидеть мать сегодня. Да и вообще когда-нибудь.
Она уже не ждала маму, так как неопределённость научила не надеяться ни на что. Маша не побежала с радостными криками, как это делают соскучившиеся дети. Она медленно поднялась со стула, подошла и уставилась в глаза Ирины, опустив руки по швам. Мать и дочь смотрели друг на друга и молчали. Маша заметила невозмутимое лицо мамы: без улыбки, блеска в глазах, хотя глаза Иры уже очень давно стали холодными и пустыми. Мама особо не распространялась на ласку, в которой так нуждаются маленькие дети.
Собирайся. Домой поедем, как-то холодно произнесла Ирина.
Насовсем? Маша ощутила прилив сил от услышанного.
Вот, наконец-то, она приедет домой, в родной Починок, в котором родилась и выросла, где у неё есть друзья и родные. Маша обрадовалась даже Стёпке, представив, как она увидит соседа и поздоровается. Ну и пусть, что он такой задиристый, зато свойский.
На лето, с недовольством ответила мать, заходя в комнату.
И тут Машу понесло. Забегав по комнате, девочка то и дело останавливалась и прикладывала указательный палец ко рту, вспоминая, куда она положила карандаши или расчёску.
А что с волосами? Ира только сейчас заметила короткую стрижку, похожую на каре.
Ничего, смутилась дочь. Постригли.
Вшей, что ли, нахваталась? Иру передёрнуло.
Нет. У нас их не бывает, Мария держала в руках платье.
Быстрей собирайся. Автобус скоро.
Я сейчас, торопилась Маша, закидывая свои пожитки в тряпичную сумку.
Выходя из интерната, Мария застряла в дверях.
Ну, что опять? Ирина нахмурила брови.
Надо с Изольдой Валентиновной попрощаться, девочка развернулась, но мать схватила её за руку.
Обойдётся. Не в последний раз виделись, дёрнула дочку на себя. Я говорю, автобус ждать не будет.
В эту самую минуту Маша взглянула на мать, почувствовав, как мурашки поползли по рукам и спине. Девочка ощутила холод, исходивший от родного человека. Появилось ощущение неприязни.
«Чужая, промелькнула мысль в голове. Не мама тётя».
До остановки шли быстрым шагом, чуть ли не бежали. Ирина всё время торопила девочку, которая отставала из-за тяжёлой сумки.
Мама, сумка мешает, застонала Маша, перекладывая ношу в другую руку.
Донесёшь, не маленькая уже, не обращала внимание Ира на дочь. Быстрей, а то опоздаем.
Заприметив издалека автобус, мама вновь поторопила Машу.
Шевелись, иначе пешком пойдёшь. Какая-то ты нерасторопная стала.
Запрыгнув в автобус, Маша заняла свободное сиденье у окна.
Пить хочу, прошептала, задыхаясь.
Дома попьёшь.
Всю дорогу Маша ощущала неудобства: то яркое солнце слепило глаза, то жажда одолевала, заставляя ребёнка чувствовать сухость во рту. В салоне настолько душно, что по спине потекли капельки пота, зачесались шея и голова.
Точно вшей нет? обратив внимание, как дочка чешется, Ира сморщилась.
Да точно, точно, насупилась девочка, положив руки на колени.
Наконец автобус притормозил у поворота на просёлочную дорогу. Осталось всего ничего почти километр пешком до Починка и ты дома. Лёгкая доля волнения одолевала Машу. Вот-вот она увидит Катюшу и братьев такая радость!
Сегодня надо сено переворошить, выдала вдруг Ира, перешагивая через выбоины. Мне некогда, Катя не справляется, от Егора толку нету лодырь, а Федька мал ещё. Вечером на картошку пойдём. Поросла зараза бурьян по пояс. Устаю, сил моих нету.
Маша слушала мать, представляя заросшую усадьбу. В голове предстала картина, будто ботву картофеля обхватили длинные «лапы» крапивы, прижав своей колючей листвой светло-зелёные ростки. Б-р-р, противный сорняк. Маша всей душой ненавидела крапиву с тех самых времён, когда мать отходила ею по рукам за орущего Федю. И неважно, что Федька сам виноват. Нечего было приставать к Белянке, вот она его ткнула своим мокрым носом. Хорошо, что не рогами. Представив, как коза мотает саблевидными наростами, девочка улыбнулась.
Чего лыбишься? Ира заметила улыбку и приняла её за издёвку. Или ты думаешь, сменила место жительства, так матери помогать не надо?
Я? Маша подняла голову. Не-ет.
То-то же, строгий голос матери держал в напряжении. Кто не работает тот не ест.
Вот это новости! Кто это сказал? Откуда у мамы такие речи? Никогда в доме Титковых никто так не говорил, даже батька.
Вот и дом показался за высокой берёзой, растущей у дороги. Ох, душа запела соловьиной трелью. Маше хотелось сорваться с места и ринуться к калитке.
Ну, беги, беги, Ирина будто прочитала мысли дочери. Только дверью не стучать! крикнула вдогонку.