Полежал бы, Мить, Ирине не хотелось, чтобы её мужчина утруждался. Девчонки сами справятся, не маленькие уже.
Не, подсобить надо, Митя настаивал на своём. Належался уже.
Лучше бы Федьке обувку починил, что ли
Лето, Ира, босиком пусть бегает, для здоровья полезно.
Митя часто говорил о здоровье, так как волновался за детей. Он прекрасно помнит, как болел в детстве и мать ухаживала за ним, укутывая потеплее после выпитого горячего молока. Мужчине запала в душу материнская забота и переживания за каждого ребёнка это и отложилось в памяти.
Накинув грабли на плечо, мужчина взял за руку Федю и повёл в поле. Сёстры шли рядом, переговариваясь: Маша рассказывала об интернатовской жизни, а Катя слушала и удивлялась, сколько много девчонок остались без родителей.
Так и будут жить в интернате всю жизнь? беспокоилась Катя за подруг сестры.
Нет, нам Изольда Валентиновна рассказывала после окончания школы надо идти учиться дальше, а потом работать.
А куда учиться? В нашу школу?
В училище или институт.
А что такое институт? У нас в деревне нету такого.
Это как школа, только там учат, как работать надо.
Митя похрамывал, слушая девочек, и вспоминал о своём училище, которое он так и не смог закончить из-за собственной ошибки. Его исключили из-за драки, но свою невиновность доказывать не стал. Посчитал, что это не по-мужски оправдываться, хотя схлопотал Митя изрядно.
Вот и пришли, отчим скинул с плеча грабли и осмотрел масштаб работы. М-да-а, девчонки, застрянем мы здесь до самого вечера.
Не-а, усмехнулась Маша, схватив орудие труда с коротким черенком. Одному тяжело, а нас трое.
Девчушка покосилась на пожелтевшие дорожки будущего сена и позвала сестру.
Становись первая, потом я, а дядя Митя пусть после нас ворочает, раскомандовалась Маша.
А Федя? Катюша заволновалась за младшего братика.
А что Федя? Пусть цветочки собирает.
Митя и сёстры встали в ряд друг за другом и принялись за работу. Мальчик Федя, по настоянию старшей сестры, принялся бегать по нескошенной траве и собирать колокольчики и васильки. Мальчишке хватило всего десять минут, чтобы хоть как-то отвлечься, пока вокруг не появились огромные жужжащие мухи, которые так и норовили укусить за голые ножки.
Ай-ай! завопил братишка и заплакал.
Бросив на землю грабли, Маша подбежала к Феде.
Что случилось? подняла подол платья, чтобы вытереть лицо ревущему брату.
Муха! тыкал пальчиком мальчик в воздух.
Слепни вздохнула Мария, понимая, что эти кусачие твари так просто не оставят в покое ребёнка, пока не напьются молодой крови.
Сообразив, что произошло, Митя снял рубашку и укутал ею мальчика.
Не стой на месте, бегай, прыгай, застёгивая пуговицы, повторял отчим. Они не пристанут, если шевелиться будешь.
Маша слушала нового папку и поражалась: столько заботы от чужого дядьки она никогда не видела. Даже родной отец не обращал внимания на детей. Часто приходил домой уставший или пьяный, а то и вовсе спозаранку сбегал на речку, чтобы якобы наловить рыбы, а сам со своим другом распивал горькую. Ох, как мамка ругалась, даже кулаками махала, угрожая батьке расправой.
Вспоминая отца, Маша вернулась на исходную позицию и продолжила переворачивать подсушенные пласты сена.
Работа была закончена ближе к вечеру. Из-за ощущения ломоты в руках, плечах и даже в пояснице Марию потянуло в сон. Шутка ли, девятилетняя девочка так умаялась, что чуть не потеряла сознание под палящим солнцем. А лето в этом году особенно знойное.
Вернувшись в дом, девочки сразу же пошли в комнату, чтобы прилечь и немного отдохнуть. Митя занялся ужином, усадив Федю за стол.
Пришли уже? в открытую дверь заглянул Егор. А я только с речки
Егор, Митя строго посмотрел на мальчика, поставив ведро с картошкой на пол. Может, хватит отлынивать? Вон сёстры твои от усталости с ног свалились, а ты?
А что я? мальчик схватил со стола краюху чёрного хлеба и жадно откусил. Мамка говорит, что я ещё маленький.
Немаленький, это я тебе, как отец, говорю.
Ты не мой отец, Егор нахмурил брови и вышел на улицу.
А нашего папку Васькой звали, поддакнул Федя, покачивая ножками.
Теперь я ваш папа, не поднимая головы, отчим продолжил чистить картошку.
Примерно через полчаса Ирина вернулась с фермы. Снимая на ходу косынку, плюхнулась на табурет и положила одну руку на стол.
Руки ломит, сказала вслух и вздохнула. Зорька не признаёт после того, как я её сдала. Лягает копытом и смотрит, как на врага народа.
С характером, перемешивая картофель в сковороде, поддержал разговор Митя.
А девки где? спохватилась мать, понимая, в доме стоит полная тишина.
Устали, спят.
Куда спать? заговорила Ира громким голосом. Картошку полоть кто будет? Поросла, не прорастёт!
Я дополю. Там осталось всего-то борозд пять или шесть.
Мить, может, местами поменяемся, а? Ты будешь гряды полоть, на дойку ходить, вязать, а я
Унизить меня хочешь? муж изменился в лице. Всё с бабой сравниваешь?
Не-не, Ира поняла: если сейчас продолжит в том же духе, то и этого мужика потеряет. Митенька, ну ты чего? Обиделся? Да я ж тебе только добра желаю. Не гоже мужикам на усадьбе спину ломать
А без работы сидеть самое то, выключив керогаз, Митя сел на свободный табурет.
Не переживай ты, устроишься. Лето длинное.
А жизнь короткая. Приехал, как нахлебник
Никогда так не говори, Ирина взяла мужа за руку. Никакой ты не нахлебник, вона сколько по дому делаешь. У других мужики в хате только командовать могут, а ты у меня другой: заботливый, детишек любишь.
Кусок в горло не лезет. У тебя четверо, а тут я ещё Митя совсем загрустил, стыдясь своего положения.
Не переживай, всем хватит, задумчиво сказала Ирина.
В этот вечер поход на усадьбу сорвался. Девочки так умаялись, что проспали до следующего утра.
Вставайте, сони, хватит дрыхнуть! мать готовила завтрак. Быстрей! Скорей! Пока солнце высоко, надо по картошке пройтись.
А что, уже утро? Катя села на кровати.
Ой, спохватилась Маша, протирая заспанные глаза.
Катюша спрыгнула на пол и выскочила в кухню.
Мама, а чем это так вкусно пахнет? устроилась на табуретке, вытянув шею.
Оладьи, Ирина помешивала тесто деревянной ложкой в алюминиевой кастрюле.
М-м, Катя прикрыла глаза и облизнулась. Каждый день бы их ела.
Каждый день не получится. Зато я знаю, где хорошо кормят.
Где? девочка распахнула ресницы и подняла брови ко лбу.
Ирина поставила кастрюлю на стол и облокотилась о столешницу.
В интернате. Хочешь туда поехать вместе с Машей? задала вопрос полушёпотом.
Насовсем? насторожилась девочка.
Ну, почему же? Будете приезжать на каникулы. Сама видишь, летом много работы по хозяйству, а зимой здесь делать нечего.
Хм, задумалась Катя, вспоминая рассказы сестры о беззаботной и сытой жизни в казённом учреждении. А я жить вместе с ней буду?
С ней, слукавила женщина и выпрямилась. Ты пока никому об этом не говори, а как придёт время уезжать расскажем вместе. Вот Маша обрадуется.
А почему не говорить?
Мальчишки за вами увяжутся, а их не возьмут маленькие ещё. Будут плакать. Ты уже большая, понимать должна.
Катюша встала на ноги и улыбнулась. Ох, как будет здорово, когда она переедет в интернат! Там и конфеты дарят, и оладьи пекут, а ещё очень много детей вот весело-то будет! Воспитательница добрая, не то, что Агриппина Марковна очень уж привередливая, до каждой буковки доколупается, а потом ещё и ругает при всех. А в интернате никто ругать не будет. Спать ложиться не заставляют, ложись хоть в двенадцать ночи, только утром чтоб как штык. Коз кормить не надо, убирать навоз тоже, дрова таскать и печь топить Господи, рай, а не жизнь.
Обмозговав все «за» и «против», девочка громко ответила «Да!»
Что «да»? Маша присоединилась к завтраку.