Может, позовем здоровяка? Я хочу втроем
Кто тебя спрашивает, что ты хочешь? угрюмо отвечает мой друг.
Ну, пожалуйста, Санечка, очень хочу, правда-правда.
Эй, спортсмен? Дама желает тройник! пропали веселые нотки. Только сосредоточенность.
Играть, так играть до конца. Захожу в спальню. Алина облизывается, и ее пухлые губы растягиваются в улыбке. Стаскиваю футболку и кидаю на подоконник. За распахнутым окном раскачивается ветка тополя, как высохшая кисть мертвеца, да светит вдалеке одинокий оранжевый фонарь.
Верещит звонок в прихожей. Санжар замирает, напрягшись. Я тоже. Алина, запахивается в одеяло:
Ребята, я быстро. Это, наверное, Мурзик подъехал, час прошел уже. Секунду, проскальзывает через зал и исчезает во тьме прихожей.
Санжар смотрит на меня, вскидывает бровь. Его тонкие губы растягиваются в улыбке. Понял? Или нет? Что могло меня выдать? Не спускать с него глаз.
Из прихожей доносится голосок Алины:
Кто? Какая полиция? Какая жалоба? У нас вообще музыка не играет! Точно! Не знаю я, что вы там слышите, нет здесь музыки! Мальчики, кричит нам. Тут полиция, говорят, соседи жалуются на музыку! Я дверь открою, пусть удостоверятся?
Открывай! горло у меня пересохло, и крик выходит хриплым.
Санжар встает с кровати. Плавно и бесшумно, как хищный зверь, выходит в полумрак зала. Я иду следом, держась справа. Хлопает дверь, вскрикивает Рыжая, и в комнату заходят двое. Питбуль и Аист. Зыркают по сторонам, глаза растерянные и злые. Расходятся в разные стороны, двигаясь к нам. Пистолет у длинного уже в руке, он направляет его на Санжара:
Не двигаться! Оба на колени, руки за голову!
Я делаю шажок в сторону, к столу, уставленному алкоголем, кладу руки за голову и медленно опускаюсь на одно колено. Ко мне приближается Питбуль. Оружие не достал, уверен в себе:
На колени, сука! На оба колена! Быстро!
Санжар стоит без движения. Длинный подходит к нему:
Ты оглох, узкоглазый?
Представьтесь.
Что, блядь?
Назовите фамилии, звания и предъявите документы.
Питбуль коротко бросает напарнику:
Баба!
Длинный, матерясь, и не сводя с Санжара дула пистолета, вытягивает из коридора оцепеневшую Алину:
В спальню и не высовывайся! Поняла?
Поняла, всхлипывает Рыжая и скрывается за дверью.
Аист то и дело шмыгает носом, близко к Санжару не приближается:
Видал, Вадос? Все почти так же!
Что так же? Они тоже видели? Бред, какой же бред.
Питбуль хмыкает:
Начали бы щуплого жать, так все и было бы. Не подходи к нему, он мастер ногами махать. А здоровяк, вроде, пошугливее должен быть. На оба колена, я сказал! рявкает мне.
Скребут ногти в спальне.
Вадос оценивающе окидывает меня взглядом:
Ты тупой или упрямый? А, качок?
Старшина, ты слышал, что мой друг сказал. Документы предъявите.
Питбуль переглядывается с товарищем:
Будут сейчас вам документы.
Лезет в карман, и через пару секунд в его руке уже потрескивает электрошокер.
Слева к Аисту обращается Санжар:
А давно сотрудники правоохранительных органов перстни воровские себе колоть начали? Шаришь, в чем дело, Игорян? Это уже мне.
Ага. И званий своих не знают. Да, товарищ старший сержант? Обращаюсь я к Вадосу.
Питбуль косится на свои погоны. Полсекунды всего, но мне хватает, чтобы в прыжке сбить его с ног и впечатать в комод. Он кряхтит и роняет шокер на пол. Мы падаем на битое стекло и рассыпавшиеся медали и кубки. Не дав опомниться, несколько раз бью его башкой об пол. Ему недостаточно крепкий, сволочь. Изворачивается ужом, хватает за ноги, поднимается и опрокидывает меня на спину. Пока пытаюсь встать, успевает подобрать шокер и пускает мне разряд в печень. Знал бы ты, паскуда, сколько раз меня ими били. Я лишь отшатываюсь назад, не глядя нащупываю бутылку на столе и бью Питбуля в висок. Не ожидав такой прыти, он пропускает удар и неуклюже валится на пол. Слева от меня тоже какая-то суета, смотреть времени нет. Не стреляют, значит, Санжар справляется. Упираюсь противнику коленом между лопаток, беру шею в захват и слышу, как под моими руками трещат позвонки. Он сопротивляется изо всех сил, лицо краснеет, шея бугрится напряженными мышцами. Крепкий. Если выпущу из захвата, другого шанса не будет. Взревев, тяну на себя и вправо. Громкий хруст, резкий, как удар бичом, и Питбуль обмякает. Ступней чувствую, как штаны у него на заднице влажнеют, а в воздухе разливается вонь.
Санжар уже стоит над извивающимся на полу Аистом. тот держится за перебитое горло и хрипит. У Санжара даже дыхание не сбилось. Стоит и смотрит, как у его ног умирает человек. Длинный тянется к пистолету, лежащему в полуметре на полу, но Санжар босой ступней отталкивает пистолет в сторону. Пока он не видит, достаю ПМ из кобуры коренастого и прячу сзади за ремень. Аист дергается еще с минуту и затихает. Санжар говорит мне:
Потащили?
В темном коридоре складываем тела. Санжар шепчет:
Это Адама люди. Как-то на нас вышли. Надо валить. Я одеваться пойду.
А я в сортир.
Запершись в туалете, прикладываюсь ухом к двери и слышу шлепанье босых ног по направлению к спальне. В зале на пару секунд шлепанье затихает поднимает пистолет, падла. Достаю ПМ, щелкаю сливом. Пока шумит вода, снимаю с предохранителя и передергиваю затвор. Держа руку с пистолетом позади, крадусь к спальне. Санжар невозмутимо одевается. Рыжая, замотавшись в одеяло, сжалась в углу кровати. Встаю за спиной у Санжара.
Как они нас нашли?
Он пожимает плечами.
Может, сестра Адама, а, Саня?
Она мертва. Не успела выйти из комы, даже не оборачивается.
Мертва? Ты же сказал, что с ней все хорошо.
Да. И это значит, что она мертва. Я первым делом в больницу к ней съездил.
Ну ты и мразь.
Он лишь пожимает плечами и кивает.
Краем глаза я вижу ствол, лежащий перед ним. Отхожу назад, подтягиваю стул и тяжело опускаюсь. На плечи словно рухнул весь мир. Лишь одна мысль не дает покоя.
Санжар, а если она мертва, то кто рассказал Адаму, что я был за рулем?
Он уже взял в руки олимпийку, но откладывает ее и разворачивается ко мне, пистолета в руках нет. Мой ствол он не видит.
Я рассказал. Надо было тебя в лесу еще завалить, не рассусоливать. Вы с ним оба у меня в печенках уже. Один головорез поехавший, другой наркоман безнадежный, не дождавшись ответа, отворачивается, упирается руками в сушилку.
Слышал, о чем эти двое говорили? Спрашивает после недолгой паузы.
Слышал.
Понял, о чем?
Предположим, понял. Дальше что?
Не отвечает, накидывает олимпийку:
Ты тоже это видел? спрашивает Санжар.
Видел. Что дальше-то, я тебя спрашиваю?
Саня, не надо. Не вынуждай.
Сам знаешь, что дальше, щелчок предохранителя.
Он не успевает развернуться. Никак не успеть, когда ты уже под прицелом. Я стреляю ему в спину, и он валится на сушилку, падает вместе с ней на пол. Силится подняться, руки разъезжаются на разбросанных вещах. Что-то шипит сквозь зубы, тянется к пистолету, но я подхожу и стреляю еще раз в голову. Под Санжаром расплывается бордовое пятно. Шелестит тополь за окном. Шуршат шторы. Скребут ногти, грязные, обломанные. За спиной шорох одеяла. Разворачиваюсь и направляю ствол на рыжую:
Руки! Руки покажи быстро!
Медленно поднимает руки над головой. В правой стянутый со стола кухонный нож.
Брось!
Звон металла.
А ты? Ты видела? Алина дрожит, боится. Я тоже боюсь. Сон видела, говорю? Отвечай быстро!
Видела, по ее щекам бегут слезы.
В живых оставалась хоть раз?
Нет Ни разу сотрясается в рыданиях.
Сразу дохла?
Отчаянно мотает головой, прячет лицо в складках одеяла.
Видела, что за шторами? Что потом?
Она поднимает испуганный взгляд:
Нет, не видела, дрожит. Взгляд жалобный, будто у побитой собаки.
Перестук костей. Жадные ногти царапают пол. Гнилостное дыхание.
Ладно, сейчас узнаем.
Беру подушку, прикладываю к ее голове и спускаю курок. Глухой хлопок, окропленные красным перья разлетаются в разные стороны.