Вот как А тебе откуда знать о том, что там была девица с парнем?
Когда появилось прозвище Нагой Убийца, я стал доискиваться до источника сплетен, пожал я плечами. И постепенно добрался до хутора. Что ж, я рассказал все как есть. Теперь твоя очередь, сильга Анутта. Куда ты держишь путь?
Это не тайна. Две луны назад ушей старших среди нас достиг слух о том, что где-то в предгорьях Трорна нескольких жителей внезапно настиг сильный душевный недуг. Название того селения в слухе не приводилось. И все слишком уж сильно напоминает выдумку. Я знаю лишь примерное направление. Когда углублюсь в предгорья начну задавать вопросы. А ответы на них поведут меня дальше.
Нескольких жителей внезапно настиг сильный душевный недуг повторил я, покатав слова на языке также, как впервые пробуют незнакомое питье. И что же необычного в сумасшествии?
Я забыла упомянуть о крохотной детали, палач Рург душевный недуг поразил всех троих в один и тот же день. В один и тот же час. И случилось все в одном и том же селении.
Я понял, медленно кивнул я.
Любой может спятить. По разным причинам. Сильное потрясение, врожденный порок. Но этого никогда не случается с несколькими людьми разом. Да еще в одном селении. Хотя
Не было ли там пожара? осведомился я. Мне доводилось слышать об одном случае, когда полыхнул большой пожар и целая деревня сгорела дотла. Многие погибли в тот черный день. А двое две женщины, потерявшие детей в безжалостном огне разом сошли с ума. Их отдали позднее в храмовую лечебницу под покровительством Лоссы. Там они находятся и по сей день.
Большое и ужасное переживание способно сокрушить даже самый сильный разум, подтвердила сильга. Бывает, что ужас потрясения одерживает победу над двумя или тремя людьми сразу. Потому я и говорю об этом так осторожно, палач Рург. Поэтому и называю это душевным недугом. А не одержимостью или же чем иным.
Похвальная осторожность в суждениях, заметил я. До тех пор, пока нам по пути, ты можешь путешествовать вместе со мной, сильга Анутта. Но учти быть может, тебе самой этого не захочется.
Почему же?
Причин много. Первая вот она, я легким кивком указал на десяток деревенских повозок, груженных мешками, медленно тянущихся навстречу и мимо нас.
Везут овощи и фрукты в Элибур. К вечеру будут там. Завтра с первыми лучами рассвета все ими привезенное уже окажется на прилавках, и начнется битва между продавцами и крикливыми домохозяйками, старающимися сберечь каждый медяк. Разумно и бережливо вести хозяйство это вам не шутка.
Но я имел в виду не пучки зелени, укрытые мешковиной. И уж точно не задорно-красную редиску.
Возницы. В них дело. На каждой повозке по одному-два седока. И все они старательно смотрят куда угодно, но только не на меня. Можно ли не заметить рослого всадника с обилием красных пятен на одежде и оружии? Можно, если сильно этого захотеть.
И это самая малая неприятность, тихо усмехнулся я, прекратив смотреть на крестьян к их безмерному облегчению. В незнакомых трактирах и постоялых дворах есть приходится так быстро, что едва не давишься. А иначе никак стоит мне туда зайти, как посетителей словно ураганом сносит с мест. Если же и остаются, то в воздухе повисает напряженное гнетущее молчание. Никто не пьет и не ест. Все смотрят в пол. Поэтому я предпочитаю заходить с черного входа и заказывать еду там, чтобы съесть ее на вольном воздухе, что не так уж и плохо, коли нет дождя и холодного ветра. Но тогда можно укрыться в сарае. А затем наступает вечер. Вот-вот окончательно стемнеет. Но никто не желает тебя приютить на ночь. Разве что снова в сарае. Да и то с великой неохотой. Не отказывают лишь из боязни мало кто смеет глядеть в глаза палачу. Поэтому, сильга Анутта, предупреждаю в путешествии со мной тебе уготовано много неприятного. Люди станут коситься и избегать; завтракать, обедать и ужинать придется под открытым небом, да и спать там же. Поэтому я предпочитаю путешествовать только в теплые времена года. Или хотя бы не морозные.
Знаешь, палач Рург, если бы ты не упоминал постоянно свое имя, то я бы подумала, что ты описываешь один из дней моей жизни. Хотя нет. Тут не хватает кое-чего. Вот если бы ты добавил презрительных и ревнивых женских взглядов, попыток домогательства от мужчин, а также частых угроз и грязных обещаний вот тогда ты бы описал день из моей жизни.
Тебе приходится куда хуже меня, вынужден был я признать. Меня избегают. Но не проклинают разве что родственники тех, кого я должен пытать и казнить по долгу своей работы. И уж точно никто меня не домогается, не бросает сальных взглядов и не делает грязных намеков.
Хм Палач Рург отрезать людям носы и уши, выкорчевывать с мясом и кровью гордость мужских чресл, вспарывать животы, ломать хребты, отрубать конечности и делать многое другое каково это?
Тяжело, ответил я. Однажды мне пришлось заниматься этим делом целую весеннюю неделю без продыху. Я казнил и казнил, пытал и пытал, калечил и калечил. Спустя семь дней хотелось самому положить свою голову на плаху и попросить кого-нибудь опустить на мою шею топор.
И почему не положил?
Помог бочонок недурного эля, усмехнулся я. Хмель часто спасает. Но еще чаще я казню приговорённых из-за того, что хмель пробуждает в людях скрытые пороки, что с глумливым хохотом вырываются наружу и завладевают рассудком бедняг. Наутро такой человек просыпается в тюремной камере и с ужасом видит, что его одежда и руки в крови и что из-за решетки на него со страхом смотрят люди А затем прихожу я и завершаю его жизненную историю ударом топора.
И почему же ты продолжаешь убивать? сильга будто и не услышала прочих моих слов. Деньги? Привык? Не умеешь ничего другого? Или тебе нравится обрывать чужие жизненные нити?
Или все это вместе взятое Нет, сильга. Причина проста кто-то должен этим заниматься. Иначе жди беды.
Беды? Что-то случилось? В прошлом? И это заставило тебя стать палачом?
Хватит обо мне, устало ответил я, тщательно скрывая подступившее раздражение от чересчур назойливых расспросов. Сильгам неведома учтивость и деликатность? Они ко всем в душу лезут напролом? Давай лучше о тебе. Почему ты решила стать сильгой?
В отличие от тебя, палач, нам не дано выбирать собственную судьбу, зеленые темные глаза взглянули на меня и сползли на дорогу. Не нам решать. Коли ты родился с этим даром тебе уготовано лишь три дороги. Одна ведет к становлению сильгой. Другая прямиком на кладбище, где просто появится еще одна крохотная детская могилка. И третий путь в лечебницу для душевнобольных. Навсегда. Ведь нельзя излечиться от того, что болезнью не является. Это дар. Самый ненавистный дар из возможных. Такой, что уже называется проклятьем.
Видимо, и я невзначай угодил в больное место, вздохнул я, снимая с пояса вместительную кожаную флягу. Выпей.
Эль в такое время дня?
Это не эль.
Вино?
Можно и так сказать. Слабенькое крыжовое вино. Сладкое.
Сладкое это хорошо.
На этот раз в зеленых глазах плеснулась детская радость. И легкий испуг, таящийся в самой глубине а вдруг не дадут? Вдруг посмеются и заберут
Флягу я отдал. Некоторое время мы ехали молча. Анутта распробовала на самом деле очень слабое вино и жадно припала к горлышку фляги. Крыжовое вино не пьянит. Надо выпить очень много, чтобы услышать шум в голове. А вот бодрит оно отменно. Стряхивает сонливость. Дарит благодушие и терпеливость.
Убирая изрядно полегчавшую флягу обратно на пояс, я спросил:
Поэтому ты и расспрашиваешь других людей о том, что заставило их выбрать ту или иную жизненную дорожку?
Да. А ты умный, палач Рург. Все верно. Мне очень интересно, как люди делают выбор. Ведь у меня самой выбора никогда не было.