– Ты прочел о Банановом Изумлении? – осведомился Козлингер.
– Да!
– Подожди, ты еще не знаешь, что такое «Биг Смак».
– Вообще-то, моя бабушка отлично готовила, так что пальчики оближешь…
– Это не то, что ты думаешь, – в тоне Козлингера звучала абсолютная уверенность.
Стригс принялся листать дальше.
– С ума сойти! Неужели это действительно можно приготовить?
– Какая разница? Немедленно отправляйся в Гильдию и найми всех гравировщиков, которые сейчас не заняты. Чем старше возрастом, тем лучше.
– Но еще не отлиты предсказания на грюнь, июнь, август и сплюнь для следующего «Ещегодника»…
– Забудь. Всегда можно использовать старые гранки.
– А если читатели заметят?
– С чего бы вдруг? До сих пор не замечали, – возразил господин Козлингер. – Ты же знаешь, как все делается, не мне тебя учить. В Клатче пройдут Поразительные Аджиковые Дожди и случится Загадочная Гибель Серифа, Осиная Чума грозит Очудноземью. Ну и так далее. Нет, вот этоповажнее будет.
Он опять невидящим взором уставился в окно.
– Кудаважнее…
И господин Козлингер предался любимой мечте всех издателей. В этой мечте фигурировали штаны, карманы которых были доверху набиты золотом, и двое слуг, нанятых специально, чтобы поддерживать штаны.
Гигантский, с колоннами, усаженный горгульями фронтон анк-морпоркской Оперы величественно возвышался над Агнессой Нитт.
Агнесса остановилась. По крайней мере, большаяее часть. Агнессы было много. Более удаленным от эпицентра регионам, чтобы остановиться, требовалось некоторое время.
Ну вот. Наконец-то. Теперь она может войти, а может уйти прочь. Это и называется «сделать выбор, который, быть может, изменит всю вашу жизнь». С проблемой выбора Агнесса сталкивалась впервые – раньше всегда выбирали за нее.
На размышления у Агнессы ушло довольно много времени – сидящий неподалеку голубь даже всерьез задумался, а не пристроиться ли на ночевку на огромной и довольно-таки унылой черной шляпе с обвисшими полями. В конце концов Агнесса решительно направилась вверх по ступенькам.
Ступеньки подметал какой-то паренек. То есть теоретически он должен был их подметать. На самом же деле он с помощью метлы перемещал мусор с одного места на другое, видимо считая, что смена обстановки еще никому не вредила, – и кроме того, какая прекрасная возможность завести новых друзей. На пареньке было надето длинное, слегка маловатое для него пальто, а топорщащуюся шевелюру украшал не совсем уместный черный берет.
– Прошу прощения… – окликнула Агнесса.
Эффект был подобен удару молнии. Паренек обернулся, одна его нога заплелась вокруг другой, и он с грохотом рухнул на свою метлу.
Испуганно прижав ладошку ко рту, Агнесса поспешно наклонилась к пострадавшему.
– О, прости, я не хотела!…
Ладонь паренька была холодной и очень липкой – подержав такую руку, потом мечтаешь как можно быстрее подержать кусок мыла. Паренек быстро отдернул пальцы, откинул со лба сальные волосы и улыбнулся Агнесс испуганной улыбкой. Его лицо было из тех, что нянюшка Ягг называла «недоделанными», – бледное и с какими-то неопределенными чертами.
– Никаких проблем, госпожа!
– Ты в порядке?
Он неловко поднялся, но метла умудрилась запутаться у него между коленей, и он резко сел обратно на ступеньки.
– Э-э… может, я помогу? – услужливо предложила Агнесса.
Она выдернула метлу из завязавшихся узлом конечностей. После пары фальстартов паренек сумел-таки подняться.
– Ты работаешь в Опере? – спросила Агнесса.
– Да госпожа!
– В таком случае не подскажешь ли, где тут у вас проходят прослушивания?
Паренек с диким видом заозирался по сторонам.