Через неделю после ее окончания меня выписали, и здесь мне помог отец, который всегда был рядом. Его забота, любовь и внимание вытягивали меня из темноты, придавая хоть какой-то смысл жизни. А потом, через двадцать дней опять все началось по новой. Я ездила в дневной стационар, где мне капали лекарство, отравляющее, выжигающее все, что только возможно в организме. А под вечер начиналось
Не помню, как я пережила эти пять месяцев ада. Пять курсов терапии, уничтожившей не только злокачественные клетки, но и вообще всю меня.
И теперь, смотрясь в зеркало, я видела другую себя. От той прежней, огненной и солнечной девушки не осталось и следа.
Я благодарила Бога за то, что дал мне второй шанс. Но жить не хотелось. Видеть длинный, еще сиреневатый шрам на животе, было неприятно. Как и осознавать, что там, внутри нет того, что делало меня женщиной. То, что дало бы мне возможность стать мамой, быть полноценной.
Боль снова разливалась в груди от воспоминаний, но мне надо было взять себя в руки. Нельзя раскисать. Я уже приняла решение жить по-другому, мыслить по-другому. Мне НУЖНО выйти из состояния этой боли. Иначе, я сойду с ума.
До поздней ночи я суетилась, морально настраивалась и читала литературу о маленьких детках. А утром проснулась с мыслью, что кажется, я готова. Пусть и не до конца, но готова!
Без десяти восемь я уже стояла возле квартиры моего работодателя. Легкое волнение заставляло бабочек порхать внутри, но я была настроена решительно. Ведь все, что ни делается все к лучшему, не так ли?
Дверь мне открыла все та же улыбчивая, румяная женщина, которая впустив меня на порог, защебетала.
Варвара Андреевна, проходите. Чемодан пока оставляйте тут, и бегите к ребенку, он уже проснулся, а у меня молоко на плите для каши сейчас убежит.
И она упорхнула, оставив меня одну с открытым от неожиданности ртом.
Вот это да!
Ладно, пойду посмотрю, что там с малышом.
Я примерно запомнила в какую сторону мне стоит идти, но прежде, заглянула в уборную, быстро сполоснув руки.
Дорогу в детскую мне подсказывал сам малыш, с утра распевая какую-то, только ему понятную песню. Приоткрыв дверь, заметила, как пузатый карапуз сидит на коврике и увлеченно рассматривает бизиборд в виде домика. Маленькие ручки тянутся к ниточкам, нажимают на кнопки, крутят колесики. И столько счастья в глазах!
Тепло тут же разлилось в груди, при виде этого чудесного малыша. Но меня неприятно поразило другое. Ребенок был в комнате совсем один. Ни мамы, ни папы вообще никого рядом.
Это может быть опасно.
Я тихонечко кашлянула, давая понять мальчишке, что он не один, и чтобы не испугать его своим резким появлением. Игнат повернулся на звук, и я была просто сражена. Яркие, голубые глазки внимательно смотрели на меня, и малыш даже склонил голову на бок, словно изучая новое для него лицо.
Привет! я улыбалась, и говорила приветливым, не громким голосом. Но это Игнату явно не понравилось, потому что, он тут же сдвинул брови, скривил губы и разразился плачем.
Ну вот!
Все мои педагогические знания коту под хвост!
Малыш, ты чего? Не бойся. Давай знакомиться? сквозь плачь мальчишки я пыталась продолжать спокойное общение, не распыляясь и не акцентируя его внимание на истерике. Меня зовут Варя. Смотри, что я тебе принесла.
У меня был козырь! Вчера, после собеседования, я зашла в детский магазин и купила небольшую игрушку. Музыкальная собака, при нажатии на которую, играли различные детские песенки, подкупила меня своим ярким, желтым цветом и добрыми глазами. Я конечно же, предполагала, что знакомство с новым человеком будет стрессом для малыша, поэтому, стоило подготовить что-то, что могло бы отвлечь его хотя бы на первое время, слегка стерев тревогу от появления незнакомца.
Так и произошло. Завидев новую игрушку, Игнат тут же прекратил плакать и с интересом в глазах, потянулся к собачке. Я разговаривала с ним, пока он рассматривал новую игрушку, подражала лаю собак, и уже через пару минут мы оба распластались на ковре и увлеченно изучали музыкального пса.
Ребята, завтрак готов. раздался тихонько голос от двери. Я заметила улыбчивую женщину, имя которой так и не удосужилась спросить.
Оторвать сейчас Игната от нового увлечения было невозможно, поэтому собака отправилась на кухню вместе с нами. Мальчишка припрясывал от радости и глаза его горели восхищением. Как же все-таки мало нужно ребенку для счастья.
Кухня мне понравилась! Огромное светлое пространство, залитое утренним солнцем, показалось мне каким-то волшебным местом. Белый кухонный гарнитур, круглый стол, современная техника, небольшой телевизор на стене и ароматы, от которых буквально сразу же потекли слюнки.
Варвара Андреевна, располагайтесь. Вот здесь каша овсяная на молочке. Я уж не знаю, какое меню вы для малыша составите, но я кормила его так, как и своих деток тридцать лет назад. Но я в курсе, что уже столько новомодных течений есть, что и молоко нельзя детям и воду, и Вообщем, вы мне сегодня составьте пожалуйста меню на несколько дней вперед хотя бы.
Конечно! А подскажите пожалуйста, как вас зовут? А то вы мое имя знаете, а я ваше, нет.
Ох, простите! А я замоталась и не представилась даже! Ольга Ивановна меня зовут! Я работаю и кухаркой, и горничной и словом, на хозяйстве!
Эта удивительная женщина излучала какую-то невероятную энергию, от чего хотелось только улыбаться и не думать ни о чем.
Ольга Ивановна, прошу вас, зовите меня просто Варя. Как-то мне неудобно, чтобы взрослая женщина ко мне обращалась так официально. попросила я.
Хорошо, Варя.
У малыша был свой столик, в который я усадила его и пододвинув чашку с кашей и маленькой ложечкой, села напротив приготовившись покормить, но этот малец выхватил ложку из моих рук и принялся сам загребать аппетитную кашу. Перемазался весь!
А я сидела и не могла оторвать от него своих глаз.
Первый день пролетел незаметно! Ольга Ивановна показала мне комнату, которая должна была стать теперь уже моей и располагалась рядом с детской, а также, провела небольшую экскурсию по квартире.
Моя личная спальня мне очень понравилась! Выполненная в светлых тонах, она была небольшой, но укомплектованной всем необходимым. Мягкая односпальная кровать, просторный шкаф в углу, окно с замечательным видом на город с двадцатого этажа, и уютное кресло с пуфиком. А большего, мне собственно и не надо.
Во время дневного сна Игната, я решила разузнать о семье, с которой теперь буду жить, побольше информации, и конечно же, за этим пришла именно к Ольге Ивановне. Меня очень беспокоили многие моменты, касающиеся ребенка и его родителей, и поэтому, чем больше я буду знать, тем лучше будет проходить моя работа и я смогу понять, на что обратить чуть больше внимания во время общения с ребенком.
Во-первых, мне показалось странным, что рано утром ребенок был совсем один в своей комнате. Ни мамы, ни папы не было рядом. Собственно, в доме была только домработница. А где же родители? Где та любовь, которая ребенок должен чувствовать от самых близких ему людей?
Во-вторых, сама детская мне не понравилась. Слишком темная, слишком холодная и совершенно не подходит для такого малыша.
В-третьих мне показалось странным, что никто не познакомил меня с мальчишкой, не дал указаний по его питанию, распорядку дня. Словно Игнат был сам по себе. Самостоятельной единицей, для которого просто нашли надсмотрщика.
Ой, Варя, рассказывать-то, собственно, и нечего. пожала плечами домработница, но я заметила, как загорелись ее глаза, в предвкушении сплетен. Мы сидели за столом и пили горячий чай с ароматными булочками, которые напекла эта старательная женщина. Егор Дмитриевич работает много. Большой начальник. Бывают дни, когда я его и неделю не вижу. Уходит еще до моего прихода, а возвращается очень поздно. Утром только посуду грязную на столе нахожу, это значит был он дома.