Мы это называем «соком Джоплина», потому что придумал это для нас Карл Джоплин, объяснял Кот мэру и типу с ним, чьего имени Ворон не помнил. Тогда им трудней выбраться наружу. Им и так трудно выбираться, знаете, а в особенности открыть чертов гроб. Вы вспомните
Эй, Вишневый Кот! заорал Ворон, которого вконец достала местная глупость.
Чертовы жители захолустья еще два часа назад были перепуганы до немоты, а теперь с деланым интересом, эдак снисходительно и вежливо расспрашивают. Конечно, Ворон ожидал подобной метаморфозы с самого полудня, но лучше оттого не стало.
Кот извинился, отошел, провожаемый разочарованными взглядами. Ворон обнял его за плечо, заговорил шепотом, так что местные видели, что он говорит, но не могли разобрать слов. И очевидно оскорбились.
Мать твою, ты что, не видишь? буркнул Ворон.
Ну да, обиженно согласился Кот.
Ну да, надо же и в самом деле обиделся.
Черт, они мне уже и понравились. Знаешь этого парня-банкира, Фостера? Он захотел построить
Он захотел надуть твою и мою задницы, перебил Ворон.
Кот замялся, нерешительно и рассеянно глянул на толпу.
Ну, да, наконец выдавил он.
Оба закурили и пошли к машинам.
Но знаешь, Джек, они не то чтобы очень, виновато зашептал Кот. Они же пытаются вытащить себя из дыры, ну, найти хоть какое достоинство. Ты ж сам мне про это и рассказывал.
Им не следовало загонять себя в дыру, неумолимо отрезал Ворон.
Джек, их вампиры туда загнали.
Ну да, мать их, вампиры. Но, Кот, что это меняет? Местные не встали против них, забились в угол, а теперь хотят отомстить нам за то, что мы сделали их работу. У меня к ним никакого сочувствия.
Но мы ж так их раскатали перед всем городом.
Ворон остановился, оглянулся и повторил:
Никакого сочувствия.
Слушай, ну зачем так заводиться? Они же просто, ну, застыдились, или вроде того.
А тебе не приходило в голову, что им есть чего стыдиться? осведомился Ворон.
Несколько секунд оба молчали.
Ладно, вздохнув, согласился Кот. Я подготовлю.
Не надо, покачав головой, буркнул Ворон. На этот раз не надо. Я не намерен мириться с этим дерьмом.
Кот искоса глянул на него.
Но все равно, мне следует
Черт возьми, нет! Слушай, меня достали бесхребетные ублюдки. То они ползают на коленях, умоляют нас, потому что не хватает яиц встать против тварей, превращающих жен и дочерей в кровошлюх. То они изо всех сил стараются сделать вид, что вовсе не ползали на коленях, мелкие кретины. А мол, тут всего лишь сделка, как любая другая, и вовсе не важно то, что мы прискакали перед самой резней.
Ворон чуть не задыхался от злости. Он выронил, расплющил о землю сигарету, прикурил вторую.
Кот подождал, пока Ворон успокоится.
Ну, на всякий случай я мог бы, невинно и простодушно начал Кот.
Делай, что хочешь! свирепо перебил Ворон. Но я тебе говорю, что меня достали и эти заморыши, и прочее подобное дерьмо. Не будет им, понял!
Он сунул трясущийся указательный палец под нос Коту.
Ты понял меня?
Понял, конечно, покорно подтвердил тот.
Ворон оскалился, швырнул наземь сигарету и пошел к местным, все еще стоявшим вокруг джипов, но остановился, свирепо уставился на друга и прорычал:
Не будет им!
На полдороге Кот услышал его хриплый шепот: «Вот не будет и все».
Глава 2
Это была симпатичная тюрьма особенно для поклонников старых вестернов.
Камера Ворона напоминала сразу все виденные серии «Стрелка». Топчан, табуретка, отхожее ведро без крышки, и дверь такая, что открывать нужно ключами от города, не меньше.
Но примечательней всего был замглавы местной полиции. Ради удовольствия его созерцать стоило посидеть в местной тюрьме. Он был воплощенное чудо.
Во-первых, его брюхо настоящий триумф анатомии. Но истинного величия он достиг в искусстве ковыряния в носу. Ворон никогда за всю свою жизнь и, как подозревал, за множество других не встречал ковыряющегося в носу с таким неподдельным многочасовым усердием, и, главное, со впечатляющими результатами.
У зама имелись и прочие добродетели. Вдобавок к бытности неподдельным моральным уродом, он был еще и откровенным гопником. В первый свой час в кутузке Ворон наблюдал, как зам пресмыкается перед зятем мэра, беззастенчиво прессует несчастного школьника за слишком поздно оплаченный штраф за парковку и бьет Ворона полицейским фонариком по высунувшимся за решетку пальцам.
Ворону делалось легко и приятно от мысли о том, как он будет убивать зама. Оттого часы в кутузке текли гораздо приятней. Точней, Ворон думал не про убийство, а про то, как заманит болвана. Дед Ворона не раз говаривал внуку, что гопники не любят и боятся драки. Они просто любят бить людей. На том Ворон и решил выстроить свой план на первые часы. Для начала следует немного поныть.
Ворон ныл про то, что его заперли в кутузке, про то, что его обманули большие дяди, мол, они-то думают, что им все можно, раз у них есть деньги. Он поныл и про еду, вернее, про ее отсутствие. Мол, помирает с голоду. Ворон поныл и о вони из параши, и о вкусе воды, и предположил связь между одним и другим.
Он жаловался на боль в пальцах, часто и звучно обсасывал их, показывал, какие они распухшие, требовал доктора.
Третий приказ заткнуться уже сопровождался рычанием.
Так заставь меня, жирюга! с такой же свирепостью заорал Ворон, но притом потупился.
Зам ухмыльнулся, встал, обошел стол, пошлепывая фонариком по ладони.
Может, и заставлю, с нежностью пообещал он.
Ворон сделал вид, что помимо воли пятится от решетки, но потом берет себя в руки. Затем он выкрикнул: «Я тебя не боюсь!» самым неубедительным тоном, какой смог изобразить.
Ах, вот он, рай гопников. Свиные глазки зама радостно заблестели. Он вытащил ключи, оскалил в счастливом предвкушении зубы все три оставшихся спереди, желтых и гнилых. Наглый бедолага узник в страхе прижался к задней стене! Сейчас, сейчас!
Но когда зам таки открыл камеру и шагнул внутрь, его хриплый гнусавый гопнический хохоток сменился пронзительным визгом.
Ворон впечатал его в письменный стол.
Потом зам поднялся из обломков расплющенного кресла и опасливо выглянул из-за стола. Он не поверил, что такое происходит именно с ним.
Зря не поверил.
Но, в общем, Ворон его не покалечил, всего лишь повозил мордой по офисному полу до тех пор, пока зам не захныкал, а после закинул его в камеру.
Из среднего ящика стола Ворон вытащил армейский кольт и запасную обойму, тоскливо посмотрел на телефон. Эх, сейчас бы переговорить с Котом но в мотеле снять трубку может кто угодно. Мать его, пока сидел в кутузке, никаких известий от Команды. Парни должны вытаскивать босса, все ж как обычно. Затем Ворон вспомнил, как бахвалился перед Котом. Дескать, обойдусь без помощи. Но Кот вряд ли послушал. С другой стороны, у того имелась крайне раздражающая привычка вдруг повиноваться боссу в самых неподходящих обстоятельствах.
Ладно, черт с ним, с телефоном. Ну лучше убраться подальше от полиции. Ворон сунул кольт глубоко за пояс и направился к двери, а по пути отсалютовал заму.
Эй, Гомер, пока. Круто у нас с тобой получилось.
А как вы узнали, что меня зовут Гомер? прохныкала жирная клякса.
Ворон воздел очи к небу и рассмеялся. Да, Бог уж точно существует. И у него есть чувство юмора.
Теперь выбросить все из головы, отключить свет в каталажке, вдохнуть поглубже, взяться за дверную ручку.
Всё в порядке, прошипел себе Ворон. Черт возьми, рок-н-ролл!
И распахнул дверь.
На тротуаре снаружи стояли все копы этого мира.
Да, не самый счастливый момент в жизни.
Пожалуйста, остановите его! закричал человек, в котором Ворон опознал банкира Фостера.
Копы шагнули вперед. Ворон подумал про пистолет за поясом, про шансы на выигрыш, про то, когда и как возможно стрелять в полицейского, пробормотал «дерьмо» и поднял руки.