Твои потухшие глаза - Редакция Eksmo Digital (RED)

Ким Грушницкий

Твои потухшие глаза

Предыстория. Часть 1

27 сентября. Эту дату ненавидят многие, но не то, чтобы это было что-то выделяющееся, ее ненавидят так же, как и любой другой день сентября. Учебная деятельность только начинается. Но, как ни странно, я не вхожу в это число ненавистников. И нет, я не какой-нибудь там ботаник, которому нравится школа, уроки и далее по списку. (Знаете, интересно само слово ботаник. По факту, это тот, кто занимается ботаникой. И как мы только докатились до того, что называем этим термином тех, кто только «по уши» в учебе?) Итак, всё гораздо прозаичнее сегодня мой День Рождения. Ну какой ребенок не любит этот день?

Поворачиваю голову на часы и вижу, как три стрелки стремительно бегают по циферблату. 4:30, а это значит, уже через полчаса придут мои друзья, а я замечаю это только сейчас.

Мне приходится оторваться от компьютера, когда я чувствую запах ароматной курочки, тянущийся из самой кухни. Бурчание в желудке подгоняет, и вот я уже утаскиваю крабовые палочки, приготовленные для салата со стола, пока мама не видит.

 А ну, убрал руки от ингредиентов!  Звонкий хлопок по руке.

 Сисась,  говорю с набитым ртом, дожевывая добычу, за что тут же получаю не слабый подзатыльник, после которого меня буквально пинком выталкивают из кухни.

 Морить детей голодом противоречит закону!  Отчаянно возмущаюсь из-за двери.

 Морить голодом?  Уже только по интонации я могу представить все то негодующее удивление у мамы на лице,  я тебя час назад кормила, неблагодарный!

 Это было давно и неправда  На что мама только усмехается.

Минут пять спустя она входит в комнату, засовывает мне в рот морковку.

 Убить легче, чем прокормить, ей богу,  я аж морковкой подавился.

 Грызи-грызи, заинька, тебе полезно,  мама гладит меня по голове и с ехидной улыбкой исчезает в направлении кухни. М-да

Догрызая свою морковину, я отчетливо понимаю, что морковь, какая бы полезная она не была это не то, что в полной мере удовлетворит мои потребности. Вкусовые сосочки так и жаждут испытать удовольствия. Мне до невозможности хочется чего-нибудь сладкого. Все же знают это ощущение, когда чего-нибудь хочется, что прям невмоготу? Нет? Ну и ладно.

Я заползаю под свою кровать с целью схомячить заначку (да, именно заначку). Мой отец настолько сладкоежка, что к своему возрасту уже успел заработать себе сахарный диабет, и поэтому все в нашем доме следуют этой диете безнадежных. Нет совсем ничего сладкого, абсолютно! Я вообще-то ребёнок, нуждаюсь в шоколадках, ибо сказать, что я люблю шоколад ничего не сказать. Но папа. Поэтому все свои карманные деньги я тратил на различные виды шоколада. Начиная с обычных резиновых «Alpen Gold», заканчивая редкими «Patchi»[1], так что со временем я мог смело назваться настоящим гурманом в шоколадной области. Но, увы, все, что я нашел под кроватью, так это два небрежно скомканных фантика. Похоже, кто-то совершил набег на мои запасы.

 Эл, помой посуду!

 Ну мам. Ну сегодня же мой день рождения,  выползая из-под кровати я хорошенько приложился головой и теперь сидел, схватившись за затылок.

 Помой посуду! Я не успеваю. А взамен я открою тебе глубокую тайну.

 Это так ты пытаешься меня заставить? Смирись, мам, у тебя ничего не вышло.

 Так, ну-ка быстро мыть посуду!  А вот это уже против правил.

Кое-как переборов свою лень и боль в затылке, я таки соизволил доплестись до кухни и помыть посуду.

 Ну, что за тайна?

 Прямо сейчас ты выполнил свое предназначение.

 Что?  Моя правая бровь внезапно подскочила вверх, словно живя своей собственной жизнью.

 Мы родили тебя, чтобы ты мыл посуду,  с ехидной улыбкой сказала мама и пошла вытаскивать тортик из духовки, оставив меня в состоянии возрастающего гнева.

Необходимо разобраться с кражей ценных запасов. Целенаправленно движусь в сторону папиного кабинета.

Спустя два стука в дверь я, не дожидаясь разрешения, вхожу. Предо мной сидит статный мужчина тридцати пяти лет, в очках в тёмной оправе, сильно привлекающих внимание, в кожаном кресле, активно что-то печатающий на своём ноутбуке. На самом деле я жутко горжусь своим отцом, он у меня писатель. Только вот его творческие запои абсолютно непредсказуемы, я его совершенно не понимаю: он может неделями не выходить из кабинета, то есть не кушать нормально, не мыться, не бриться, не спать. Да, я, безусловно, очень им горжусь, но

 Ты опять сожрал все мои заначки?!  Пытаюсь скорчить по-настоящему хмурое лицо.

 Не понимаю, о чём ты говоришь,  напускает на себя непричастный вид. И вот как взрослый серьёзный мужчина может быть таким ребёнком?

 Пап!

 Слушаю тебя.

 Я знаю, что это ты.

 Ну и как ты это докажешь?  Мда Его самоуверенны взгляд заставляет меня думать, что моя позиция в проигрыше.

 Да кроме тебя некому!!!

 А вот это уже совсем не аргумент.

Я же вижу, как мои дольки шоколадного наслаждения кричат о помощи в его диабетном желудке.

 Ещё какой аргумент, самый аргументный аргумент!

 О чём это вы тут спорите?  Незаметно появляется в комнате мама. Ну, конечно, ей можно и без стука. Мы оба замираем, уходя в мысли, пытаясь выцепить достойное оправдание в кратчайшие сроки.

 Да так, о сюжете папиной книги,  я безразлично взмахиваю рукой. Если мама узнает о наличии шоколада в доме, то покинем мы папин кабинет только ногами вперед.

 Вот как,  мама хмурит брови,  а мне, значит, ты не хотел рассказывать сюжет?  отец испепеляет меня взглядом вроде «получше ничего не мог придумать?». Я приподнимаю плечи и развожу руки, в знак того, что не виноват, да и вообще я как бы спас положение. Ну, почти.

 Ну что, ты, дорогая, просто не могу же я тебе недоработанную версию показать, совсем не хочется в твоих глазах упасть,  вот, сразу видно от кого у меня такой дар «красиво лгать».

Звонок в дверь прерывает весь этот спектакль одного актёра.

 Я открою,  мы с отцом одновременно вылетаем из комнаты, оставив маму в гордом одиночестве.

Мы бежали чуть ли не наперегонки, ведь это дело принципа, как «самое важное», что сейчас вообще может происходить. Пока я бежал, мой мизинец успел познакомиться со всей мебелью в доме.

 Бл*ть!  Позабыв обо всём, выругался я, но свою дистанцию всё-таки добежал, не уступая отцу.

 Опять ничья,  пытаясь отдышаться, говорит папа.

 А ты не расслабляйся, в следующий раз победа будет за мной!

 Ну это мы посмотрим,  всё так же с одышкой бормочет он. Мы уселись оба на пол и уставились в потолок, переводя дыхание, рассматривая орнамент. Мы с отцом сами его расписывали, поэтому рассматривать его было истинным наслаждением. Кажется, я забыл что-то важное

 А дверь вы открывать, я так понимаю, не собираетесь,  нависла над нами мама. Ох, точно. Я резко дергаю за ручку.

Дверь распахивается и обо что-то ударяется, то есть об кого-то.

 «Ксо»,  парень, находящийся в компании из трёх человек, выругивается на японском, и прикладывает холодную ладонь к месту удара, остальные совсем уж очевидно похрюкивают от смеха.

 И чего это ты об мою дверь-то ударяешься?

 Так это я, значит, ударяюсь?  С обидой произнёс Алекс.

 М-да И откуда столько мазохистов понабралось?  Макс и Дима, уже совсем не сдерживаясь, смеялись в голос.

 Ну так что, входить-то будете?  Я прервал это затягивающееся приветствие и парни быстро друг за другом перешли порог гостиной.

 Вы чего опоздали-то?  Я обиженно взираю на провинившихся людишек.

 Это всё он,  они дружно тычут пальцем на вмиг остолбеневшего Макса,  его только и ждали.

 И почему же ты их задержал?  Продолжаю свой допрос, с трудом сохраняя серьезный вид.

 Родители попросили. Ну я это за хлебом бегал.

 Догнал?

Молчание. Видимо, обдумывает. Я вздыхаю

 Ладно, хрен с вами, нервы только тратить, пойдемте к столу, все готово уже,  и они без капли стеснения, обогнав меня, ввалились в кухню и расселись за столом.