Большинство доступных музеев, а ходить по музеям мальчик очень любил, кончились в первый месяц и дальше началась обычная рутина. Пешком до школы все-таки далековато, а в общественном транспорте вечная толчея и народ. Собственно, последнее и послужило причиной для своеобразной неприязни к городу. Будучи по своей природе скромным и необщительным, Вадик всеми силами пытался избегать большого скопления людей, в Москве подобное являлось задачей попросту невыполнимой.
Школа дом, из дома в школу, на улицу мальчик без надобности не выходил, так продолжалось два с половиной года, после чего, к великому удовольствию Вадима, его отцу предложили переехать в Фрунзенск. По началу мальчик думал, что переезд это веселая шутка родителей, так как, будучи любознательным подростком, он быстро выяснил, что города с таким странным названием в России просто не существует. Как выяснилось позже, тут он ошибся.
Сменить место своего проживания мальчик хотел всеми силами, но родителям об этом было знать совсем необязательно, тем более, если он планировал под очередной переезд получить с них какой-нибудь подарок, а он планировал да еще как!
Мам, мы опять переезжаем? тоскливым голосом начал он, а я уже с ребятами подружился, неужели мне снова придется на новом месте новых друзей искать?
Тут он не ошибался, родителей действительно тревожило чувство вины за частую смену обстановки у своего единственного ребенка, но что они могли дать взамен? обещание того, что он заведет себе новых друзей, а со старыми можно будет общаться дома по компьютеру? И тут оказалось, что компьютер Вадика для видеоконференций уже устарел. Отец был с этим категорически не согласен, но в конечном счете, сдался и он. В итоге, на новое место жительства Вадим переехал уже с новым компьютером, чтобы он не скучал один дома, и с горным велосипедом на смену «салюта», чтобы он не скучал на улице без компьютера.
В общем, так получилось, что у Вадика было все, только похвастаться своим богатством мальчику было не перед кем. В Москве у него и правда остались несколько приятелей из числа школьных знакомых, с которыми он нередко играл в компьютерные игры, но настоящими друзьями за двенадцать лет своей жизни этот ребенок так и не разжился.
Фрунзенск-19 разительно отличался от Москвы, и Вадим нередко вспоминал с тоской вид из окна в недавно покинутой московской квартире, открывающийся на Лермонтовский проспект, по которому и днем, и ночью двигался непрерывный поток автомобилей. Жалеть особенно было не о чем четырнадцатый этаж вызывал боязнь и головокружение, да и две комнаты, против одной это тоже хороший бонус, но вид из окна их новой квартиры навивал на мальчика тоску и уныние.
Типовой дворик с простыми качелями и высокие тополя, безо всякого смысла посаженные по периметру двора. И ничего не радует глаз, за две недели своего пребывания в городе Вадим не заметил ни одной надписи на заборах и ни единого следа граффити аскетический город со следами социалистического прошлого, выстроенный для стандартного населения пролетариата.
Он бы не удивился, увидев в городе отряд пионеров, весело марширующих и собирающих макулатуру. Впрочем, этого не случилось, зато с местными хулиганами Вадик познакомился легко и по-быстрому синяк под глазом и оттопыренное ухо сделали двор чужим и неинтересным. Хуже всего было то, что двое из четырех хулиганов, научивших мальчика «не обижать сорняки», учились вместе с ним в одном классе. Впрочем, через два дня начинался май и впереди было целое лето хватит на то, чтобы обжиться и свыкнуться с новым местом.
Кирилл
Из всех дней недели самым ненавистным для Кирилла был вторник. Проработав два года в крупном научно-исследовательском институте, молодой человек начинал постигать все тонкости и нюансы своей работы. Специфика работы института, а именно большая часть научно-исследовательской деятельности, целиком и полностью ложилась на плечи сотрудников института, а это, в свою очередь, не терпело простоя, как постоянно подчеркивал начальник отдела физико-химической биологии и биотехнологии, доктор химических наук Федор Владимирович Бучневич.
Под этим самоотверженным девизом кто-нибудь из младших научных сотрудников нередко выходил дежурить в субботу или воскресенье. Работа в нетрудовые дни была, что называется, не бей лежачего, но реактивы и объекты исследований требовали внимания, а главное присутствия, и несколько «везунчиков» из числа аспирантов выходили дежурить с переносом выходного дня на начало недели. В связи с такими дежурствами, понедельники в институте встречали прибывающих сотрудников пустынными коридорами и закрытыми кабинетами, а вся основная деятельность оживала во вторник.
Но грядущее утро сонного понедельника принесло Кириллу усталость и головную боль ожидаемые последствия после празднования дня рождения, с таким началом будничной недели ничего хорошего в перспективе не предвиделось. Проблемы начались уже с утра в холодильнике закончились яйца и сливочное масло, а значит ни тостов, ни омлета соорудить было не из чего. Как выяснилось позже, закончился и кофе, пенек с глазами! обругал себя Кирилл, запивая крекеры теплой минералкой.
Институт находился на другом конце города, хотя понятие слова «город» и «сам Фрунзенск» были не рядом, «Городище», как называл его Борик, и по мнению Кирилла этот термин больше всего походил на правду. Тем не менее пешком до работы было далековато, а общественный транспорт, во всяком случае та его составляющая, на которой можно было доехать до места работы, навевала тоску и уныние уже при одном внешнем виде.
НИИ имени Фрунзе располагался на краю города и из других учреждений, стоящих неподалеку, были: центральная областная больница имени Склифосовского и исправительная колония общего режима, приписанная к Фрунзенскому химическому комбинату, именуемому в народе просто «Химки». Сам же химкомбинат находился в другой части города, возле АЭС, «Химки там, а химики тут», пошутил как-то на эту тему неутомимый Борик, завидев колонну заключенных в одинаковых телогрейках.
Проще всего было бы запрыгнуть в автобус, благо, что попутчиков в эту часть города утром набиралось немного, но вспомнив о тесных сиденьях гремящего автобуса с салоном, пропитанным запахом выхлопных газов, Кирилл решил воспользоваться электросамокатом. Прогноз погоды предвещал мелкий дождик, но в утренние часы небо выглядело безоблачным и безобидным, «ничего, авось не промокну». Пропищав звуковым сигналом, самокат включился и плавно тронулся с места, дисплей показывал сорок процентов от полного заряда аккумулятора, еще и зарядить забыл! обругал себя Кирилл в очередной раз за это утро.
По улице Интернационала молодой человек проскочил быстро и выехал на более-менее оживленный Рабочий проспект. Дорожное покрытие на проспекте было терпимым, но кое-где попадались солидные ямы, проехать которые на маленьких колесах электрического самоката представлялось делом весьма затруднительным, и Кириллу приходилось время от времени выезжать на дорогу.
На углу пересечения с Маяковской улицей его обсигналил красный ЛиАЗ, едущий в том же направлении «Склифа», остальные буквы из названия больницы на табличке с указанием маршрута не уместились. Кирилл прижался к обочине, встретившись глазами с полной девушкой, обмахивающей лицо сотовым телефоном в тщетной попытке избавиться от духоты немытого салона, и порадовался своему решению ехать на самокате. Автобус гремел и трясся, из выхлопной трубы шел омерзительный черный смрад, сверну на Карла Маркса и срежу дворами, решил Кирилл, вдоль дороги ему ехать больше не хотелось.