Теперь уже я задумался. В истории Земли бывали случаи, когда какая-то корпорация набирала силу, способную соперничать с государственной властью. Ничем хорошим это никогда не кончалось.
Вот, скажем, история с орденом Тамплиеров. Ребята награбили свой начальный капитал в Палестине. Не просто награбили они создали монополию, через которую весь этот грабеж проходил. Тогда в Европе золота было мало, основным его источником были остатки роскоши Римской империи. Но для Рима Франция, Англия и куски Германии были далеко не самыми богатыми провинциями, так что и золота там оставалось мало. А вот в Палестине и Египте много. После грабежа появился у Тамплиеров огромный запас роскоши и золота. А заодно монополия на безопасность перевозок всего ценного с востока на запад. Кроме материальных ценностей, имелись у них крепости, резиденции и прочие активы, и были они подкреплены военной силой. Капитал должен работать, так они ростовщичеством активно занялись. И что? И в один прекрасный момент король Франции, заручившись поддержкой церкви и своих коллег-королей, решил, что кредиторов проще убить, а их имущество отобрать. И отобрал.
В том случае победила власть. А позже бывали и другие примеры. Скажем, рост капиталов и влияния купцов и промышленников к чему привел? К буржуазным революциям, резне, террору.
Положение Гильдии очень напоминало положение ордена Тамплиеров. Почему?
У Гильдии фактическая монополия на услуги магов. Это раз.
Гильдия имеет влияние на важную боевую силу некромантов. Это два.
Гильдия сидит на мощном финансовом потоке, и у нее скопилось огромное богатство. Это три.
Картина складывалась опасная. Вдруг руководству Гильдии придет мысль, что тот, кто охраняет герцога, может его и убить? И поставить нового, более послушного? Или вовсе отстранить от власти аристократов и ввести правление какой-нибудь Магической Директории? Чтобы понять, до какой жестокости могут дойти те, кто свергает аристократию, достаточно почитать о событиях Французской революции. Обычно вспоминают о терроре в Париже и гильотинах, а ведь была еще и Вандея, где резня приобрела в десять раз большие масштабы, причем топили, расстреливали и резали всех, включая женщин и детей.
Не хотелось бы мне оказаться между жерновами какой-нибудь Великой Магической Революции.
Жаль, Фрекко нет в Ботенне, вздохнул я. Он мог бы что-то посоветовать.
Старый развратник уехал в Ому, где и было его основное место жительства.
На зимние праздники старшая герцогиня и граф Омы с Гаммой приедут в столицу. И Фрекко приедет с ними.
Два месяца, долго.
Ты, мой господин, всегда торопишься. Два месяца короткий срок. Если вести себя осторожно.
Считаешь, надо вести себя скромнее?
Ты не можешь уронить свое достоинство, это непозволительно. Но и на рожон лезть ни к чему.
Мне оставалось только согласиться с рассудительными словами Миши. Целый месяц я ни с кем не дрался и даже не ссорился.
5. Ритуал посвящения
Постепенно я втянулся в учебу.
Пять дней в неделю мы занимались, шестой, беззаботный день, был выходным. С утра я скакал в академию, коня и седельные сумки с кольчугой и шлемом оставлял в конюшне, под ответственность местного конюха. Потом до обеда были лекции, на которых магистры с повторами и длинными отступлениями рассказывали нам всякое важное по своей теме. После обеда начинались групповые занятия. После учебы, если не было ночного занятия на кладбище, я напяливал на себя кольчугу и шлем и возвращался по темным улицам домой.
Раз в неделю, пока магистр Бунд, преподаватель практики, в мрачном подземелье академии учил студентов нашей группы видеть энергию и убивать людей, я приходил к магистру Петору и у него отрабатывал начертание. У меня получалось. К концу первого месяца магистр разрешил мне создавать самые простые мыслеформы в воображении, не рисуя их на доске.
Работа с воображаемыми образами у меня пошла легко, почти без ошибок. Старый преподаватель удивлялся, что я сразу сумел удерживать образы стабильными, избежал обычной для новичков ошибки, когда они не успевают наполнить форму, потому что им не хватает концентрации удержать ее достаточно долго. Думаю, мои способности объясняются той тренировкой, которую проходит зрение современного человека на Земле. Компьютеры, смартфоны, телевизор да даже и обычное чтение или вождение всё это с детства создает нагрузку, намного превышающую ту, которая предусмотрена природой.
Конечно, простенькие начальные формы еще не давали какой-то практической пользы. Разве что форма «Уничтожение жизни» ею, например, можно было стерилизовать что-то. Бинт, ланцет, банку варенья, снятую с животного шкуру, рыцаря в латах (если у рыцаря нет амулета, защищающего от мыслеформ). Еще для формы «Разложение» можно было найти применение она быстро уничтожала всю органику, правда вонь при этом процессе стояла безбожная и органика превращалась в мутную жижу, которая оставляла липкие пятна на всем, к чему прикасалась.
***
Магистр Бонифакс больше не заговаривал со мной на темы, связанные с моим титулом и Гильдией. Он продолжал раз в неделю гонять нас на кладбище, где мы половину ночи ковырялись в холодной грязи, раскапывая очередную могилу, потом быстро по очереди поднимали призрака, вычерчивая необходимые формы «на доске». Только вместо школьной доски на кладбище мы использовали каменную плиту. Всё это можно было бы сделать и без раскопок могил, где-нибудь в уютном сухом подвале или кабинете с завешенными окнами, но магистру нравилось издеваться над студентами, оправдывая это тем, что он готовит нас к тяжелой работе за пределами академии, в реальной жизни.
***
Наконец, последние парни из моей группы на практике в подвале магистра Бунда совладали с убийством подопытного. Студенты радовались начальный шаг пройден, теперь они настоящие некроманты. Я мог их понять сам чувствовал что-то похожее, когда впервые убил взглядом.
***
Я сидел в столовой, когда ко мне подошли незнакомые старшекурсники. Трое. Они потребовали, чтобы Рудо и Боно отсели. Я остановил парней. Не по статусу кому-то распоряжаться за моим столом.
Да ты понимаешь, с кем говоришь! дернулся один из старшекурсников.
Второй, тот который стоял посередине этой троицы, жестом остановил своего вспыльчивого товарища.
Сэр Тимос, нам нужно поговорить без посторонних ушей.
Эта просьба звучала вполне приемлемо. Я предложил присесть за свободный стол.
Итак, удивите меня, с кем же я говорю?
Меня зовут Ситтон, я глава студенческого братства «Улыбки Смерти». Это мои лейтенанты.
Я о таком братстве не слышал, впрочем, я и не интересовался. По названию можно было предположить, что это братство некромантов.
И чем вас заинтересовал скромный первокурсник?
Все ваши прошли первую практику, убили своего первого подопытного. Стали на путь некромантии. Пора проводить посвящение.
Что за посвящение?
Посвящение в члены Братства.
А я тут причем?
Старшекурсники замялись.
В общем, мы долго спорили. Для каждого курса от Братства назначается курс-лидер. Обычно это человек, которого поддерживает кто-то из Гильдии. Но у тебя уже есть титул, и если мы назначим не тебя, получится, что мы пренебрегли самым важным кандидатом.
А, ну с этим не беспокойтесь, я не претендую на место курс-лидера, легкомысленно отмахнулся я.
Ты не можешь отказаться.
Еще как могу. И вообще, лидер должен быть поближе к народу, а я даже не живу в общежитии.
Но тогда тебе придется подчиняться лидеру, который будет ниже тебя по статусу.
Не придется. Я же не собираюсь становиться членом вашего Братства.