Блейн снова ощутил Его - этот чуждый, темный сгусток, спрятавшийся где-то в подсознании.
- Машина в порядке? - спросил Блейн.
Человек с журналом кивнул:
- Все в полном порядке. Записи с информацией уже отправили.
Полчаса, спокойно думал Блейн и удивился собственному спокойствию. У меня осталось всего полчаса, потому что именно столько потребуется, чтобы обработать информацию. Записи всегда просматриваются сразу после возвращения исследователя. Приборы, конечно, зафиксировали, что произошло.
И вскоре здесь все станет известно. Надо выбраться отсюда прежде, чем прочтут записи.
Он оглядел комнату и вновь почувствовал удовлетворение, восторг, гордость - то, что испытал, попав сюда впервые много лет назад. Этот зал - сердце "Фишхука", отсюда отправляются исследователи на далекие планеты.
Блейн представлял, как тяжело будет расстаться со всем этим, как трудно будет уйти насовсем, - слишком большую часть самого себя он сюда вложил.
Но выбора нет, надо уходить.
Он допил молоко, отдал девушке стакан. Затем пошел к двери.
- Одну минутку, сэр, - мужчина протянул ему журнал. - Вы забыли расписаться.
Проклиная формальности, Блейн вынул из кармана карандаш и расписался.
Столько глупостей, но такой ритуал. Расписывайся, когда приходишь, отмечайся, когда уходишь, а главное, держи язык за зубами. Такое впечатление, что одно лишнее слово - и "Фишхук" рассыплется в прах.
Он вернул журнал.
- Простите, мистер Блейн, но вы не указали, когда придете на чтение записей.
- Напишите, завтра в девять, - бросил он.
Пусть пишут все, что вздумается, я не собираюсь возвращаться. У меня осталось лишь тридцать минут, даже меньше, и нельзя терять ни мгновения.
С каждой убегающей секундой в памяти все ярче вставал тот вечер три года назад. Он отчетливо помнил не только слова, но и тон, которым они были произнесены. В тот вечер позвонил Годфри Стоун, в его голосе, прерывистом, словно после очень быстрого бега, звучал панический страх...
- Счастливо! - Блейн вышел в коридор и захлопнул за собой дверь. В коридоре никого не было. По обеим сторонам пустынного коридора двери были закрыты, из-за некоторых сквозь щели просачивался свет, стояла полная тишина. Но в этой безлюдности и тишине слышался пульс гигантского организма "Фишхука". Казалось, этот огромный комплекс никогда не спит; круглые сутки работают лаборатории и испытательные станции, заводы и университеты, обширнейшие библиотеки и склады...
Блейн на мгновение остановился, прикидывая. Все, кажется, достаточно просто. Выйти из здания ничто не мешает. Остается только сесть в машину, которая на стоянке, в пяти кварталах отсюда, и поскорей добраться до северной границы. Нет, остановил Блейн себя, не годится, чересчур уж просто и прямолинейно. И слишком очевидно. В "Фишхуке" наверняка решат, что именно так я и потуплю.
Но сомнение не покидало Блейна, голову сверлила чудовищная мысль: а надо ли вообще бежать?
А те пятеро, после Годфри Стоуна, - что, разве еще недостаточно?
Блейн быстро зашагал вниз по коридору, стараясь разобраться в своих сомнениях и вместе с тем чувствуя, что сомнениям сейчас не место. Какие бы колебания ни возникали, он знал, что действует правильно. Но правильность сознавал рассудком, а сомнения шли от сердца.
Он понимал, что причина тут одна: он не хочет бежать из "Фишхука".