Красиво растут, раздался прямо над его ухом чей-то голос.
Следователь повернул голову. Голос был с легким акцентом, так что Волин почти не удивился, увидев справа от себя улыбчивого китайца. Удивился он, поняв, что китаец выше его на полголовы. Какие нынче китайцы пошли рослые, кто бы мог подумать!
Питание, объяснил неожиданный собеседник. Как только стали нормально есть, тут же и выросли. И никакая генетика ничего здесь поделать не может. У китайской молодежи метр восемьдесят пять сейчас вполне обычный рост.
Рад за китайскую молодежь, буркнул Волин, совершенно не настроенный вести страноведческие беседы.
Однако незнакомец, похоже, как раз не прочь был поболтать.
Вот вам, иностранцам, маки, конечно, кажутся красивыми, продолжал он. А для нас маки это символ порабощения, символ уничтожения китайской нации. Когда в девятнадцатом веке Британия стала ввозить в Китай опиум, наркомания охватила десятки, если не сотни миллионов китайцев. Наши власти пытались запретить ввоз проклятого дурмана, но это было не в интересах захватчиков. Англичане начали против нас войну, которая так и называлась «опиумной».
Интересно, Волин навострил уши, очень интересно.
Китаец кивнул еще бы не интересно и продолжал.
Первую опиумную войну мы, конечно, проиграли. Потом была вторая проиграли мы и ее. И хотя сейчас Китай свободен и самостоятелен, но маки для нас по-прежнему символ уничтожения и угрозы. Это знает всякий, кто имел дело с китайцами.
Ах, вот оно что, следователь наконец посмотрел прямо на собеседника. Простите, как вас зовут?
Зовите меня Димой, отвечал тот. Мы, китайцы, на чужбине обычно берем местные имена.
Очень приятно, сказал Волин. А меня зовут Орест Витальевич.
Я знаю, сказал Дима.
Он почему-то больше не улыбался, не улыбался и Волин.
Я правильно понимаю, что у вас ко мне разговор?
Вы правильно понимаете, Дима говорил по-русски очень хорошо, но некоторые звуки, очевидно, давались ему с трудом например, звук «р». Поэтому слово «правильно» в его исполнении звучало как «прлавильно». Однако это его не смущало, и он продолжил. Но говорить мы будем не здесь. Я за рулем, а тут неподалеку есть китайский ресторан. Как вы смотрите на то, чтобы там пообедать?
Волин смотрел на это положительно, и уже через двадцать минут они листали меню, сидя в небольшом подвальном помещении.
Кухня тут аутентичная? полюбопытствовал Орест Витальевич.
Как говорят у вас в России, кому и кобыла аутентичная невеста, Дима иронически оглядел стены заведения, расписанные иероглифами, улыбнулся и добавил: Впрочем, я шучу. Ресторан аутентичен настолько, настолько аутентичным может быть китайское заведение в русской Москве. Некоторые уступки местному вкусу все равно делаются, но в целом очень даже ничего. Кстати сказать, знаете, как определить аутентичность ресторана по его внешнему виду?
Волин, разумеется, не знал. Может быть, по красным фонарикам у входа?
Дима засмеялся: фонарики, конечно, это чисто китайская слабость, но фонарики вполне может вывесить и русский хозяин. Нет-нет, все гораздо проще. Только китайский хозяин способен устроить ресторан в помещении без окон. Для европейца это дико, поскольку отсутствие окон ассоциируется у него с мышеловкой. У китайца же наоборот замкнутость пространства ассоциируется с покоем и уютом. Во всяком случае, каждый проходящий мимо не будет пялиться на тебя через окно, от чего современные китайцы очень устают.
Да, сказал Волин, оглядываясь, здесь окнами и не пахнет.
Дима поинтересовался, нет ли у него кулинарных и религиозных предрассудков. Узнав, что нет, заказал нарезку из ароматной говядины, черные яйца сунхуада́нь, битые огурцы, курицу гунба́о, свинину юйся́н, баранину с тмином, карпа ганьша́о и тигровые креветки в устричном соусе.
Восемь блюд, сказал он, потирая руки, и засмеялся. Счастливое число у китайцев. Я взял, с одной стороны, блюда известные, с другой не слишком специфические, чтобы не подвергать ваш вкус испытаниям.
Когда одно за одним стали приносить блюда, Волин поднял брови: такого количества еды мы не осилим.
Не страшно, отвечал Дима, что не съедим, возьмем с собой. Есть такое китайское слово «даба́о», то есть «завернуть». Применительно к ресторану оно значит то же самое, что английское «догги бэг», только звучит красивее.
За несколько минут разговора с вами можно узнать о Китае больше, чем за целый курс в университете, заметил Волин, осторожно пробуя ароматную говядину.
Собеседник покивал и сказал, что это очень удобно: все равно ведь, сказал, вам придется учиться китайской культуре. Волин удивился почему это ему надо учиться китайской культуре? Не лично ему, поправился Дима, но им, то есть всем иностранцам. Этого следователь тоже не понял: с какой стати все иностранцы непременно должны изучать многовековую культуру Китая?
Ответ на это оказался очень простым. Китаю, по мнению Димы, принадлежало будущее. Именно ему, а не исламским странам, как думают многие на Западе. Пять тысяч лет истории научили китайцев двигаться вперед неуклонно и непобедимо, а это значит, что никто их не остановит. В конце концов, в выигрыше окажутся именно те, кто будет знать китайскую культуру и китайский язык
Понятно, сказал Волин. И, подумав, добавил: Вкусное мясо.
Вкусное, согласился китаец. Хотя мне больше нравится тот же рецепт, но с ослятиной. В Китае ходит поговорка: драконье мясо на небесах, ослиное на земле.
Принесли карпа. Выглядел он, прямо скажем, пестро и экзотически. Однако, по словам Димы, вкус имел сногсшибательный, нужно было только не бояться и попробовать.
А я вообще ничего не боюсь, отвечал Волин, палочками выщипывая карпу бок. Кстати, о страхе. Это вы посадили маки под окном Московкина?
И он остро поглядел на китайца. Тот усмехнулся.
Вы, русские, слишком прямолинейны. Но я давно живу в России, я привык. И потому отвечу вопросом на вопрос: это вы отправили анонимное письмо китайскому послу?
О каком письме речь? удивился Волин. Не понимаю.
Дима в ответ заметил, что он не понимает, о каких маках идет разговор.
Содержательный у нас разговор, буркнул следователь.
Китаец отвечал, что разговор не станет содержательным, пока не сделается откровенным. Правда, он тут же добавил, что насчет письма им и так все известно, так что Волин может говорить что хочет. А за Московкина он напрасно переживает: это очень нечестный и плохой человек. У него с китайской корпорацией был крупный контракт на поставку машиностроительного оборудования. С первой, пробной партией никаких проблем не возникло. Но станки, пришедшие потом, оказались устаревшими. Некоторые были просто сломанными, в некоторых недоставало деталей.
Одним словом, прислал ваш Московкин мусор, подытожил Дима. И, таким образом, пытался нас обмануть. А китайцев обманывать нельзя, это противоречит природе. Нет, сами китайцы, конечно, могут друг друга обманывать. Могут они также обманывать иностранцев. А вот иностранцы китайцев обманывать не могут категорически.
Почему? спросил Волин, пробуя баранину.
Потому что нельзя, с восхитительной простотой отвечал собеседник. А те, кто пытается нас обмануть, те будут строго наказаны.
И кто же их накажет? поинтересовался следователь, пережевывая баранину. Может быть, коммунистическая партия Китая?
Китаец засмеялся и сказал, что это совершенно не важно, кто именно накажет. Может, компартия, может, небеса, может, всемилостивый Будда. Главное, что наказание будет неотвратимым. Нет, сначала, конечно, их предупредят
Например, высадят у дома маки? перебил его Волин.
Например, согласился китаец. Ну, а если они не заметят предупреждения или будут его игнорировать