Подбираю подол слишком длинного платья и бегу к лестнице. Отец сурово смотрит на меня и качает головой, а потом молча протягивает руку, слегка сжимая мою дрожащую ладонь. Давно забытое чувство необходимости в какой-то грубой, неотесанной мужской нежности больно сдавливает грудь. Не подаю вида, как же на самом деле хочется прижаться к горячему телу мужчины, чтобы, как в детстве, гладил по волосам и говорил, что все будет хорошо. Увы и ах. Он подводит меня к мистеру Харрингтону и передает мою руку. Чувствую легкий разряд тока от прикосновения к чужим пальцам.
Дамы и господа! голос папы перекрывает шум и музыку. Хочу поделиться с вами радостной новостью. Моя средняя, но не менее любимая дочь Джессика выходит замуж!
Глава 2
Наша свадьба запланирована на последний понедельник октября и будет проходить прямо в фамильном особняке Харрингтонов. Решив не тратить «лишние деньги на глупый праздник», мой почти муж заказывает всё, что нужно, прямо на дом: украшения, цветы, еду, музыкантов. Свадебное платье, как и прочие аксессуары для невесты, выбираю по каталогу в Интернете. Потому что больше не с кем ходить по магазинам. Да и не хочется лишний раз попадаться на глаза репортерам. Им только дай повод. А от мысли, что на следующий же день страницы местных газетенок опять запестрят нелепыми заголовками с моим именем, становится тошно.
Все две недели, что я живу у будущего мужа, мы почти не разговариваем, ограничиваясь лишь сухими приветствиями и пожеланиями доброго утра/дня/вечера. К счастью, жених выделил мне отдельную комнату в противоположном конце коридора и теперь со спокойной душой делает вид, будто меня не существует. Сам Рэймонд так его зовут почти всё время проводит в кабинете. Не знаю, чем конкретно он занимается. Главное, что практически забыл о моем присутствии.
В целом, меня не тяготит нахождение в его доме, мало чем отличающемся от огромного особняка Бэйкеров. По крайней мере пытаюсь успокоить себя тем, что теперь я полноправная хозяйка этого шикарного почти замка в три этажа. Поэтому не отказываю себе в удовольствии бродить по коридорам и заглядывать в комнаты. Других развлечений нет. Разве что считать дни до свадьбы, которая неумолимо приближается
Всё сливается в сплошное персиково-белое пятно. Голова идет кругом. Ноги гудят. Хочется поскорее скинуть белоснежное платье и прилечь, но чем ближе вечер, тем страшнее становится.
Оказывается, целоваться с чужим, практически незнакомым человеком мерзко. Противно ощущать, как жесткая щетина царапает щеки, а мужские, чуть суховатые губы больно терзают мои. Неприятно чувствовать его прикосновения и вкладывать свою ладонь в его руку. Но ещё более гадко улыбаться и принимать бесчисленные поздравления. Лицемеры! Все они лицемеры, прекрасно знающие, почему я вышла за него.
Рэймонд Харрингтон. Какое глупое имя для такого пугающего существа, на целых две головы выше меня. Он грубый и холодный, словно лед. Действительно жуткий. Ропщу от одного его взгляда и хочу разреветься, как маленькая. Но нельзя.
Торжество заканчивается. Гости разъезжаются по домам, а мой муж берет меня за руку и тащит наверх. В спальню? О, неужели потребует исполнить супружеский долг, когда сам весь вечер только и делал, что пил, изредка оставляя на моем лице поцелуи с ароматом виски? Жмусь, чувствуя, как горят легкие, отчего-то переставшие снабжать организм кислородом. Ладони потеют, особенно та, что крепко зажата в грубой хватке Рэймонда.
Мужчина ведет меня по коридору, не оборачиваясь, печатая шаг, будто солдат, а потом резко тормозит перед моей комнатой. Открывает, бесцеремонно запихивая внутрь, и просто уходит. Это все? Он не тронет меня? Хочется верить.
Запираюсь на ключ, на всякий случай пододвигая к двери тяжелую тумбочку. Теперь он может потребовать от меня все, что угодно, и я не имею права отказать, хотя всеми силами пытаюсь избежать этого.
Отныне я его жена. Миссис Джессика Харрингтон. Даже звучит нескладно, а на душе от этого еще более мерзко.
Скидываю платье прямо на пол и сразу же направляюсь к кровати. Постельное бельё приятно пахнет морским бризом. Падаю на подушки. Засыпаю.
Меня будит какой-то противный скрежет, будто кто-то царапает двери с той стороны. Я бы решила, что это собака, но прекрасно знаю, что никаких животных в доме нет. Приподнимаюсь на локтях, вслушиваясь. Звук повторяется, и мне приходится встать с постели и закутаться в халат. Губы немного дрожат, когда все же решаюсь спросить:
Кто там?
Джес си-ка, язык муженька еле ворочается, отчего машинально отпрыгиваю назад и перестаю дышать.
Он ещё пару минут скребётся, дёргает за ручку, но потом всё же уходит, а я забираюсь на кровать и обнимаю колени, прижатые к груди. Неужели Рэймонд так напился, что пришел за «долгом» в столь поздний час? Мне страшно и противно. Хочется выть в голос, проклиная чертовых журналистов, которые докопались до истины, сунув свои длинные носы, куда не следует. Если бы не тот парень, я всё ещё жила бы с папой и сёстрами в родном доме. Даже не догадывалась бы, что Кэтрин мне не мать, и продолжала безмятежное существование.
* * *
Проходит две недели, а между нами ничего не меняется. Абсолютно ничего. Рэймонд снова делает вид, будто меня нет. Я брожу в одиночестве по дому, иногда читаю или выхожу в сад. Погода портится, деревья стремительно лысеют, а холодный ветер всё чаще кусает замерзшие щеки. Ночами запираюсь на ключ, но муж больше не предпринимает попыток вломиться в мою комнату.
В один из ноябрьских вечеров долго ворочаюсь и не могу уснуть. То снится папа, который прогоняет меня под проливной дождь и кричит, что больше знать не хочет, то Рэймонд вдруг прижимает к стене и начинает целовать в шею, больно сдавливая запястья огромной ладонью. Просыпаюсь с криком.
На утро чувствую себя разбитой. Глаза припухли, под веками легли темные тени. Руки немного дрожат, но заставляю себя доползти до ванной и поколдовать над лицом. Консилер и лёгкий тональный крем выравнивают цвет кожи, расческа врезается в волосы, вытягивая спутавшиеся пряди. Надеваю тёплое домашнее платье и спускаюсь вниз.
Обычно я завтракаю одна, но, судя по голосам внизу, сегодня это будет не так. Первой замечаю Шарлотт домработницу. За длинным столом сидит выспавшийся и довольный Рэймонд. Заметив меня, он встает и подходит ближе. Отшатываюсь, опасаясь заглянуть в глаза. Не имею ни малейшего понятия, как себя вести. Мы друг другу абсолютно чужие. Я не знаю, что он любит, как жил до брака со мной. Куда делись его предыдущие три жены? Может, он их убил? Я следующая?
Джессика, кивает мужчина, опуская ладонь на мою талию, и подталкивает к столу. Отодвигает стул, помогая сесть. Сглатываю. Прекрасно выглядишь.
Хмуро смотрю исподлобья, как Харрингтон возвращается на место и принимается за трапезу. Мне кусок в горло не лезет. Хочется вскочить и начать крушить столовую, кидаться вещами, кричать, плакать. Но я держусь. Лишь озлобленно кошусь на слишком довольного мужчину, не понимая причины такого веселья.
Дорогая, сегодня мы идем на прием к твоему отцу, спокойно произносит Рэймонд, а я роняю вилку. Будь готова к семи.
Зачем? вопрос звучит совершенно не к месту, но слетает с языка до того, как успеваю подумать.
День рождения твоей сестры, Рэймонд приподнимает бровь. Точно. Сегодня Мари исполняется восемнадцать. Как я могла забыть?
Да, верно, бормочу, беря обратно в руку столовый прибор. Рассматриваю вилку пару секунду, после чего решаюсь задать еще один вопрос. Мы можем остаться дома?
Мужчина удивлённо приоткрывает рот. Хмурится. Ох, зря спросила. Но потом Рэймонд неожиданно кивает и продолжает как ни в чем не бывало завтракать.