Пока Стас кочевряжится на сцене, поднимись сейчас на крышу, на террасу. Там найдешь Леонова. Поговори с ним и скажи: «Я хочу услышать от вас, что произошло летом 1996 года». А потом, возможно, я отвечу на некоторые твои вопросы.
Что, и это всё, что я ему должна сказать? Только одну фразу?
Да, иди. Поторопись.
Глава 5
Пока я поднималась на крышу, попыталась вспомнить из прочитанных журналистских архивов, что произошло летом девяносто шестого. Посчитала мне тогда было восемь лет. У нашей семьи была своя трагедия, тем летом умерла моя мама. К счастью, в её смерти не было никаких тайн и виновных. Только этого в моей жизни ещё не хватало. Умерла она в больнице, от быстрого развития воспаления легких, её не смогли спасти.
Насколько я помню из наших журналистских расследований, а нас привлекали все более-менее громкие случаи, ничего в тот год не произошло. Во всяком случае, ничего громко-криминального. Значит, у них какие-то свои счёты? Но какая связь может быть между чудовищем и Леоновым, который был, если сказать кратко и по делу, тем, кто заведовал охотничьими угодьями края в администрации, главным государственным охотничьим инспектором?
На террасе гуляли несколько человек, среди которых был и Леонов. Я направилась к нему, а он, увидев меня, вернее, мой браслет, резко побледнел, даже посерел. Он смотрел на него не отрываясь, выпучив глаза, нижняя губа задёргалась. Я испугалась, не хватит ли его кондрашка. Я отозвала Леонова в сторону.
От-т-куд-да он у т-тебя? просипел он.
Это браслет моей мамы.
Я сначала хотела прикинуться журналистом на работе, подготовила пару общих вопросов, но поняла, что надо сразу переходить к делу.
Он вам знаком? Вы видели его раньше?
Н-нет, выдавил он и поднял на меня глаза.
Он пытался взять себя в руки, но у него плохо получалось. А я не дала ему времени.
Семён Егорович, я хочу знать, что случилось летом 1996 года?
Тут Леонов из бледного превратился в варёного рака, он покраснел весь: с кожей шеи, макушки и с веками глаз. Теперь я уже волновалась об инсульте или инфаркте.
А что с-случилось? О чём ты? вяло спросил он, не глядя на меня. Что ты знаешь?
Кхм, хороший вопрос. Я, похоже, не знаю много чего интересного.
Пока мало что. Поэтому хотела бы узнать от вас, вашу версию.
А я я при чём тут? он начал огибать меня и пятиться, желая ускользнуть.
Я получила анонимку, соврала я. В ней было про вас.
Я, я н-ничего н-не знаю, проблеял он и убежал.
Вот натурально просто взял и смылся бегом. Я чертыхнулась и скорее взялась за браслет. Мне хотелось посмотреть на Леонова в действии магии браслета. Но не успела. Он уже скрылся за спинами людей и через несколько секунд был на лестнице. Я пошла за ним вниз. Интересно, чего же он так испугался?
Внизу я пыталась его отыскать, слоняясь по всей гостиной, протискиваясь и высматривая его среди гостей. Но он, наверное, сразу убежал. Меня остановила Ира, жена Андрея. Муж ненадолго оставил её одну, она скучала и хотела поболтать с кем-нибудь о своём положении. Мы мило обсуждали её беременность и смеялись над потерявшим от счастья голову Андреем, как вдруг к нам подошла Ольга Ерошкина. Она смотрела на Ирину. Когда она заговорила, мы ещё мило улыбались, но когда до нас начал доходить смысл её слов
Что, радуешься беременности? Радуйся пока. Никто не спасёт твоего ребенка, как никто не спас мою девочку, проговорила она и пошла дальше.
Я в страхе взглянула на Ирину. Та стояла с бледным лицом, устремив взгляд в пустоту, губы её дрожали. Руки тоже. Из рук выпал бокал с соком. Подбежали официанты, чтобы убрать. Я отвела Ирину к стене, вглубь. Попыталась её успокоить, хотя у самой всё сжималось от страха и неприятного предчувствия.
Ирина, ты же знаешь, всё это глупости. Ей бы что неприятное сказать. Не обращай внимания. Неприятно, да. Но это того не стоит. Вспомни, хоть одно её карканье сбылось? Нет.
Ира перевела на меня пустой взгляд, который стал обретать мысль.
Вообще-то сбылось. Она тогда сказала Артёмовой, помнишь, что ей ещё недолго бриллианты носить? И потом у той мужа арестовали, они все деньги спустили на судебные тяжбы, остались без гроша.
Да ну, ерунда. Артемов был наглый взяточник, и его скорый арест только ленивый бы не предсказал. Это и я могла тогда сказать с тем же успехом, ясно было, что недолго ему осталось пировать. Погоди, я с ней сейчас поговорю. Ты только мужу не говори, пожалуйста. Андрю буйный. Он её убьёт сразу и в тюрьму сядет. Тогда ты точно лишишься и мужа и ребёнка от волнения. Забудь, хорошо? я направилась вслед за Ерошкиной.
Аня Ирина пыталась меня остановить, но я не послушала.
Я догнала Ерошкину и преградила ей дорогу.
Ольга, зачем вы так? Вы знаете, я одна из немногих, кто к вам хорошо относился, но сейчас вы перегнули палку. Зачем беременной женщине, будущей матери говорить такие вещи?!
Она, вскинув голову, смотрела на меня исподлобья взглядом обиженного ребёнка. Мне всегда было её жалко, но сейчас во мне клокотал гнев за Ирину.
Я сказала правду, вздёрнула она нос.
И кому она нужна? Вот уж точно не будущей матери. Теперь она только и будет думать об этом. Вы отравили всё её будущее ожидание ребёнка, которое должно было стать самым радостным событием жизни. У вас вообще какие-то человеческие чувства остались? Как ей жить дальше, зная, что вы предрекли смерть её ребёнка? Это было чудовищно, Ольга, с вашей стороны. Я больше никогда вас не буду защищать. И общаться после этого тоже не хочу.
Я посмотрела на неё с сожалением и собиралась уйти. Она почмокала губами и сказала:
Я сказала, никто не спасет. Но это не значит, что ничто не может спасти.
И как это понимать? спросила я с надеждой.
У Маргариты спроси, бросила она и, обогнув меня, пошла дальше.
Я бегом вернулась к Ирине, напустив на себя сияющий вид. Та настороженно ждала, что я скажу. В глазах её блестели слёзы.
Она сказала не всё. Передаю дословно: я сказала, никто не может спасти, но это не значит, что ничто не может спасти.
И? растерялась Ирина.
Пока не знаю. Могу предположить, что раз никто это человек, доктор, допустим. Допустим, она сказала, что врачи не помогут. Но что-то может спасти. Например, лекарство. Или травка или ещё что-то. Неважно. Если понадобится, мы найдём. Но я всё же выбираю вариант просто не верить и забыть, что она сказала, отрапортовала я пионерским звонким голосом с сияющей улыбкой.
На Ирину это подействовало как-то успокаивающе, она заметно расслабилась. Про Маргариту я не стала говорить, я сама всё у неё выясню. Иначе Ирина сведёт её с ума, требуя ответа на вопрос, которого нет. Может, и Маргарита тут ни при чём. А Ирина из неё всю душу вынет, да ещё мужа подключит.
Знаешь, я себя сейчас чувствую, как будто мне вынесли смертный приговор, а потом его отменили, слабо улыбнулась она.
Вот и хорошо. В смысле, хорошо, что ты успокоилась. Не говори Андрею, прошу тебя, заныла я просяще.
Да, я поняла, ты права, Аня. Он, правда, сразу её убьёт, даже не разбираясь. Трудно конечно, у нас никогда не было секретов друг от друга
Я понимающе сжала её руку. Она тяжко вздохнула:
Но я смогу. Ради него. Пойду поищу его. Не хочу здесь больше оставаться. Скажу, что у меня голова закружилась и хочу домой. Беременным всё можно, подмигнула она мне грустно, погладила защищающим жестом животик, и пошла к мужу.
Я посмотрела ей вслед с сочувствием. Не хотела бы я оказаться на её месте. Нет, Ерошкина сегодня превзошла саму себя. Надо что-то с этим делать. Иначе или она станет персоной нон-грата или её кто-нибудь грохнет, недовольный высказанной «правдой».
Я отправилась искать Маргариту Львовну. Нашла её в компании молодых светских львиц. И она там себя неплохо чувствовала, потягивала шампанское из бокала и весело чему-то смеялась.