И сколько капель медяницы нужно капнуть в котел, чтобы усыпить квадрат воинов. Поэтому сегодня будет вольная тема. Ты будешь отвечать на мои вопросы.
– Если они будут по одной из одобренных Викторисом тем, – попытался муж перехватить инициативу, но я теперь была предупреждена.
– Разумеется, любимый. На остальные ты мне ответишь после ужина, у тебя же нет сегодня дежурства на шаре?
– Нету, – согласился он, глядя, как я собираю посуду. – Но тогда и ты тоже ответишь на мои.
– А вот торговаться с любимой женщиной как-то некрасиво. – Теперь я училась использовать печально-укоризненный взгляд.
И это подействовало.
Слишком хорошо подействовало – опомнилась я, лишь когда зарычал на кого-то незнакомого дракоша. Только теперь я поняла, что мы уже бог знает сколько времени самозабвенно целуемся, и почему-то не в кухне, а на диване в зале, и в результате этого перемещения куда-то напрочь исчез мой фартук.
– Дэс! Там кто-то пришел! – ахнула я, поспешно застегивая рубашку. Черт, вот никакой силы воли!
Он нежно улыбнулся, чмокнул меня в последний раз, ссадил с колен и, поправляя на ходу одежду, неспешно и уверенно направился к выходу.
– Не рычи, дракоша, это ученик Этиргла, – отпирая засов на двери, попытался усмирить бесновавшегося дракошу эрг. Но тот упрямо рычал, и у меня мелькнула мысль, что нужно будет как-нибудь провести с ним воспитательную беседу, с этим сидящим в оконном хрустале монстром, вообразившим себя хозяином нашего дома.
Хорошо хоть Дэс не вселял духов ни в одного из остальных монстриков, которых я постепенно добавляла на стены гостиной в соответствии с первоначальным планом, используя в рисунках красочные надписи, начинающиеся с моего имени. Из них выходили особенно колоритные хвосты, щупальца и когти моих созданий.
Ну что они так долго, – еще успела подумать я, прислушиваясь ко все усиливающемуся бормотанию магов, и вдруг что-то словно ударило в голову, в глазах потемнело, стало трудно дышать…
Как сквозь туман я слышала страшный скрип и рычание, выкрики и стоны… и пыталась открыть туда сферу. Безуспешно, она даже не отозвалась на такие непонятные ей посылы одурманенного сознания, эта слишком хорошо продуманная незнакомым магом Леорбиусом сфера.
А потом глаза резанула яркая вспышка, захрустело и зарычало уже на пределе возможностей человеческого слуха, вызывая дикую головную боль и заставляя зажать руками уши и зажмуриться.
И вдруг все разом стихло.
Я осторожно приоткрыла один глаз, второй… Как-то необычно светло и прохладно в гостиной, а лицо овевает легкий ветерок, пахнущий дымом и чем-то сладковатым… Что?!
Наверное, никогда раньше я не бегала с такой скоростью, как в этот раз, просто одним рывком очутилась возле пустого оконного проема со вздыбившимися щепками и обломками добротной дубовой рамы – всего, что осталось от моего дракоши. И сначала потрясенно замерла, разглядывая в эту дыру абсолютно пустое крыльцо, затоптанное кровавыми следами.
И только когда рассмотрела бегущие по дорожкам, присыпанным редким снежком, какие-то непривычно неопрятные, словно внезапно оторвавшиеся от обеденных столов или домашних дел фигуры магов, вдруг сообразила, что несутся они вовсе не из-за неизвестно куда пропавшего дракоши.
Тогда отчего?!
Торопливо обшаривая заново взглядом пустое крыльцо (не замеченный сразу обрывок рукава… следы крови…) и чувствуя, как от сознания обрушившейся на меня беды горькой болью сжимает сердце, я с каждым мгновением все острее понимала, что он был прав. Темный колдун Вандерс, отец Дэса, загодя просчитавший возможность этого нападения.
– Ты радуешься, что у тебя в напарниках любимый мужчина, – говорил он резко, с легким презрением, – а того не понимаешь, что, ведя его с собой, подставляешь под удар и себя.