Отодвигаю ребёнка в сторону. Совсем немного. Но Беркут прекрасно понял намёк. Искоса смотрю на него. Его взгляд тяжёлый и яростный.
Даже поворачиваться к нему страшно.
У него нет доказательств. Он может что угодно подозревать. Но он не узнает. А я не желаю больше с ним сталкиваться, я больше такого напряжения не выдержу. Он даже не представляет, что я пережила в те дни
Намеренно смотрю только на Лену, пытаясь ещё держать лицо. Лично для меня сегодняшний день испорчен полностью. Былое утреннее воодушевление перечёркнуто на корню. Мне нужно немного времени. Надо срочно понять, как держать оборону, а делать это придётся однозначно. Слишком уж красноречивым взглядом Беркут сверлит меня. Я могу сколько угодно делать вид, что не замечаю этого, но в душе отмахнуться у меня не получится.
Не успеваю оглянуться, как понимаю, что Рома стоит напротив меня, и если бы взглядом можно было причинить физические увечья, он бы уже это сделал.
И двух дней не пройдёт, как он доберётся до меня и вцепится мертвой хваткой.
К сожалению, мои догадки оправдались почти полностью. За маленьким исключением. Рома вышел на связь не через два дня, а уже к вечеру. И когда я подняла трубку, отвечая на звонок отсутствующего в списке моих контактов номера, я в этом убедилась полностью.
Алло, нельзя показать слабину и сомнения. Он должен чувствовать лишь уверенность.
Привет, сталью в голосе будто режет разделяющее нас расстояние. Почти ощутимо.
Секундное замешательство, и он продолжает уже спокойным, почти ровным голосом:
Это Беркут.
Я так хорошо помню то время, когда мы были с ним вместе.
Воспоминания о том, как мы улыбались и стремились друг к другу, укрывают с головой, пробуждая нежность и внутренний трепет к нежно лелеянным моментам прошлого, ведь я улыбалась и жила им одним.
Но так нельзя. Всё это давно уже осталось за спиной. А теперь у меня Антон. В настоящем другая жизнь, где мы посторонние.
Я узнала.
Увидимся? без предисловия прёт напролом, как и раньше.
С какой целью?
Обсудить кое-что хочу.
По телефону можно? У меня слишком мало свободного времени.
В данном случае будет лучше поговорить с глазу на глаз.
Рома, у меня мало возможностей для этого. Я тебя слушаю.
Я знаю, что он прямолинейный человек, и вокруг да около ходить не привык. И он обрушивает на меня сразу все мои потаенные страхи, которые тлели в душе больше четырёх лет.
Карина от меня?
На этой фразе меня прошибает холодный пот. А я, даже не успев тщательно обдумать ответ, решительно заявляю:
Нет.
Вру нещадно, уверенно и слишком громко. Но чувствую себя в ловушке. Может, проще сказать и сразу расставить границы, объяснив, что я не собираюсь подстраиваться и играть по его правилам?
Мне нужны доказательства.
В смысле? неконтролируемо повышаю голос.
Яна, ты неглупая женщина. И всё прекрасно понимаешь.
Хочешь подтвердить своё неотцовство документально?
Именно.
Рубит с плеча. Мне нужно хотя бы две минуты, чтобы сориентироваться и продумать свою позицию.
Но у меня этого времени нет, а обороняться как-то нужно.
Ты звонишь столько лет спустя, настаивая на нелепых условиях? Как смело. Рома, ты мне чужой человек. Но скажу, что к тебе эта история не имеет никакого отношения. Поэтому, уж извини Я не обязана отчитываться перед посторонними. Моя личная жизнь никого не касается.
Я замолкаю и судорожно ловлю угасающий эффект своих слов.
Она на меня похожа. И по возрасту совпадает. Я тебе не верю.
Это твои проблемы.
Будет документ вопросы отпадут. Если ты продолжишь и дальше противиться, я притащу и натравлю на тебя юристов.
Да брось. Тебе заняться нечем? И ты не сможешь не сможешь меня заставить. Есть личные границы, в конце концов
А ты мне зубы не заговаривай. Я обязую тебя через суд.
Зря стараешься, Ром. В этом нет никакого смысла.
Говорю сразу. Если она моя, тебе придётся учитывать мои желания и соблюдать мои условия.
А ты ничего не путаешь?
Она должна носить мою фамилию, он продолжает жестко гнуть свою линию. Она должна знать, как выглядит ее отец. И что я от неё никогда не отказывался. И что я жив. Яна, я тебя предупреждаю сразу. Чужой мужик моего ребёнка воспитывать не будет.
У тебя со слухом проблемы?
Почему противишься? О чем ты хочешь умолчать, Яна?
Я неконтролируемо сжимаю пальцы на корпусе телефона. Способность говорить вдруг куда-то делась. Испарилась без следа.
У меня перехватывает дыхание, а грудная клетка раскалывается изнутри. Как бы мне хотелось, чтобы все это оказалось пустыми угрозами. Но. Нет. Только не с Беркутом.
А мужчина, тем временем, продолжает:
Это мой личный номер. Сохрани на будущее. Для тебя я всегда на связи. Возникнут вопросы звони. Решишь отмолчаться ровно через неделю я сам наберу. И выбирай дату теста.
Рома, мы никакие тесты проводить не будем, понятно?
Я пытаюсь взять себя в руки, но у меня это не получается. Он выбил меня из колеи ровным деловым тоном. Давит, как может.
Будем, Яночка, будем. И если я узнаю, что ты не поставила меня в известность, я тебя сожру с потрохами, запомни! внутри меня что-то с хрустом ломается, а я не могу собрать волю в кулак и послать Беркута подальше.
Как же так?! Откуда столько претензий? С чего вдруг столько желчи в его словах?!
Я тебе телеграмму на тот свет должна была послать?
Не прикидывайся, Яна. И я в любом случае заставлю тебя провести процедуру. Добровольно или нет это твой личный выбор. Неделя на размышления. Это всё, что у тебя есть.
Рома, ау! Я тебе ничего не должна и доказывать ничего не буду!
Потрясённая, я всё же успеваю вдогонку бросить на прощание равнодушное «счастливо» и отбить вызов.
Откладываю телефон в сторону и поскорее отнимаю руку. Обнимаю себя за плечи, пытаясь справиться с горькой навязчивой мыслью. То, от чего я без оглядки бежала несколько лет назад, настигло меня.
А ведь совсем еще недавно все казалось таким спокойным и понятным. И начались волнения с неожиданной недавней встречи. Воспоминания укрывают с головой, а я сама словно помещаюсь в недавние события
Глава 5
Едва уловимая тревожность на душе весь вечер не дает покоя. Вокруг шум и веселье, но мои мысли где-то далеко
При. Вет. Яна.
Сердце на мгновение замирает и прекращает биться. Невозможно Этого не может быть Я не верю!
Нет. Нет, это не он. Немыслимо. Это не может быть ОН!
В душе все сжимается, а по коже бежит липкий холодок.
Этот голос я бы узнала из тысячи других. Низкий, бархатный, насмешливый. Когда-то он был наполнен неизменными тёплыми нотками. И слишком часто ласкал мой слух раньше, самозабвенно и нежно. А теперь намеренно режет без ножа, оголяя и без того напряженные нервы.
Я словно прилипаю к месту, не в силах поверить, что слух меня не подводит.
Боковым зрением слева от себя замечаю крепкие мужские ладони. И тут же в памяти всплывают воспоминания о том, как эти руки властно и самозабвенно ласкали моё разгоряченное тело.
Вдох-выдох, пытаюсь собрать воедино остатки своего разбитого равнодушия и сбрасываю с себя наваждение. И только потом поворачиваю голову в ответ на тихое приветствие. Сталкиваюсь с колючим, настороженным янтарным взглядом.
Внезапно становится душно. И мне уже нечем дышать. Из легких будто выкачали весь воздух, а чья-то невидимая рука крепко держит за горло, неминуемо сжимая и перекрывая доступ кислорода.
Он живой ЖИВОЙ!
Но ведь в местном СМИ писали, что в той перестрелке погибли два человека, у одного ранение в голову, у другого в грудь.
Здравствуй, Рома единственное, что я способна выдавить едва слышно.
Мне необходимо сейчас же уехать и побыть одной. Мне вообще нужно бежать отсюда подальше, очертя голову. Хоть ступни в кровь, хоть щемящая боль внутри, хоть грудная клетка станет рваться на части, хоть мир перевернется Господи! ОН ЖИВОЙ!