Забранные частыми решетками камеры в основном пустовали, так что нас разместили с комфортом. Меня и Софи заперли в одной, мужчин в другой, напротив. Глухо лязгнули замки, отгораживая от мира. Жандармы развернулись и, не говоря ни слова, ушли.
Эй, а защитника? А сообщить кому-нибудь о нашем задержании? крикнула я им вслед, но ответом мне стал глухой звук захлопнувшейся двери. Щелкнула, отодвигаясь, ставня на окошечке, то есть без наблюдения нас не оставили. Но больше никакой реакции на мои вопли. Что ж, не буду тратить силы впустую.
Я отошла от решетки и огляделась. На полу лежали мешки, набитые соломой. На них я не рискнула бы даже присесть, не то что спать. В дальнем углу стоял глиняный выщербленный горшок, неплотно прикрытый побитой крышкой. Заглядывать я не стала, понадеялась только, что он хотя бы опорожнен, потому что мыт был вряд ли, судя по запаху. А еще хорошо бы, чтобы нас выпустили поскорее ширмы или другой загородки не предусматривалось, а присаживаться под пристальными взглядами троих мужчин, должно быть, то еще удовольствие.
Можешь горло не драть. Пока они сами не решат нас выпустить, никто не придёт, хмуро буркнул херувим, потрогал свой нос и скривился. Мерд! И магию заблокировали.
Терпи, неженка, фыркнул менее пострадавший брюнет. Ему хорошо говорить, у него хоть ничего не сломано. Проговаривал слова он, правда, довольно невнятно язык, наверное, распух.
Но жалеть их обоих я не собиралась: прилетело им за дело.
Что же теперь будет?! всхлипнула Софи. Я обернулась к ней в глазах бедняжки стояли слезы. Она бессильно сползла по влажной стене, не обращая внимания на окончательно испорченное платье, и, обхватив себя за плечи, принялась раскачиваться из стороны в сторону, как в трансе.
Думаю, они скоро разберутся, что произошла ошибка, и нас выпустят, с бодростью и оптимизмом, которых на самом деле не чувствовала, заявила я. Подумав, присела рядом с ней на корточки и приобняла за плечи, притягивая к себе. Пол все же холодный, а подруге сейчас нужна поддержка.
Мама будет волноваться. А детям сегодня нечего есть вечером, я обещала принести, забормотала девушка, сжавшись в комок и закопавшись мне под мышку. Ее начинало знобить то ли от нервов, то ли от холода подземелья. В камерах было промозгло и сыро пробирало до костей, несмотря на слои ткани.
Не переживай, к вечеру точно будешь дома, подбодрила ее я, клацая зубами.
Я бы предложил плащ, но боюсь, не доброшу, холодно предложил брюнет. Из всей троицы он производил наиболее благоприятное впечатление. Сам к Софи не приставал, ко мне полез, помогая подельнику, да и то, обращался достаточно осторожно. Мог бы и шею сразу свернуть, хотя с трупом, конечно, не позабавишься И сопротивления почти не оказывал, и бить не пытался в ответ.
Иллюзий по поводу благородства местных мужчин я не питала. Мы с Софи добыча легкая, искать или защищать нас некому. Что может та Клеменс? Разве что на могилки нам цветочки поднести. Не факт, что в больнице после всего помогли бы. Уровень медицины мне еще только предстояло оценить, но, глядя на уход за зубами, напрашивался вывод, что остальное тоже не очень.
Попользовались бы втроём и бросили умирать в переулке. Учитывая, что мы расходный материал, его предложение просто верх галантности. Так что на общем фоне брюнет казался вполне приличным человеком.
Благодарю, не стоит утруждаться, ответила я вполне миролюбиво.
Брови его взметнулись вверх видимо, не ожидал куртуазности от цветочницы. А у меня ноги сами собой дернулись, чтобы еще и в книксене присесть, еле удержалась на корточках неудобно получится.
Память тела не подводит.
Первым все же не выдержал тот самый блондин, который предлагал мне не орать.
Вы нас долго собираетесь тут держать? Я из-за вас обед пропустил! рявкнул он во все горло я аж подскочила от неожиданности.
Ноги слушались плохо, продрогла я вся, не помогало даже то, что мы жались с Софи друг к другу, как два птенца в гнезде. Брезгливость свою по отношению к мешкам я давно преодолела: не до нее, когда вот-вот околеешь от холода. Так что мы часть подложили под себя, а два прислонили к стене, образовав подобие дивана. Но сено внутри оказалось подгнившим и тоже влажным, так что помог манёвр мало.
То ли к блондину все же питали некое уважение, то ли к нам все равно собирались заглянуть, но дверь заскрежетала и распахнулась, явив жандарма в полном вооружении. Он настороженно косился на мужчин, явно неловко себя чувствуя от того, что их приходится держать в заточении.
Приношу свои извинения за доставленные неудобства, господа маги, кивнул он. К сожалению, ситуация неоднозначная и просто отпустить мы вас не можем.
А нас? я все же встала и подошла к решетке, но на меня даже мимолетного взгляда не бросили. Все внимание жандарма занимали мужчины, будто нас в соседней камере и не было вовсе.
Мы уже уведомили мсье де Бельгарда. Он скоро прибудет и сам решит, как поступить, уважительно, но без подобострастия отчитался стражник и вернулся за дверь, не забыв ее тщательно запереть.
Блондин раздраженно саданул кулаком по решетке, отчего та даже не дрогнула, а он сам поморщился. По перекладинам пробежал едва заметной змейкой золотистый разряд.
Мы точно пропали, прошелестела Софи, и снова начала всхлипывать. Они же маги! Да еще и ученики самого де Бельгарда! Нас четвертуют или колесуют за то, что подняли на них руку.
Скорее отрубят голову, злорадно дополнил список неприятных казней зловредный блондин. Брюнет покосился не него неодобрительно, но ничего не сказал.
Ну, ты, положим, ничего на них не поднимала. Даже глаз, степенно заметила я, неодобрительно зыркнув на херувима. Он осклабился и с оттягом провёл большим пальцем по горлу, изображая мою предполагаемую незавидную участь. Красноречиво закатив глаза, я отвернулась от клоуна и услышала в камере сдавленный смешки, а следом ойканье. Брюнет, вопреки ситуации, нравился мне все больше. Кажется, он как-то зависит от блондина и вынужден ему подчиняться, иначе не вёл бы себя как свинья.
А по поводу меня не переживай, у меня смягчающие обстоятельства. На кону стояла наша с тобой честь, что мне нужно было делать? Молча раздвинуть ноги?
Вообще-то да, подняла на меня красные от слез, злые глаза Софи. Я опешила. Вот тебе и благодарность за спасение. Нужно было делать, что велят мессиры маги. Денег бы дали, не обидели. А теперь нас точно казня-а-ат! и она с воем снова уткнулась в натянутую на коленях юбку.
Я аккуратно убрала руку, которой все еще обнимала ее за плечи.
Так вот и выясняется, что помогать людям, когда об этом не просят, себе же дороже.
Теперь фыркал уже херувим, но ему, к сожалению, подзатыльник выдать было некому.
Спустя еще два часа, когда я начала уже с тоской поглядывать в сторону глиняной посуды и примеряться, как именно растопыриться, чтобы не обнажить все подряд, дверь в подземелье снова заскрипела.
На выход! скомандовал жандарм, отпирая решетку троице. Ему прикосновение к ней не причиняло вреда.
А мы? я встала, с трудом переставляя негнущиеся ноги, и проковыляла поближе к решетке нашей камеры, которую никто не позаботился отпереть.
За вами двумя сейчас вернусь, бросил стражник, не глядя в мою сторону, и распахнул створку пошире, будто он швейцар при входе в элитный ресторан, а не охранник в тюрьме, выпускающий заключённых. Херувим выплыл с торжествующим видом, разве что язык не показал. Одурел мальчик от вседозволенности, похоже. Лет ему с виду не так чтобы много, вот и наслаждается властью, от большого ума.
В отсутствие мужчин мы с Софи быстро решили свои вопросы, старательно глядя в противоположные стороны. Я вообще старалась к ней не подходить, решив про себя, что обязательно поговорю с Клеменс по поводу всей этой истории.