В голосе Тарико звучало откровенное презрение.
Бабушка Ни! Теперь понимаю, почему отец вас избегал, а мама боялась. Вы готовы продать меня, как курицу на базаре.
Госпожа Нияши откинулась в кресле и царственным жестом вытянула вперед сморщенную ладошку с оттопыренным указательным пальцем.
Да, я последняя ветвь старинного, благородного рода. А кто ты такая, чтобы меня упрекать? Молчишь? Правильно! Потому что ты никто! Жалкая сиротка с гиданского приемника, возомнившая себя великой художницей. Ты умеешь рисовать только мертвецов с оторванными руками и вытекшими глазами. Мерзость!
Изначально испорченная Даже прожив двенадцать лет в изысканном доме Сан, ты не способна излучать красоту и гармонию. Господин Магуто оказал тебе большую честь, но ты заслуживаешь только грязной лагерной охраны.
По лицу Тарико текли слезы.
За что вы так жестоки, бабушка? Ваш племянник мой названный отец, любил меня, хвалил мои работы, говорил, что они настоящие. Они свидетели
Уходи. Ты безумна. Отныне даже полусвет новой Петрианы для тебя навсегда потерян. Господин Магуто найдет себе другую забаву на пару недель, а благородный Кауми Чагоро получит невесту, воспитанную в традициях послушания старшим. Ты уже забыта. Ты пришла к нам из праха нищей планеты, туда и вернешься.
Покинув высокую ограду госпожи Нияши, усталая Тарико неверным шагом миновала улицу, торопясь к реке. Одна мысль мелькала в тяжелой голове: «Может, она права? Мои картины несут зло, и я сама стала проклятьем для доброго человека, забравшего меня с Гиды».
На перекрестке Тарико остановил полицейский патруль, но проверка документов уже не вызывала страха, как пару дней назад.
Да, я помню, что не имею права покидать Хорсаки. Да, я знаю, что обязана прибыть на судебное заседания в срок.
«Выкроить себе кусочек свободы ценой потных объятий похотливого старика Магуто Это бабуля Ни сошла с ума, а не я.
Отец бы посоветовал ночью переплыть пролив Баноко и удачно захлебнуться где-то на середине. А мамочка фыркнула бы, что это слишком энергозатратный способ и предложила использовать яд. Мы вместе бы посмеялись над шуткой Надеюсь, их не станут пытать в тюрьме. У отца нет секретов, они не шпион, не разведчик. Просто популярный журналист, ставший костью в горле у новой власти».
С реки дул пронизывающий ветер. Тарико чуть не упала, запнувшись о камень в темноте, и тотчас впереди замигал тусклый фонарь. У рыбацкой будки сгорбилась знакомая фигура Кауми.
Я думал, ты уже не придешь. Почему так поздно?
Это тебе не следовало искать меня. Я замерзла, можно войти внутрь?
Да, конечно, я принес немного еды.
Он суетливо пропустил ее вперед, зажег лампу и придвинул стул к грубо сколоченной столешнице, прикрытой засаленной бумагой. В каморке стоял горьковатый запах рыбы и сапожного крема.
Я очень признательна. Есть новости?
Она жадно накинулась на остывшие бобы и морковную запеканку в контейнере. Кауми отвернулся, чтобы не видеть ее настолько голодной и жалкой, совсем не похожей на прежнюю аккуратную Тарико Сан.
Я связался с агентом госпожи Фалид, но точного ответа пока не получил. Не волнуйся, картины останутся в безопасном месте. И вот еще что нужно составить договор передачи. Формально они твои.
Так ты за этим пришел?
Она некрасиво шмыгнула носом и вытерла лицо тыльной стороной ладони.
Я дарю их тебе, Кауми Чагоро, но с одним условием.
Все что смогу, Тари
Сделай меня женщиной прямо сейчас. Я не хочу, чтобы первый раз это случилось в лагерном бараке. Понимаешь?
Она перехватила его испуганный взгляд и зажмурилась от стыда.
Найди мне немного воды, я сейчас умоюсь.
Кауми достал из портфеля еще одну пластиковую бутыль и влажные салфетки. Он всегда был предусмотрителен и готов оказать мелкие услуги друзьям. Но в эту ночь Тари просила невозможного. Растрепанная, измученная девушка вызывала в нем только сочувствие и горечь, а вовсе не вожделение. Кауми Чагоро был настоящим эстетом.
Родные строго запретили ему посещать Тарико Сан, а он все равно пришел, разве одно это не говорит о мужестве и чести бывшего жениха.
Мне больше некого просить, ты же знаешь, словно оправдываясь, сказала Тарико, и не дождавшись внятного ответа, рассеянно оглядела каморку.
Смотри, у стены есть лавка. Ты сядешь на нее, а я или как-то иначе.
Пожалуйста, перестань! Я не животное, и не стану пользоваться твоим отчаянием, глухо пробормотал Кауми, принимая вид возмущенной добродетели.
Сказал бы правду, что не хочешь меня как тогда, в саду на дне рождении Йори. Ну, вспоминай! Мы спрятались в беседке и целовались, пока ты не стал жаловаться, что тебе больно. Мне нужно было уступить, пожалеть тебя Я тоже очень этого хотела и мне было тяжело говорить «нет». Может, если ты хоть немножко вспомнишь тот вечер, сейчас все получится? Скажи, что мне сделать? Я сниму одежду.
Ты замерзнешь, Тари.
Это не важно. Какие глупости ты говоришь.
Она плавно приблизилась к нему, чаруя ласковой улыбкой и блестящими глазами прежняя веселая говорунья и фантазерка. Любимая без малейшего изъяна. Кауми обнял ее, изо всех сил стиснул гибкое, послушное тело, нашел мягкие губы. Ах, если бы вернуться назад в тот весенний день, когда поцелуи кружили голову, заставляя забыть о времени и месте! Что ему тесная будка и скамья в присохшей рыбьей чешуе
И все-таки это противно, неестественно, гадко. Как может деликатная, нежная Тари требовать от него интимных услуг на краю бездны? Он не готов прыгнуть за ней, а значит, ни к чему мучить себя напрасно.
Нам следует покориться судьбе. Может, все еще обойдется.
Мы были больше друзьями, чем возлюбленной парой, правда? она странно усмехнулась. Хорошо, что не стали мужем и женой. Невзгоды растащили нас по разные стороны улицы, ты пойдешь в свой департамент, а меня зашвырнут гораздо дальше. Что я должна подписать? Глаза закрываются, потом попытаюсь заснуть.
Кауми мысленно возблагодарил богов. Еще одно ценное качество нравилось ему в Тарико она умела сохранить лицо и крепость духа в самой невыгодной ситуации.
Позволь, я покажу тебе документы. Вот так свет здесь плох, я сам прочту третий пункт договора ага, вот оно пока ты находишься в отъезде, поручаешь мне передать все свои работы лицу, заинтересованному в их покупке.
А если никого не найдется?
Постараюсь сохранить до твоего возвращения.
Кауми хотел говорить уверенно, на самом же деле понятия не имел, сколь долго станет арендовать дешевый отсек в пригородном архиве. Меняется мир, развиваются технологии, растет число творцов в сфере искусства, даже роботов научили сочинять песни. Каждый день появляется новый гений. У Тарико были прекрасные перспективы, но ее звезда готова закатиться, едва вспыхнув.
На прощание Кауми подробно рассказал бывшей невесте, как правильно вести себя на судебном заседании, чтобы получить максимальное снисхождение. Советы адвоката его уровня стоили больших денег, лишь бы она ничего не забыла и не перепутала. Скорее бы кончилась неопределенность!
Радуйся, что тебя не заставили ждать приговора в каменном мешке.
В Петриане самое лучшее правосудие, соглашалась она сквозь зубы. Недаром смолкли все протесты и беспорядки на улицах. Теперь хорошо всем. Особенно тем, кто говорить уже не способен.
Кауми дал себе мысленный зарок не возвращаться к ней колючей, опасной, с немытыми волосами и дерзкими речами, но изменял своему слову и как заколдованный еще дважды приходил на берег с удочкой и пакетом съестного, нарочно прикупил живую рыбу сунуть под нос местному инспектору, если тот привяжется с расспросами.