Фаланга столов упирается в широченную оконную раму. Во главе фаланги восседает ст. инж. Глеб Иванович Серегин. Всем видна только спина Серегина, анфас его может лицезреть только всевышний. И Глеб использует это обстоятельство на все сто процентов. Он ставит локоть левой руки на стол, разворачивает ладонь к себе и упирается в нее переносицей. Все! Можно расслабиться, смежить веки, подумать о своем.
Сейчас Глеб думает о прошлом уикенде. Они с супругой взяли термос с чаем, большое покрывало и поехали на Москва-реку. Там Глеб зашел от берега по грудь, подул вокруг себя на воду, отгоняя радугу промышленного происхождения, и погрузился с головой Прекрасно!
Сзади хлопает дверь. Входит длинноногая машинистка Люся.
Серегин, кричит Люся, срочно к директору.
Над головой директора, как у святого, витает нимб забот. Он жмет Серегину руку и кивает на стул.
Глеб Иванович, как у вас со здоровьем?
А что? не поддается на провокацию Серегин.
Ну, в общем так, говорит директор, Тур Хейердал готовит новую экспедицию по маршруту: Дакар остров Святого Павла остров Вознесения остров Святой Елены Рио-де-Жанейро. Пришла разнарядка на одного человека. Мы решили послать вас. Вечером созвонитесь с Сенкевичем, оговорите все подробности. Сейчас идите в бухгалтерию и получите отпускные за четыре месяца. Желаю успеха! Да, чуть не забыл, с вас кокосовый орех с молоком!
До последнего момента Глеб думает, что это какой-то чудовищный розыгрыш, но когда бухгалтерия раскошеливается и главбух тоже просит привезти кокосовый орех с молоком, сомнения отпадают.
А в отделе уже суматоха. Первым жмет руку начальник отдела, затем налетают разом все сотрудники: остроты, поцелуи, смех, на шею вешается машинистка Люся все это ласкает душу, повышает уважение к себе. Напоследок, не сговариваясь, все заказывают кокосовый орех с молоком. Всего восемнадцать штук.
И начинается. Визы, согласования, трехдневное скоростное изучение английского языка, тренировки по плаванию, собеседования с женой
Наконец все позади. Глеб Иванович Серегин утопает в мягком кресле «Боинга-747» авиакомпании «Эр Африк» и потягивает пепси-колу. Лайнер прогревает двигатели, мелко дрожа от нетерпения погреть свои крылышки под экваториальным солнцем. В иллюминатор залетают улыбки многочисленной толпы. Все показывают руками что-то круглое и тычут пальцами вверх. «Ага, кокосы», догадывается Глеб.
На чистом английском языке что-то вещает стюардесса красотищи необыкновенной: в полроста ноги, в пол-лица глаза, в полразмаха крыльев «Боинга» ресницы.
«И ей привезу кокос», думает Серегин на взлете.
И лазурная гладь океана. И африканское солнце в зените. И медленно скользит под парусами полу-пирога, полуплот, полуяхта Тура Хейердала. Серегин сидит на корме и держит руль.
Курс зюйд-вест, кричит Тур.
Окей, отвечает Глеб.
К ногам шлепается летучая рыба. Глеб нанизывает ее на линь и вешает на бом-брам-лисель-шкот. После вахты будет с чем пинту пива выпить.
Квартальный отчет в сундук мертвеца, ой-хохо и бутылка рома! в ритме самбы напевает Серегин старинную пиратскую песню. Но что-то уж сильно печет голову. Нет, невозможно, надо надеть сомбреро. А его как назло вчера унесла «Стелла» тайфун, налетевший с норд-веста.
Подходит Сенкевич.
Серегин, где отчет за третий квартал?
Юрий Александрович, ну хоть в Атлантике не будем об этом, не глядя, отвечает Глеб и лихо перекладывает руль влево.
Серегин! Где отчет?..
Глеб протирает глаза. Перед ним начальник отдела.
Извините, медленно вставая, начинает оправдываться Серегин, с кокосовыми орехами сейчас туго, недавно прошла полоса муссонов с ливнями, они еще не созрели
Жертва воспитания
Когда к нам на работу поступил Фиалкин, о нем сразу узнал весь институт. Нет, он не был потрясающе красив и не обладал высокими научными степенями. Просто он в присутствии женщин вставал.
Сначала этого никто не приметил. Думали, он по делу встает или у него болит что-нибудь. Но он проделывал это с таким завидным постоянством, что все поняли: Фиалкин фанатически культурен.
Эйнштейн не учел одного: со скоростью света могут распространяться не только частицы с массой покоя равной нулю, но и слухи! Весь институт был наэлектризован в один миг. Женщины вызывающе смотрели на мужчин, мужчины отвлеченно смотрели в окно. Сотрудницы отдела якобы по делу стали непрестанно заскакивать в комнату, где сидел Фиалкин. Фиалкин автоматически вставал. Наслышанные о таких чудесах, из других отделов тоже забегали женщины, и иногда у заветной двери образовывалась целая очередь.
Естественно, все сотрудницы, включая и замужних, прониклись к Фиалкину чувством похожим на любовь. От него веяло какой-то средневековой деликатностью, рыцарской надежностью и неброской целеустремленностью. Его хотелось взять за руку и идти с ним к горизонту, не оглядываясь и не спрашивая зачем.
Среди наших мужчин произошел раскол. Они разделились на два лагеря: на тех, кто в присутствии женщин начал вставать, и на тех, кто принципиально не вставал. Первые, однако, оказались в невыгодном положении. Вставая, они не знали, куда девать глаза, краснели, хрустели пальцами, часто дышали. Легкости и изящества Фиалкина у них не было и в помине.
Создалась взрывная ситуация, воздух перенасытился электричеством, так дальше продолжаться не могло.
И взрыв грянул! Поводом послужило то, что из-за упавшей производительности труда наш НИИ лишили квартальной премии.
Десять мужчин во главе с бывшим борцом Потапенко втащили за грудки Фиалкина в туалет и попросили больше в присутствии женщин не вставать.
Коллеги, взмолился Фиалкин. Сжальтесь. Я уже много организаций сменил Я бы с удовольствием не вставал, но не могу У меня воспитание такое.
У-у-у! зловеще загудели мужчины, и кольцо вокруг Фиалкина сомкнулось.
На следующий день, когда Фиалкин пришел в отдел кадров забирать документы, все женщины встали.
По прямой
Этой ранней весной вдруг заметил, что веду себя, как фазан на току. Головой верчу, в лица заглядываю, догоняю, обгоняю, а для знакомства всегда готовая фраза: «А нет ли у нас общих знакомых, которые могли бы нас познакомить?»
В один прекрасный день сказал себе: «Хватит. Пора начинать новую жизнь. Судьба сама столкнет с кем надо. Женюсь. Заведу детей, остепенюсь».
Вышел на улицу голова прямо. До метро добрался успешно, как комета, по прямой вжик и все. У метро шея заболела. Знаете, какие нужны адские усилия, чтобы смотреть только перед собой?!
В метро начались искушения. Час пик. Одну ко мне прижали, другой бы месяц охотился, а я Знаете, что я говорю?
Девушка, говорю, нельзя же так и поворачиваюсь к ней спиной.
На эскалаторе не легче. Перед моим носом такой экземпляр встал Другой бы год охотился, а я Глаза закрыл, рукой перила сжал, жду, когда все это кончится.
Наверх из метро вышел и облегченно вздохнул. Значит, могу! Значит, не конченный я человек; значит, начну новую жизнь: судба сама столкнет с кем надо; женюсь, заведу детей, остепенюсь.
И тут замечаю, прямо на меня что-то движется. Глаза зеленые, волосы белые, джинсы синие как трехцветный флаг неведомой страны. Другой бы всю жизнь охотился, а я Делаю вид, что не вижу. Идем лоб в лоб. Она на меня, я на нее. Остается десять метров. «Главное, думаю, как комета». Остается два метра. Сжимаюсь. Метр. Каменею. Полметра. Четверть Бац!!! Грохот, искры, туман, тишина Галактическая пыль закручивается в спираль. Мы растворяемся и становимся единым целым. Она моей половиной, я ее. И вокруг много планет это наши дети. И все на меня похожи, мальчики и девочки. И все у нас с «половиной» общее: деньги, знакомства и, главное, принципы.