Не смей творить возмездие от моего имени, Тарик Имран аль-Зийяд! Я запрещаю
Я поступлю так, как решу сам, Шахразада аль-Хайзуран! воскликнул он с мучительным надрывом и схватил девушку за плечи. Я уже однажды из принципа отказался от желаемого и с тех пор каждый день всей душой сожалею о сделанном выборе!
Возглас Тарика спиралью взлетел к небесам пустыни, пронесся по безбрежной, усеянной звездами черноте. Звучавшая в его голосе боль пронзила Шахразаду тысячей кинжалов.
Не говоря ни слова, она взяла друга детства за руку и повела за собой прочь от разбитых там и тут шатров, дальше в пустыню, и только там остановилась и повернулась к нему. Казалось, Тарик постарел, таким осунувшимся и потемневшим было его лицо.
Они смотрели друг на друга поверх моря мерцавшего песка. Поверх объединявших их обоих лет товарищества и доверия, утраченных в одно мгновение.
Ты когда-нибудь думала о той ночи? тихо спросил Тарик, отводя глаза.
Какое-то время Шахразада не знала, что ответить, рассматривая бесчисленные песчинки под ногами, потом наконец вздохнула:
Ты поступил правильно. Это я вела себя неподобающе. Не следовало ставить тебя в такое положение.
Я спросил не об этом.
Да, она подняла взгляд на Тарика. Я думала о той ночи.
Позволь узнать еще кое-что, неловко переминаясь с ноги на ногу, сказал он. Почему ты тогда пришла ко мне в спальню?
Эта необычная для безрассудного храбреца нерешительность ножом полоснула Шахразаду по сердцу. Она должна была сказать правду. Тарик заслуживал этого после всех их разделенных поцелуев украдкой. После всех лет безграничной любви.
После того, как развязал войну, чтобы спасти неверную нареченную.
Она прямо встретила его взгляд, хотя больше всего желала бы сбежать как можно дальше от тисками сдавливавшей сердце боли.
Потому что хотела снова чувствовать.
Шахразада
Я хотела нет, жаждала снова почувствовать хоть что-нибудь, с мягкой решимостью продолжила она. Думала, что в твоих объятиях смогу забыться и снова ощутить что-то, помимо горя. Думала, что тогда смогу оплакать Шиву и жить дальше. Но ты поступил правильно, что отверг меня. Пожалуйста, поверь, я никогда не винила тебя за это.
Я верю, после долгого молчания отозвался Тарик. Боль в его глазах угасла, на смену ей пришла горькая покорность. Однако это не изменит того факта, что с тех пор я каждый день себя упрекал. Он сделал пару шагов к Шахразаде и нерешительно застыл.
Она чувствовала, как он колеблется, и теребила края платка, закусив губу.
«Он ждет, что я спрошу, почему он себя упрекал. И боится этих слов».
Почему? прошептала Шахразада, поддевая песок ногой, чтобы ощутить на коже холодок рассыпчатых крупинок.
Тарик поджал губы и судорожно сглотнул, явно подбирая слова. И снова такое непривычное поведение от того, кого Шахразада любила с детства. Наконец он решительно встретил ее взгляд и убежденно ответил:
Потому что знал: если бы мы оба получили желаемое той ночью, сейчас ты была бы моей женой, а не его.
Это так ты интерпретировал мое намерение? с трудом выдавила Шахразада, едва находя слова от изумления. Думал, что дочь бедного хранителя библиотеки отправилась в спальню к наследнику эмира, рассчитывая стать его женой? Она буравила Тарика взглядом, подбоченясь. Я не собиралась обманом вынудить тебя жениться на мне, высокомерный идиот! И, что бы между нами тогда ни произошло, не ждала бы предложения руки и сердца на следующий день!
Разве я так сказал?
А как еще я должна воспринимать
Тарик быстро шагнул вперед и закрыл ладонью рот Шахразаде, без слов моля приостановить поток упреков.
Спустя пару мгновений она кивнула, хотя и продолжала всем видом излучать неодобрение.
Тарик медленно убрал руку, и на его лице на секунду промелькнул легкий намек на веселье, как раньше. Выражение, которого Шахразаде так недоставало в последние несколько дней.
Не переставая хмуриться, она плотнее запахнула на себе пашмину Ирсы и ворчливо поинтересовалась:
И что же тогда ты имел в виду?
Я имел в виду, что останься ты со мной той ночью, и на следующее утро я бы отправился к твоему отцу Заметив, что Шахразада уже открыла рот и собралась возразить, Тарик снова умоляюще на нее посмотрел, без слов прося дать договорить, подошел ближе и положил руки ей на плечи вначале нерешительно, затем увереннее. Не из-за того, что чувствовал бы себя обязанным так поступить, а потому, что не смог бы ждать ни дня больше И это было бы неправильно, так как незадолго до того мою двоюродную сестру казнили, а тетя бросилась с балкона от горя после потери дочери. Как я мог пойти к твоему отцу и своим родителям просить твоей руки в такое время?
Хотя голос его оставался таким же напряженным, лицо Тарика смягчилось. В эти секунды он напоминал себя прежнего: яркого и невольно привлекающего внимание всех вокруг, но не замечавшего этого.
Договорив, юноша уронил руки и посмотрел на Шахразаду, ожидая, пока та соберется с мыслями. Она ответила, испытывая такие же непривычные для себя робость и нерешительность, как ранее собеседник:
Я Я никогда бы не подумала, что ты так поступишь
Ты продолжаешь меня оскорблять, невыносимая девчонка, отголосок прежнего веселья снова промелькнул на лице Тарика. Я просто знал, что если проведу с тобой хоть одну ночь вместе, то больше не захочу ни на секунду расставаться отныне и во веки веков.
Шахразада хотела велеть ему замолчать, чтобы он не сказал того, о чем потом пожалеет. Чтобы уберечь от новой боли.
Но Тарик решительно приподнял ее подбородок, заставив посмотреть себе в глаза, и с напором добавил:
С тех пор, как я увидел твое падение с той стены в Талекане, наше совместное будущее казалось предопределенным. Так сильно я люблю тебя. Его слова слетали с губ без усилий, как всегда. Но ты больше не можешь сказать того же, не так ли? Шахразада попыталась отвести взгляд, но Тарик не позволил и тихо попросил: Пожалуйста, ответь мне. Пора мне услышать правду. Я ее заслужил.
Изучая осунувшееся лицо бывшего возлюбленного, Шахразада осознала, что в последние дни он готовился к этому моменту. Хотя ни одному из них не стало легче.
Я люблю тебя, Тарик, вздохнула она, с величайшей нежностью положив ладонь на щеку юноше. Но Халид мой дом.
Он накрыл руку Шахразады своей и серьезно кивнул. Этот короткий жест послужил единственным подтверждением услышанного, не считая едва заметно обозначившихся на стиснутых челюстях желваков. Подавленные эмоции говорили о боли Тарика гораздо отчетливее, чем любые слезы.
Не могу передать, насколько я сожалею, что ранила тебя, прошептала Шахразада, едва в состоянии выдавить слова из-за кома в горле, и прижала вторую ладонь к щеке Тарика, стараясь через прикосновения выразить свое раскаяние, хотя и знала, что это глупо, но не представляя, как еще загладить вину за столь ужасное предательство.
Тарик медленно отступил. Выражение на его лице казалось чужим, отстраненным.
Я знал, что ты его любишь, с тех пор, как увидел вас вместе в Рее. Но как полный идиот, цеплялся за несбыточную надежду.
Пожалуйста, пойми Шахразада до крови прикусила нижнюю губу. Я меньше всего на свете хотела причинить тебе боль.
Я сам виноват, что осмелился мечтать. Рахим передал мне то, что ты сказала Теймуру: что твое сердце по-прежнему стремится ко мне и что так будет всегда.
Я язык обжигал вкус меди и соли.
Ты солгала, спасая свою жизнь. Я понимаю, ничего не выражающим тоном произнес Тарик. Но знай: Теймур передаст твои слова эмиру Кереджа, а тот может распространить слух дальше.
Шахразада заморгала, удивленная неожиданной сменой тактики собеседника. На его лице больше не было заметно ни следа уязвимости, лишь решительно сведенные брови и бесстрастное выражение.