Чуну, словами не передать, как мне приятно, что ты пришел нам помочь, с доброй улыбкой поблагодарила его госпожа Мун.
Конечно. Я всегда рад прийти на помощь другу. Он произнес последнее слово с нажимом и подмигнул Сомин.
Она поджала губы, и Чуну представил, как она пытается сдержать грубости, за которые мать отвесила бы ей оплеуху.
Чуну чуть не подмигнул ей еще раз исключительно чтобы позлить, но в этот момент из ванной вышла Миён.
Она тащила нечто похожее на доверху полную и очень тяжелую коробку. От одного только вида кумихо Чуну растерял все свои бойкие словечки. Последнее время он не знал, что сказать в присутствии Миён. Каждый раз, когда он видел ее, в животе у него все переворачивалось. В прошлом, когда он чувствовал себя неловко рядом с кем-то, он просто уходил. Но теперь от мысли сбежать ему почему-то становилось только хуже. Впервые за свою бессмертную жизнь он чувствовал себя перед кем-то в долгу. И Чуну терпеть этого не мог.
Несмотря на растрепанные волосы, усталые глаза и легкий блеск пота на лбу, Миён была великолепна. Впрочем, меньшего от бывшей кумихо Чуну и не ожидал. Кумихо всегда были красивы: мужчины мгновенно влюблялись в них, а затем лишались печени. Когда-то Чуну думал, что они могли бы быть напарниками. Двумя бессмертными, вынужденными нести бремя очарования, пока с людских глаз не спадет пелена и их с Миён не назовут чудовищами.
Но то была старая Миён, и даже в прежние времена хищный образ жизни бессмертного существа, описанный в сказках про девятихвостых лис, ей не особо давался.
При виде Чуну Миён резко остановилась. Она прищурилась, как будто решала, как ей лучше себя с ним вести. Было ясно, что она не рада его видеть.
Привет, Миён-а, поздоровался Чуну. Тебе помочь?
Она наклонила голову, чем напомнила лису, затем поставила упакованную коробку и повернулась к матери Сомин.
Мне нужна еще одна коробка.
Вот, держи. Госпожа Мун протянула ей одну из своей стопки.
Не сказав больше ни слова, Миён исчезла в ванной.
Чуну смотрел ей вслед, задаваясь вопросом, смогут ли они когда-нибудь снова нормально поговорить. Не то чтобы он скучал по беседам с ней. Миён всегда была в лучшем случае колючей компаньонкой. Но он не мог отрицать, что рядом с ней его одинокая жизнь играла новыми красками. Те три месяца, что они прожили вместе, вышли весьма насыщенными. И, если быть честным, он не мог не переживать за Миён.
Но, конечно, он совершил ошибку, которая стоила им их сомнительного союза. Возможно, Чуну мог бы даже назвать эти отношения дружбой.
И все же одна его ошибка стоила чьей-то жизни. Жизни матери Миён. Давным-давно Чуну поклялся себе, что больше не будет участвовать в играх, на кону которых стоит смерть. Так что, хочет Миён того или нет, Чуну чувствовал, что он должен как-то искупить перед ней вину. Он останется рядом, пока не вернет долг. Единственная проблема он не был уверен, когда это произойдет. Даже бессмертный токкэби не мог знать, когда с его плеч спадет груз вины. Все это было жутко неприятно, но оставить это так Чуну не мог.
Итак, Чуну, как идут занятия? вернула его к настоящему госпожа Мун.
Он вспомнил легенду, которую они рассказали матери Сомин.
Ты в университете Хонъик учишься, да?
Ах да, любезно улыбнулся Чуну. Все здорово. Специальность интересная.
Он всегда выглядел так, словно еще недавно был подростком. Кто-то например, дочь госпожи Мун мог утверждать, будто он все еще незрелый ребенок предпубертатного периода, но ему уже давно перевалило за сотню. Тем не менее приходилось мириться с тем, что госпожа Мун причислила его к одноклассникам дочери, хотя, по их легенде, Чуну уже учился на первом курсе. Он даже не помнил, говорили ли матери Сомин название университета, когда врали, что он приходится двоюродным братом Миён.
Миён переедет обратно к вам, значит? спросила госпожа Мун, и сначала Чуну даже не понял, о чем она говорит. Он-то предполагал, что Миён найдет себе жилье, но тут он вспомнил, что до совершеннолетия ей еще целый год. Чуну мог бы, конечно, возразить, что эту возрастную планку придумали наобум. Он и половину времени себя «взрослым» не чувствовал.
Сомин оторвалась от коробки и повернулась к ним. Глаза ее были широко раскрыты, словно предупреждая Чуну говорить осторожнее. Поэтому, конечно, он сразу захотел сделать прямо противоположное.
Омма, не думаю, что Миён уже решила, где будет жить, сказала Сомин одновременно с тем, как Чуну выпалил:
Конечно. Он даже не успел задуматься над своим ответом.
Мать Сомин облегченно вздохнула:
Ох, хорошо. А я-то беспокоилась, где Миён будет жить.
Услышав свое имя, Миён высунула голову из ванной:
Вы меня звали?
Я как раз говорила твоему брату, что рада слышать, что тебе есть где остановиться, сказала мать Сомин.
Что? Миён подозрительно взглянула на Чуну.
Я сказал матери Сомин, что ты переезжаешь обратно ко мне, так ведь, сестренка? Чуну нацепил яркую улыбку.
Миён так резко помрачнела, что Чуну на мгновение даже решил, будто это из-за его голоса.
Я не
Прямо камень с души, рассмеялась мама Сомин. Я так беспокоилась! Сомин сказала, что понятия не имеет, где будет жить Миён. А у нас дома и так уже тесно из-за Джихуна, и я не представляла, как запихнуть туда еще одного подростка. Неловкий лепет госпожи Мун выглядел почти мило. Она и вправду не умела фильтровать свои мысли.
Спасибо за беспокойство. И я ценю твое предложение братец. Миён выплюнула последнее слово, словно мерзкое проклятие. Но я не хочу быть обузой.
О, ты ничуть меня не обременишь. Я с удовольствием дам тебе кров. Чуну добавил одну из своих очаровательных улыбок.
На минуту повисла тишина. Даже Сомин, казалось, застыла. Но госпожа Мун, либо совершенно ни о чем не подозревая, либо намеренно притворяясь невеждой, раз уж появился шанс разрешить мучимую ее проблему, заговорила:
Я думаю, тебе будет лучше остаться с Чуну. Разве рядом с семьей не лучше?
Взгляд Миён говорил сам за себя. «Ты еще пожалеешь об этом».
Не сдержавшись, Чуну еще разок ткнул палкой в осиное гнездо:
Это верно. Доверься своему оппе [16].
Конечно, выплюнула Миён.
5
После этой безмолвной ссоры между Миён и Чуну повисло ощутимое напряжение. Его чувствовали все. Ну, кроме матери Сомин и Чханвана, который был настолько беззаботен, что иногда Сомин задавалась вопросом, как он вообще живет.
Но Чханвану пришлось уехать на встречу с репетитором. Без его бессмысленной болтовни Сомин в любом уголке квартиры буквально физически ощущала накал страстей между Миён и Чуну. Спустя два часа ей начало казаться, что она задыхается. Пока она обдумывала план побега, раздался стук в дверь.
Омма, позвала она. Это, наверное, обед доставили.
Сомин открыла дверь и растерянно заморгала, уставившись на мужчин в одинаковых футболках. Они принесли многоразовые коробки для переезда, которые она видела в более престижных районах, и объемные чехлы для мебели.
Это дом господина Ана? осведомился первый мужчина.
Да, но я ничего не понимаю. Мы не нанимали грузчиков.
Я нанимал, сказал Чуну, вставая с горы уложенных им вещей. Затем со стоном наклонился, чтобы размять затекшие ноги. Заходите. Тут еще в гостиной много работы. Он повернулся к Сомин. Я решил, раз Чханван ушел, будет проще позвать на помощь профессионалов.
Это ты их нанял? спросила Сомин, когда мужчины прошли мимо нее в квартиру. Подождите, нет, не трогайте это! Она выдернула рамку с фотографией у одного из грузчиков. Нам не нужны грузчики.
Дело не в том, нужны они или не нужны. Но почему бы не воспользоваться помощью? заявил Чуну.
Это не просто вещи. Они имеют особенную ценность. Сомин потрясла перед ним рамкой.
Я нанял грузчиков, а не цирковых жонглеров. Они обо всем позаботятся, посмеиваясь, сказал Чуну.