Укрощенный тигр - Зверев Сергей Иванович

Сергей Зверев

Укрощенный тигр

© Зверев С.И., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Глава 1

Мокрый снег крупными хлопьями выложил всю низину леса, где расположилась на короткую стоянку почти сотня танков. Для остановки пришлось выбрать сырую пойму, где мокрая грязь так и чавкала под сапогами. Но хотя бы были реденькие деревья, чтобы замаскировать черными прутьями веток широкие бронированные борта. Они преодолели уже больше 100 километров тяжелым марш-броском по выбоинам окружных путей, минуя главные дороги, чтобы немецкое люфтваффе не заметило длинную колонну из Т-34. И сейчас комбат Савченко собрал к своей «эмке» трех командиров рот своего танкового батальона: насупленный усатый Мороз, что руководит тяжеловесами КВ; юркий колобок Василий Зимин, знакомый ему с самого начала войны, и серьезный новичок Алексей Соколов. На фоне бывалых командиров молодой лейтенант выделялся безусым лицом и сдержанными манерами. Мороза присутствие нового лица не смутило, он, как обычно, перемежая речь крепкими ругательствами, с возмущением выдал:

 Не дорога, а болото, где черти газуют. Мои на месте жопами рюхаются, все подвески к чертям собачьим сорвем.

 Потише, Мороз,  одернул его комбат.  Про устав не забывай и субординацию.

От досады здоровяк дернул себя за ус, но командир батальона и сам уже видел. Больше 10 километров грунтовки размыло от дождя и снега. Непогода превратила сельскую дорогу впродоль заброшенных полей в склизкую глинистую кашу, в которой танки потеряют управление и надсадят подвеску, собирая на гусеницы все больше и больше грязи. Многотонные КВ от усилий только глубже зароются в мягкий слой, оседая черными глыбами в сером болоте. А скоро ночь, и над головами завоет воздух от крыльев немецких «рам» FW-189. Такое количество боевой техники не спрятать в реденьком лесочке, даже под брезентом будет видно огромный черный квадрат из железных «коробок». И назад уже колонну не развернуть для поиска другой дороги, нет смысла месить ноябрьскую распутицу, все глубже зарываясь в слякоть. Только и остается выслать разведывательную группу, чтобы нашла путь, подходящий для двух отделений из двадцати легких «тридатьчетверок» и, самое главное, для семи единиц КВ, каждый из которых весит больше 45 тонн.

 Мороз, ты остаешься с мехводами всех отделений. Задача маскировка батальона. Хоть грязью мажь, но чтобы через час ни одной машины с неба видно не было.

Усач с готовностью достал из-за пояса широкий нож, замахал в воздухе, готовясь обрубить лапы всем елям вокруг.

 Зимин, половину личного состава берешь и в лес. Рубите подстилку под танки. Бревна, крупные ветки, ну ты сам знаешь, Василий Кузьмич, чего тебя учить. А вы, Алексей эм  на секунду Савченко сбился, не запомнил он отчества молодого своего подчиненного, а привык обращаться к командирам отделений уважительно.

 Алексей Иванович, но вы Я не привык, лучше Алексей,  в ужасе почувствовал Соколов, как заливает лицо жаркая краснота от смущения. В роли ротного командира воевал он уже год, но сейчас испытывал неловкость из-за того, что совсем не успел пообщаться с новым командиром и остальными командирами отделений. Он мгновенно оправился, вытянулся в струну и по-военному четко выпалил:  Слушаю приказ, товарищ командир батальона.

 Вольно, лейтенант. Ты бери остальных бойцов, и все, что Зимин нарубит, тащите к размытому грунту. Будем выкладывать сами дорогу.

 Есть, товарищ майор!  уже развернулся парень в сторону застывших машин, уточнил вежливо:  Поставлю двух человек в наблюдение? Чтобы немца не пропустить?

 Молодец, лейтенант, прошел проверку. Осторожность на войне важнее всего. Ставь. Сам выбери, кто глазастее из твоих.

«Если бы знать»,  Алексей вздохнул про себя. Из всех танковых отделений, что были с ним в последнем бою за Речицу, никого в батальон Савченко не перевели. Почти все машины пошли в ремонтный цех, а танкистов отправили кого в медчасть, а кого в другие военные части РККА. Поспешно вышагивающий впереди короткими ногами Зимин развернулся и просительно взглянул сверху вниз:

 Поставь в часовые Мишку нашего, Осадчего. Он парень внимательный, а на рубке от него толку не будет все равно.

Когда два командира рот Т-34 подошли поближе к сгрудившимся у машин танкистам, Алексей понял, что имел в виду Василий Кузьмич. Осадчий оказался мальчишкой, худым до прозрачности: тощие руки топорщились ветками из просторных рукавов ватника, над воротником на воробьиной шее торчала голова с огромными ушами. Заметив удивление в глазах новенького, Зимин хмыкнул:

 Ты не смотри, что тощий, у нашего Михана вся сила в духе.

Алексей промолчал; командиру роты виднее, кто из бойцов на что годится, когда давно воюют вместе. Он выбрал из толпы ребят повыше, чтобы длинные руки загребали побольше в охапку бревен, и объяснил задачу комбата.

Снег так и продолжал валиться рыхлыми хлопьями, растекаясь, напитывая зябкой влагой шинели и ватники работающих танкистов. От промозглой сырости Алексея трясло крупной дрожью, конечности сковывал ледяной холод. Но молодой ротный изо всех сил хватал бревна побольше, шлепал по грязи как можно быстрее, чтобы обрушить ношу в черное зияние раскисшей дороги. Нельзя командиру проявлять слабость, показывать своим подчиненным, как от холода и усталости ослабло тело. Пальцы почти уже не гнулись от стылости, в сапогах танкистов хлюпала ледяная влага, они таскали ветки для подмостков уже три часа, а чернеющая яма не укрылась даже наполовину. Но бойцы продолжали на пределе человеческих сил терпеливо таскать вязанки, словно трудолюбивые мураши. Не обращая внимания на то, как льдистая влага прожигает уже до костей, пальцы покрылись кровавыми ссадинами от сучков и заноз, а вся одежда обвисла мокрым тряпьем, леденящим человеческие тела. Они не останавливались ни на секунду, мерно делая шаг за шагом, укладывая метр за метром самодельной дороги посреди зыбкой хляби, которая ведет к занятому немцами городу. Впереди длинная ночь суровой работы под снегом и дождем.

* * *

От торопливого шага небольшие каблучки легких туфель путались в длинном ворсе пестрого ковра с затейливыми восточными завитушками. Толстый слой гасил шаги идущего позади энкавэдэшника. Она и без звуков знала о своей тени, что следовала до самого номера в гостинице.

Группу переводчиков-синхронистов для сопровождения вождя и партийной верхушки на Тегеранской конференции поселили в отдельном крыле гостиницы. Сюда никто не имел доступа без специального пропуска, в коридорах царила тишина, лишь иногда нарушаемая шорохом тележки горничной. Молчащие женщины в скромных платьях и передниках ежедневно меняли шелковое белье и махровые полотенца в светлых номерах с гигантскими кроватями. Но она не обращала внимания на роскошное убранство номера, мягкую мебель ручной работы и горы с сахарными верхушками за окном. Каждый день заканчивался одинаково: после ужина их отпускали, коллеги с удовольствием пробовали экзотические блюда Азии, болтали, пользуясь возможностью освободиться от напряжения тяжелых переговоров; вышколенные официанты жонглировали хрустальными сервизами. Она, механически прожевав положенное количество пищи, терпеливо ждала, когда уже можно будет пойти в свой номер. Строгая, с прямой спиной, гладкой прической волосок к волоску, пожилая переводчица застывала в бархатном кресле. Тонкие пальцы лежали напряженно во впадинках резных подлокотников, сухие губы растягивались, изображая вежливую улыбку. Женщина кивала коллегам, отключив слух. Ей были неинтересны их разговоры о хрустальных люстрах в торжественном зале посольства Британии или щегольских кожаных туфлях зарубежного дипломата, явно сшитых на заказ. Просто надо терпеливо выждать, когда согласно правилам этикета можно идти в номер.