Тайна для библиотекаря - Батыршин Борис Борисович

Борис Батыршин

Тайна для библиотекаря

© Борис Батыршин, 2022

Часть первая

«Пока ещё жива Гасконь!»

I

Мышастый ганноверский жеребец нервно перебрал передними ногами и заржал. Идущий впереди пехотинец в замызганном белом мундире с зелёными обшлагами и вставками на груди, и в кивере, укрытом от пыли парусиновым чехлом, шарахнулся в сторону, выругавшись с сильным голландским акцентом. На его ранце, поверх свёрнутой в скатку шинели, была пристроена наполовину ощипанная курица.

д'Эрваль, лейтенант Пятого гусарского полка, легонько хлопнул жеребца межу ушей сложенным вдвое поводом тот недовольно фыркнул, мотнул башкой, но дурить перестал. Коню, как и хозяину, не нравился этот город не нравились неровные булыжники под копытами, не нравилась чахлая пыльная зелень в палисадниках, незнакомый облик деревянных домов и церквей с опостылевшими за это лето маковками, напоминающими луковицы. А ещё пыль, теснота на улицах, неумолчный гомон и колышущаяся перед конской мордой щетина штыков, о которые того и гляди, поранишь нежный мягкий, замшевый нос.

Великая Армия идёт через Москву. Нет, не идёт ползёт, течёт, подобно вязкому грязевому потоку, подхватившему на своём пути массу разнообразного пёстрого хлама. Кого здесь только нет, какой только язык не звучит на улицах древней азиатской столицы французский, голландский, польский, итальянский, немецкий с его десятком непохожих одно на другое наречий. Испанцы и те найдутся, если хорошенько поискать

 Никак, Жанно, дружище? Чертовски рад видеть тебя живым и невредимым!

Знакомый голос вывел д'Эрваля из раздумий. Он обернулся окликнувший его сержант в мундире гвардейского гренадера, торопился навстречу, расталкивая идущих впереди голландских стрелков. Сержант широко улыбался, заранее раскинув для дружеских объятий лапищи, причём в правой руке он сжимал бутыль из тёмного стекла, в которой что-то соблазнительно плескалось. Физиономия лучилась неподдельной радостью по случаю встречи со старым знакомцем.

 Адрио, ты ли это?  отозвался лейтенант, приняв вправо, к стене дома.  Так и знал, что не сегодня-завтра тебя встречу!

Он ловко спрыгнул с коня и сунул повод вместе с медной монеткой в пять су набежавшему мальчишке. Судя по синей с красной тесьмой фуражной шапке-бонэ и курточке, перешитой из солдатского сюртука сыну полкового маркитанта.

 Вижу, на этот раз ни пули, ни палаши тебя не тронули сказал он.  Не то, что тогда, при Эслинге?

 Обошлось, как видишь  прогудел сержант, заключая д'Эрваля в объятия, в которых щуплый, как и полагается гусару, лейтенант совершенно утонул.  Гвардия так и не была в деле, простояла весь день в резервах. По мне, так зря мы бы не дали не одному русскому уйти живым с того проклятого поля!

Он говорил о грандиозном сражении, состоявшемся неделю назад на подступах к городу Можайску. В отличие от Императорской гвардии, восьмая бригада лёгкой кавалерии генерала Бурте, была в самом пекле, и входивший в её состав Пятый гусарский полк недосчитался ранеными и убитыми многих своих бойцов.

 Императору виднее, кого и когда посылать.  ответил д'Эрваль. Не переживай, в России на всех довольно будет и славы, и сражений, и трофеев!

С Бургонем они были знакомы уже три года. В сражении при Эслинге тот получил две пули, в бедро и шею, едва не истёк кровью но чудом остался жив и с санитарным обозом отправился в тыловой госпиталь. В одной повозке с ним оказался и гусарский аджюдан[1]д'Эрваль, раненый в плечо, палашом австрийского кирасира. Молодые люди (Бургонь, тогда ходивший в капралах, был на год младше своего товарища по несчастью) разговорились и в итоге, провели на соседних госпитальных койках следующие две недели. Молодость, свежие продукты с близлежащих австрийских ферм и привычка к воинским тяготам быстро справились с последствиями ранений не самых, надо сказать, тяжёлых. Покинув по выздоровлении госпиталь, оба отправились к своим частям: Бургонь в полк фузилёров-гренадёров Императорской гвардии, д'Эрваль, получивший после Эслинга эполеты су-лейтенанта в свой Пятый гусарский.

С тех пор они встречались не раз, и всякий раз закатывали по случаю встречи попойку с воспоминаниями, неизменным хвастовством собственными подвигами и обсуждением блестящего будущего, которое никаких сомнений!  ждёт обоих на службе под императорскими орлами. Если, конечно, неприятельская пуля, штык или пушечное ядро не прервут этот славный путь.

 Да уж, чего-чего, а трофеев здесь хватает.  согласился сержант.  На вот, глотни. Настоящее бордо, и откуда только оно в русской столице?

Лейтенант выдернул зубами пробку и с удовольствием приложился к бутылке. Бургонь не обманул действительно бордо, и весьма недурное. Такое вино сделало бы честь и винному погребу в фамильном поместье д'Эрвалей.

 Здесь чего только нет, дружище!  продолжал сержант.  Мы только сегодня вступили в Москву и всего час, как встали биваком здесь, на площади. Ребята кинулись шарить по соседним домам и натащили кучу разного добра и провизии. Да ты и сам видишь

Он широким жестом обвёл площадь. В грудах добра, сваленных на повозки, а то и просто не земле, чего только не было: сахарные головы, крынки с мукой и маслом, бутылки с ликёрами, винами и водкой, корзины с окороками и свежей рыбой. Бродили туда-сюда солдаты, многие потехи ради нарядились в захваченную одежду. Казачьи кафтаны, калмыцкие, татарские и персидские халаты с шёлковыми пёстрыми шальварами, придворное платье во французском вкусе, со шпагами при бедре, с блестящими, как алмазы, с рукоятками, набранными из гранёных стальных шариков Почти все успели приложиться к бутылкам, и оттого были веселы и добродушны. Рядом крутились маркитанты, почуявшие богатую поживу, и кое-что из добычи уже переходило из рук в руки. То тут, то там поднимались дымы костров, разложенных прямо на брусчатке на дрова, недолго думая, пустили мебель из соседних домов. Голландские фузилеры, чья усталая колонна всё тянулась через площадь, косились на добычу с откровенной завистью, явно предвкушая, когда настанет их очередь пошарить в оставленном жителями городе.

 Вообще-то, нас поставили тут пикетом, отлучаться с площади строго запрещено.  сообщил сержант.  Но как, скажи на милость, их удержишь? Сколько сотен миль шагали к этой треклятой Москве, дышали пылью, жрали всякую дрянь, маялись поносами, потёртостями А крови сколько пролили не счесть!

Д'Эрваль пожал плечами, соглашаясь с приятелем. Три дня на разграбление захваченного города священное право победителя, а Москва, купеческая столица этой неимоверно богатой и изобильной страны, сулила жирный куш всякому, кто успеет её ухватить.

 А вы-то где стоите?  осведомился сержант, в два молодецких глотка приканчивая бутылку.  А то приходи ближе к вечеру, закатим пирушку. Наш полк собираются перебросить в окрестности Кремля, но мне с моим взводом назначено ещё сутки охранять дворец русского губернатора.

И он ткнул пустой бутылкой в большое трёхэтажное здание с портиком, чей фасад занимал всю правую сторону площади. [2]

 Спасибо за приглашение дружище. Если управлюсь до вечера с делами, непременно загляну. Наш Пятый встал на биваки возле Поклонной Горы, а меня от послали с пакетом к генералу Монбрёну[3]от нашего старины Бурте он, как мне сказали, сейчас с принцем Мюратом при ставке Императора.

 Ну, туда тебе до вечера не пробиться  хмыкнул Бургонь.  Улицы, ведущие к Кремлю, сплошь забиты войсками, ни пешему, ни верховому хода нет. Разве что

Он задумался, потом щёлкнул пальцами.