Дома еще отполирует.
Незамысловатый узор, на мгновение вспыхнувший алой точкой в ночи. От рубашки остался только пепел.
Никогда не оставлять следов правило въелось в Лексу на подкорке. Ничего, что уже пятьсот лет она не в бегах, а вовсе легальная и почетная охотница Короны. Старые привычки так просто не отмирают.
Она еще раз внимательно осмотрела развороченные могилы. Нашла самую старую, в которой навь зародилась первый раз.
Смахнула грязь, в неверном свете луны с трудом прочла имя покойного. На всякий случай запомнила. Потом уточнит у королевских архивариусов, скорее всего окажется родственником вызвавшему навь.
Нечисть просто так не приходила. Ее влекли сильные чувства, эмоции. Ненависть, зависть, любовь.
Часто приходивший на могилу к любимой девушке рисковал вызвать себе под окна ее умертвие с тем же успехом, что и единожды пришедший плюнуть на труп врага.
Надо недоумка хоть похоронить по-человечески.
Она повернулась к свежему трупу, так и лежавшему между ощипанными куриными тушками.
Самое время спросить, зачем идиоту понадобились такие проблемы в собственном селе. Несколько пассов, подкреплённых энергией. Сеть подчинения соткала в воздухе, невидимая простому глазу. Окровавленные ошмётки груди зашевелились, неприятно хрустя обломками рёбер. Бывший селянин неуверенно сел. Зашатался, но устоял.
Поднятый труп глянул на магичку мраморными помутневшими зрачками. Пустил сукровицу уголком рта.
Зачем разбудил навь? Строго спросила Лекса.
Хыыы. ответил виновник. Девушка нахмурилась, вгляделась в переплетающие мертвеца энергетические нити. Белые ее собственные, тускнеющие на глазах зеленоватые трупа. Селянин был слабеньким магом-флористом, даже неинициированным. Соседи наверняка завидовали его богатым урожаям и удачным походам в лес за ягодами.
Но поднять умертвие флорист никак не мог. Не та энергетика. Кто-то ему должен был помочь. Воспользоваться эмоциями, подтолкнуть, сформировать заклятие в конце концов.
Одно дело притянуть на себя из потустороннего мира умертвие с этим практически любой справится. Но полноценный подъем сильной нави, с перекачиванием жертвенной энергии (три курицы!) и сложным плетением вызова?
А вот и они. Посторонние, темно-синие, почти неразличимые в беспроглядной мгле погоста, нити контроля. Лекса протянула руку и поманила одну из них. Та послушно развернулась и истаяла в воздухе.
Девушка рванулась вперёд, пытаясь отловить ускользающий след. Не успела. Нити испарялись одна за другой, унося с собой память и личность несчастного парня. Обездушенный окончательно, труп рухнул колодой в мягкую, распаханную борьбой землю.
Селянина кто-то контролировал. Кто-то очень сильный, достаточно умный, чтобы не оставить следов, а самое главное некромант.
Лекса нахмурилась. Подтверждались их худшие догадки. Наплыв нечисти был действом организованным, скорее всего отвлекавшим их внимание от чего-то важного.
И каким боком к этому относились эльфы? Им некромантия была недоступна в принципе, так что из явных виновников они вычёркивались. Но менее подозрительным их слишком своевременное появление на территории Академии не становилось.
Она телепортировалась во временное жилище. Вообще-то, теоретически, телепортироваться на территории Академии было невозможно, но она давно уже перешла эту хрупкую грань между возможным и нереальным.
Не сходя с места, разделась, чтобы не загадить все помещение поганой кровищей и прочими жидкостями. Собрала вещи кучкой и сожгла прямо в воздухе. Очищающим плетением прошлась по полу под ногами.
В носу все равно стояла вонь разлагающейся плоти и свежей смерти.
Слишком острое напоминание.
Как была, обнаженная а кого стесняться в пустом доме Лекса добралась до ванной.
Открутила краны, особенно с горячей водой, до упора.
Все-таки цивилизация благо. Раньше приходилось обходиться банями и саунами. Залезешь на верхнюю полку, и отмокаешь в собственном поту, пока не закружится голова и не станет дурно от жары.
С изобретением водопровода все стало гораздо проще и приятнее.
Бурлящий поток смывал воображаемые пятна и запахи. Она с ожесточением терлась мочалкой, пока та не повисла жалкими лохмотьями, не выдержав подобного обращения.
У Лексы редко какая мочалка долго жила.
Вылезла, вытерла покрасневшую кожу жестким махровым полотенцем, протерла короткий ёжик волос. Провела пальцем по испещрённому цветочными узорами плечу. Добавить или не стоит? Нет, сегодняшняя смерть не на ней.
Решительно тряхнув головой, накинула тонкий кружевной пеньюар.
За годы, проведённые в мужской одежде, Лекса истосковалась по нежности и воздушности. Поэтому сейчас, когда дамы наконец получили хоть немного прав и возможностей, с радостью окунулась в толком неисследованный мир белья и косметики.
Не все, конечно, ей подходило, учитывая ее своеобразный стиль, как это ласково называл Джерри, но дома она отрывалась как могла.
Шелк, кружево и шифон составляли основу ее нижнего гардероба. Даже сегодня, в той зловонной куче, погиб очень неплохой, черно-бирюзовый комплект.
Надо не забыть заглянуть к мадам Торрин, заказать пару новых. Что-то она поизносилась, беготня за умертвиями по кладбищам порядком потрепала ее запасы.
Лекса прилегла на диван, попыталась задремать. Перед глазами встала развороченная грудная клетка мальчика-флориста и полуоткрытые куриные клювики. Она снова села, потёрла глаза.
Чаю, что ли заварить. С ромашкой. Говорят, успокаивает.
Магичка прошлепала босыми ногами на кухню. Плитка с бело-синими узорами приятно холодила ноги. Лекса поставила чайник, присела на подоконник, уперлась лбом в стекло, глядя, как перемигиваются огоньки на берегу моря. Волны накатывали с неслышным на таком расстоянии шуршанием, ударяясь о берег в извечном ритме. Убаюканная тишиной и благоденствием, она чуть не задремала.
Свисток чайника показался отключающемуся мозгу боевым возгласом болотной мавки. Кинжал был материализован в руке Лексы быстрее, чем она осознала, где находится.
Пожалуй, ромашковый чай сегодня не поможет.
Выключив чайник еще не хватало пожар устроить она вернулась в гостиную.
Лекса решительно подошла к застекленному бару из темного полированного дерева и приоткрыла с негромким скрипом дверцу. Извлекла призывно булькнувшую бутыль с адским пойлом семидесятилетней выдержки, пузатый бокал. Подумала и добавила из холодильной камеры лимон.
Ночь обещала быть долгой.
4
Дан
Данатриэль лежал в постели уже час, но сон упорно не шёл. На лбу тихо плавился шелковый мешочек со льдом. Головная боль не сдавалась.
Соседка сверху третью ночь подряд занималась неизвестно чем.
Эльф даже примерно не мог себе представить, что может так громыхать в два часа ночи. Двигать мебель и делать капитальный ремонт одновременно и то производило бы меньше шума. Дан решил списывать звуки на какие-то человеческие ритуалы, хотя похоже было скорее, что кого-то мучительно убивают, причём долго и со вкусом.
Однако, сегодня ее слышно не было.
Впрочем, эльфу хватало с лихвой собственных проблем.
Диалога с директором Академии не получилось.
Властелин и Повелитель СГАМа на протяжении более двадцати лет, Руперт Маркос был закалён в битвах со студентами и королевским двором, и сдавать позиции не собирался. Даже старому другу.
Неужели ты не понимаешь, они же явно шпионить приехали. пытался втолковать другу Дан очевидную истину.
Думаешь, я идиот? Руперт снял очки и потер ноющие виски. Пятьдесят лет для человека немало, даже если он сильный маг. Молодость продлится для Маркоса еще лет пятнадцать-двадцать, а потом постепенное неминуемое увядание. Медицина развивалась, и если в прошлом веке редкие рекордсмены из простых людей доживали до сорока, сейчас даже обычные горожане спокойно переваливали за восьмидесятилетний рубеж. Продолжительность жизни хорошего мага растягивалась до ста двадцати ста пятидесяти.