Медленно открыв глаза, узник уже во второй раз увидел перед собой решетку, но теперь освещенную солнечным светом. В недоумении он обвел глазами потолок своей тюрьмы, а потом повернул голову, чтобы посмотреть по сторонам. Позвонки при этом хрустнули так, что показалось, будто выстрелили из хлопушки так громко этот хруст прозвучал в окружающей его тишине. За окном галдели птицы, разговаривали прохожие, проезжали автомобили, но он ничего этого не слышал. Слышал только стук своего сердца, деревянными молотками бившего по вискам. Все тело болело так, словно он провел двадцать пять раундов на ринге против борца сверхтяжелой весовой категории и все это время тяжеловес мял его, как тесто, придавая ему ту форму, которую тесту придает пекарь, собирающийся поразить воображение будущего покупателя новой необычной формой булочки. Парень пошевелил пальцами, потом руками и ногами. Показалось, что переломов нет. Это уже хорошо. А боль? Боль пройдет, главное цел.
Медленно перевернувшись на живот, парень на четвереньках дополз до стены и сел, прислонившись к ней спиной. Холодный камень приятно успокаивал тупую боль в спине и плечах. Он прислонил голову к стене, и вдруг затылок пронзила острая боль. Невольно вскрикнув, узник отдернул голову и ощупал ее руками: «Вот это да, на затылке он нащупал большую шишку. Откуда она? и удивленно покачал головой. Как я здесь очутился? Да и вообще: где?», подумал он и поднес руки к лицу, чтобы протереть глаза. А, отняв, увидел, что они испачканы запекшейся уже кровью. Кровью? И тут он вспомнил, что произошло. А, вспомнив, закричал.
* * *
В этом крике чувствовалась злость. А еще: боль и отчаяние. Глубокая безграничная боль. Не та боль, что испытывает человек, ударившись локтем об угол дверного косяка. Не та, которую испытывает пациент на приеме у зубного врача, сверлящего ему зуб и буром постоянно касающегося оголенного нерва. Бийянгма слышал, как кричит в лесу леопард, потерявший свою подругу. Леопард кричит так, что мурашки, бегущие по спине, кажутся стадом носорогов, топчущим не успевшего убежать с их пути неудавшегося охотника. Растерявшегося и попавшего в самую гущу разъяренных животных, остановить которых в состоянии, пожалуй, только танковый взвод. Все остальное для них не существенно: они плохо видят, но быстро бегают, а их толстые ноги втопчут в землю хоть человека, хоть автомобиль, попадись они им на пути. Точно такой же крик, услышал Бийянгма сейчас. Но это кричал не зверь, а человек. И столько ненависти и отчаяния было в этом крике, что такие мурашки пробежали у дежурного по спине. Черт возьми это кричал тот парень, о котором он только что доложил по телефону следователю. Полицейский был уверен в этом «на все сто» потому, что ни в ком другом из оставшихся нарушителей, которые сидели уже не по одному дню, не было и не могло быть столько злости. Это он знал наверняка. Но он не знал другого: может быть, этот парень сумасшедший? Если он пойдет сейчас туда, кто знает: может этот псих бросится на него? И даже решетка камеры не спасет его? Нет, Бийянгма не был трусом, но его прошиб холодный пот, когда он вспомнил подробности рапорта. Налив в стакан воды и, выпив ее залпом, он помедлил, но потом все-таки решился: «Пойду, будь что будет А потом попрошу отпуск. И поеду в Италию. И останусь там насовсем».
* * *
Перед глазами у узника пронеслись события последней ночи. Мелькание пестрых юбок танцующих на подиуме девушек сменилось промелькнувшими под ногами ступеньками деревянной лестницы, ведущей в верхние комнаты. Приоткрытая дверь, за которой слышались возбужденные голоса и хриплые стоны. Проститутка с широко распахнутыми глазами и обалдевшим от ужаса лицом, глядящая на лежащего в углу комнаты человека, обеими руками державшегося за живот и смотревшего на мокрое красное пятно, расплывающееся по его рубашке. Искра радости, сверкнувшая в его глазах, губы, которые с трудом прошептали: «Вел», и свой собственный крик: «Джонни!!!». Оборванцы, стоящие у окна и бросившиеся на него. Короткий поединок с ними, затем с появившимися невесть откуда полицейскими, а потом яркая вспышка, затмившая сознание и ощущение падения в бездонную пропасть. Он закрыл глаза и схватился за голову: «Джонни! Что с тобой? Где ты?». Счастливчик Джонни, которому везло буквально во всем: в играх, с девушками, в спорах. Даже дежурства у него проходили без происшествий. «Где ты сейчас? Что с тобой? Жив ли ты и кому помешал? И знает ли кто-нибудь вообще о том, что произошло?.. Надо подождать, сказал он сам себе, кто, как не полиция, должен разобраться в этом деле? Значит, надо просто рассказать о том, что произошло, обо всем. Надо передать о происшедшем командиру».
Скрипнула дверь, и в коридор с опаской вошел полицейский сержант. Он нервничал, а потому, держал руку на кобуре, готовый, в случае чего, если не стрелять, то хотя бы дать деру. Однако, видя, что задержанный не проявляет никакой агрессивности, Бийянгма, осторожно подошел к камере и посмотрел на парня, приняв стойку полицейского при исполнении: ноги на ширине плеч, руки сложены за спиной, подбородок выпячен эдакий неприступный страж закона. Придав себе такой убедительный и грозный вид, он, не терпящим возражений голосом, произнес:
Je suis le sergent Biyangma de service. Qui êtes-vous et quavez-vous fait au bar Golden Anchor?
В ответ парень только отрицательно покачал головой, показывая, что не понимает его языка. Тогда Бийянгма спросил на неплохом английском:
Говоришь на английском?
Парень кивнул:
Да.
Значит так парень: ты сейчас мне расскажешь, кто ты такой и объяснишь, чем тебе не понравился тот бар, в котором ты вчера так весело погулял. Ты разнес его вдребезги. Ты не местный я тебя здесь никогда не видел. А нам хватает своих преступников. Пусть не таких крутых негодяев, но своих. Ты слишком хорошо развлекся, чтобы оставлять тебя безнаказанным.
Что же я сделал?
И ты еще спрашиваешь? Какая наглость! Хотя, ты можешь и не знать, или не помнить результатов своей вчерашней деятельности. Сейчас я тебе все расскажу, чтобы ты потом в тюрьме мог хвастаться.
Но почему я должен хвастаться именно в тюрьме? снова перебил парень сержанта.
Не перебивай, строгим голосом произнес Бийянгма, а то вообще в карцер угодишь.
Ладно, молчу.
На месте драки, на улице, обнаружены двое пострадавших. Один с переломами ноги и ключицы, другой с переломом позвоночника и порезанным задом. Нож, со следами крови, был потом обнаружен в номере на втором этаже. Оба без сознания. Прибывшие патрульные также обнаружили тебя возле другого пострадавшего у него была резаная рана живота. Этот европеец, Бийянгма не успел договорить потому, что узник его прервал.
Задержанный вскочил и вцепился в стальные прутья решетки:
Американец! Где он? Что с ним сейчас, возбужденно кричал он. Где он?
Бийянгма невольно отшатнулся от решетки: «Ну вот, подумал он, сейчас этот ненормальный вырвется из камеры и устроит здесь жертвоприношение».
Эй-эй-эй, спокойно, парень! пробормотал он попятившись.
Что с ним? упрямо повторил «псих» кличка, которой Бийянгма наградил парня.
Слушай, а почему ты проявляешь к нему такой интерес? В чем дело? И вообще, давай рассказывай: кто ты такой?
Корпус морской пехоты армии США. Сержант Дефендер. Со мной был рядовой Джон Паркер. Мы находились в увольнении, пили пиво и никого не трогали. Джонни нашел себе подружку и поднялся с ней в номер. Потом я услышал крики и побежал наверх. Я опоздал Джонни был уже весь в крови. В комнате находились еще два человека они набросились и на меня. Мы начали драться. Так получилось, что один из них выпал из окна. Я хотел попросить помощи, но на меня набросились полицейские. А потом, наверное, получил удар по голове и очнулся только здесь. Так что я даже не знаю: чем все закончилось?