.
Судя по его лицу, согласен, еще как согласен, тем более что ничего не понял.
— Да, — ответил он поспешно, — тем более что отец Ульфилла о таком не говорил…
— У отца Ульфиллы не переспрашивай, — строго сказал я. — Он не все знает, а тыкать незнанием такого толстого человека нехорошо.
— Да, ваша милость. Осмелюсь заметить, что у всех рыцарей в оруженосцах — сыновья баронов, графов, виконтов…
— Перекрестное опыление, — отмахнулся я. — Берут ничтожного сопляка в обмен на то, что пристраивают своего! Знаем эти штучки, проходили. К счастью, я никому ничем не обязан. Мне можно подобрать настоящего воина, которого со временем можно возвести в рыцарское звание.
Он спросил нерешительно:
— Может быть, возьмете Ульмана и Тюрингема? Ну зачем мне оруженосцы? Я так все сам делаю…
— Тебе положено, — отрубил я. — Ага, и вот еще… Ночное нападение показало, что защитная магия замка исчезла. Во всяком случае, так говорит наш маг Рихтер. Так что у нас одна надежда, на лучников.
Он выпрямил грудь, усы воинственно приподнялись, в темных глазах вспыхнул воинственный огонь.
— Одна?
— Так говорят, — отмахнулся я. — Словом, это наша не единственная надежда, но — основная.
Он слушал очень внимательно, брови сдвинул к переносице, отчего глаза стали совсем черными, солнце искрится на кончиках усов, как на отточенных лезвиях крошечных ножей, иногда произносил «да, ваша милость», «сделаем, ваша милость», а когда вспоминал, что отныне он тоже рыцарь, с трудом говорил «да, сэр Ричард» и замирал, ужасаясь своей смелости.
— Пока нападающие, — продолжал я, — будут бежать к порогам по единственному мосту, их надо перестрелять, как баранов. Добежавших — перебить, когда начнут выбивать ворота. Тоже стрелами!
Он похлопал по эфесу меча:
— Ваша милость пожаловали мне такой клинок… и такие доспехи! Да пусть сунутся.
Я вздохнул:
— Знаешь, Гунтер, скажу тебе честно, я не был воином и своих землях, так что вовсе не рвусь в сечу. Если можно побить издали, лучше всего крылатыми ракетами, я это сделаю. Что может быть красивее, когда лучники красиво расстреляют стадо железных дураков?..
Он посмотрел на меня испытующе:
— Я понимаю, ваша милость.
Я переспросил подозрительно:
— В самом деле? А то мне уже чудится, что здесь одни блондины.
— Понимаю, — ответил он почтительно, — почему не любите сечи. Почему уже не любите! Они для вас в прошлом, как у всякого полководца. Глупо тому в бой, кто мановением руки двигал в сечу тысячи рыцарей… Будет сделано, ваша милость! Только насчет защиты вы зря. Рихтер пояснил, что исчезла магическая защита внутри замка, но по мосту пройдут только по вашему слову!
Я сказал строго, стараясь не выдать некоторого облегчения:
— Хорошая новость, но знаю по опыту: любую защиту взламывают нехорошие гады. Так что будь готов отразить нападение простыми надежными способами. Иди, выполняй!
* * *
Скобы внутри башни поскрипывают под мои весом, прогибаются, как резиновые, даже повизгивают. Надо бы укрепить, здесь народ помельче, а подо мной могут обломиться. Да и вообще гарантийный срок давно истек, Рихтер признавался, что много лет не покидал свой уютный кабинет. Можно сказать, апартаменты. Даже пентхауз, если учесть, что поселился на самой верхотуре.
Голова уперлась в ляду, приподнял, в ноздри шибанул резкий запах трав и горелой коры. Все же так пахнет мышами, это зверье с поперечных балок свисает плотными гроздьями. В подобных серых узелках, покрытых пылью, старушки хранят сушеные ягоды и целебные корешки.
С десяток мышек спят вниз головами, зацепившись коготками за щели и неровности стены.